Беккер, Пауль
| Пауль Беккер | |
| Paul Bekker | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
Макс Пауль Ойген Беккер (нем. Max Paul Eugen Bekker; 2 сентября 1882, Берлин — 13 марта 1937, Нью-Йорк) — немецкий дирижёр и музыкальный критик.
Биография
Пауль Беккер родился в Берлине в семье портного Гирша Беккера и Ольги, урождённой Эльснер, после смерти мужа вторично вышедшей замуж в 1897 году за портного Фридриха Паузе[1]. В детстве Беккер обучался игре на скрипке и фортепиано, некоторое время был скрипачом Берлинского филармонического оркестра, затем в качестве дирижёра работал в Ашаффенбурге и Гёрлице[1].
В качестве музыкального критика Беккер впервые выступил в 1906 году на страницах «Berliner Allgemeine Zeitung», с которой сотрудничал до 1911 года; затем, до 1925 года, был главным музыкальным критиком «Frankfurter Zeitung»[1]. В 1925—1927 годах он был главным интендантом Кассельского театра, а в 1927—1933 годах — театра в Висбадене. После прихода нацистов к власти Беккеру, еврею по отцу, пришлось оставить этот пост, и в 1934 году он эмигрировал в Соединённые Штаты, поселился в Нью-Йорке, где и умер 13 марта 1937 года[1].
Творчество
В 1919 году Беккер ввёл понятие «Новая музыка»; её предтече, Густаву Малеру, и ранним представителям — Арнольду Шёнбергу, Францу Шрекеру и Эрнсту Кшенеку — и были главным образом посвящены его работы[2]. И хотя не все его предсказания относительно «новой музыки» сбылись, Беккер и поныне остаётся авторитетным исследователем[1].
Основные сочинения
- «Жак Оффенбах» (Jacques Offenbach, 1909)
- «Бетховен» (Beethoven, 1911)
- «Симфония от Бетховена до Малера» (Die Sinfonie von Beethoven bis Mahler, 1918)
- «Франц Шрекер» (Franz Schreker, 1919)
- «Искусство и революция» (Kunst und Revolution, 1919)
- «Симфонии Густава Малера» (Gustav Mahlers Sinfonien, 1921)
- «Современная немецкая музыка» (Deutsche Musik der Gegenwart, 1922)
- «Новая мезыка» (Neue Musik, 1917—1921)
- «Рихард Вагнер — Жизнь и творчество» (Richard Wagner — Das Leben im Werke, 1924)
- «Оперный театр» (Das Operntheater, 1930)
- «Превращения оперы» (Wandlungen der Oper, 1934)
- «История оркестра» (The Story of the Orchestra, 1936)
Напишите отзыв о статье "Беккер, Пауль"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Bollert, Werner [www.deutsche-biographie.de/pnd119265052.html Bekker, Max Paul Eugen] (нем.) // Neue Deutsche Biographie. — Berlin: Duncker & Humblot, 1955. — Bd. 2. — S. 25.
- ↑ Bekker, Р. [de.wikisource.org/wiki/Neue_Musik Neue Musik] (нем.) // Gesammelte Schriften. — Stuttgart und Berlin: Deutsche Verlags-Anstalt, 1923. — Bd. 3. — S. 85—118.
Литература
- Bollert, Werner [www.deutsche-biographie.de/pnd119265052.html Bekker, Max Paul Eugen] (нем.) // Neue Deutsche Biographie. — 1955. — Bd. 2. — S. 25.
Отрывок, характеризующий Беккер, Пауль
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
