Беклемышев, Алексей Сергеевич

Алексей Беклемышев

Алексей Сергеевич Беклемышев

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Не следует путать с с фамилией Беклемишев.

Алексей Сергеевич Беклемышев (род. 4 сентября 1981) — российский актёр, театральный режиссёр, драматург. Экскурсовод по Москве.

Биография

Учился в Санкт-Петербургской академии театрального искусства, закончив высшие режиссёрские курсы при Санкт-Петербургском институте кино и телевидения, переехал в Москву.

Театральная деятельность

Первые роли играет в Московском театре «Сопричастность», но с 2004 года является создателем и режиссёром-постановщиком театра Алексея Беклемышева, который был открыт на сцене Онегинского зала дома-музея К. С. Станиславского.

Такие спектакли как «Маленькие трагедии», «Страсти по Эдмунду», «Осень в Плесе» (поставленной режиссёром театра имени Моссовета по пьесе Алексея и идущая на сцене Плесского театра имени Ф.Шаляпина) и «Дама с собачкой» по А. П. Чехову, которая открывала фестиваль памяти А. П. Чехова в Танганроге и многие другие.

Работал режиссёром «Ассоциации Русских сезонов в Париже», ведущий открытых кинопоказов, постоянный участник и автор публицистических программ на московском телевидении.

Снимался в фильмах: «Жена Сталина», «Выйти замуж за генерала», «Рыжая», «Детективы», «Институт благородных девиц» и др.

Работа на Первом канале

Постоянный участник рубрики «Любовь» в программе «Доброе утро» на Первом канале.

Экскурсии по Москве

Приобрел известность как московский экскурсовод. Сотрудничает с Булгаковским домом. Одной из авторских экскурсий является «Самые скандальные истории любви», рассказывающая об отношениях Булгакова и его трех жен, Есенина и Айседоры Дункан, Маяковского и Лили Брик.

Отрывок, характеризующий Беклемышев, Алексей Сергеевич

– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]