Белая дача (усадьба, Минск)
Координаты: 53°51′06″ с. ш. 27°30′32″ в. д. / 53.851778° с. ш. 27.5089861° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=53.851778&mlon=27.5089861&zoom=14 (O)] (Я)
Бе́лая да́ча — городская усадьба, расположенная в городе Минске по улице Казинца, 54 (микрорайон Курасовщина). Является памятником усадебно-парковой архитектуры неоклассицизма.
Содержание
История
Белая дача была построена во второй половине XIX века. Существует несколько версий возникновения усадьбы.
По одной из версий, усадьба принадлежала помещику Курасову, построившему деревню Курасовщину, которая потом была присоединена к Минску. Но, поскольку помещик не упоминается ни в каких исторических документах, не исключены и другие версии.
Согласно следующей, Белая Дача — загородный дом, возведенный во второй половине XIX века начальником Либаво-Роменской железной дороги Н. Е. Ададуровым. Она находилась рядом с деревней Курасовщина (в 1917-м в деревне насчитывались 11 дворов и 48 человек). Вокруг дачи постепенно образовалось небольшое поселение — Застенок Ададурова, в котором в начале XX века проживали 70 человек[1].
По третьей версии Белая дача появилась благодаря М. Рогову, кандидату естественных наук. Согласно инвентаризации недвижимого имущества Минска 1910 года, участок земли, на котором находится сейчас Белая дача, принадлежал Валентине Молодецкой. Во время Русско-японской войны в усадьбе был расположен освящённый госпиталь. Впоследствии участок был куплен М. Роговым, и в конце 1912 — начале 1913 года на нём было построено каменное одноэтажное здание.
После революции здание было национализировано. Есть версия, что до Великой Отечественной войны Белая дача была резиденцией, где отдыхали представители руководства БССР. По другой версии, усадьба принадлежала экспериментальной базе «Курасовщина».
С мая и до середины июня 1947 года на Белой даче жил и работал выдающийся белорусский художник-пейзажист Бялыницкий-Бируля В. К.. Здесь он написал несколько десятков этюдов, которые стали основой цикла картин, посвященных Беларуси[2].
Есть сведения, не подтверждённые архивными источниками[3], что во время Великой Отечественной войны на территории Белой дачи располагался немецкий штаб. Точно известно, что после войны здание стало принадлежать НИИ почвоведения и агрохимии. В 1960-х годах на месте усадьбы располагался детский сад. В 1979—1980 гг. здание реставрировалось.
С 1990 года в здании размещался Центр белорусского фольклора. В настоящее время дальнейшая судьба Белой дачи пока не решена.
Культурное влияние
В настоящее время около здания Белой дачи организовываются различные мероприятия по случаю государственных праздников.[4] Рядом со зданием построена сцена.
См. также
Напишите отзыв о статье "Белая дача (усадьба, Минск)"
Примечания
- ↑ [mk.by/2010/10/08/30179/ «От Кузнечной Слободы до Лошицы» (по материалам учеников и педагогов минской школы № 30]//Газета «Минский курьер» № 203 (2042), 4 августа 2010
- ↑ [artmuseum.by/ru/aboutmuseum/filial/belbir Музей В. К. Бялыницкого-Бирули. Могилёв] (рус.). Проверено 25 июля 2011. [www.webcitation.org/64qRdU0Kg Архивировано из первоисточника 21 января 2012].
- ↑ [www.uchitelu.net/media/1784 Легенда о Белой даче в Минске]
- ↑ [minsk.gov.by/ru/news/society/2008/07/02/1722/ В Октябрьском районе праздничные гулянья развернутся у памятника архитектуры «Белая дача»], Официальный портал Мингорисполкома (2 июля 2008). Проверено 6 августа 2010.
Ссылки
- [k.mihck.info/node/44 О белой даче — mihsk.info]
- [minsk-old-new.com/minsk-2830-ru.htm Белая дача на сайте minsk-old-new.com]
- [minskart.iatp.by/doma-usadbi.htm Дома-усадьбы — iatp.by]
- [www.radzima.org/be/minsk/3332.html Сядзіба Ададурава]
|
Это заготовка статьи об архитектуре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Белая дача (усадьба, Минск)
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
