Белая книга Черчилля (1922)

Белая книга Черчилля  — первая из шести Белых книг, выпущенных британскими правительствами и касающихся подмандатной Палестины. Имя «Белая книга» дано по названию правительственного документа, представляемого на утверждение британского парламента «White paper».

История

В начале 20-х гг. XX века усилилось сопротивление арабского населения Палестины британскому колониальному правлению в вопросе репатриации евреев в Эрец-Исраэль. В 1921 году с визитом в Палестину прибывает министр по делам колоний Уинстон Черчилль и арабы требуют от него отмены британским правительством Декларации Бальфура и полного запрета на репатриацию евреев. Выпущенная Черчиллем в 1922 году первая Белая книга является своего рода ответом не только на требования арабов и евреев по поводу Палестины, но и предлагает более широкое решение проблем на Ближнем Востоке, в том числе передачу Ирака свергнутому королю Сирии Фейсалу ибн Хусейну, а восточную часть Палестины, под названием Трансиордания, его брату Абдалле.

Содержание

В Белой книге 1922 года, английское правительство подтвердило свою поддержку Декларации Бальфура и решение о создании в Палестине еврейского государства. Вместе с тем в книге подчёркивалось, что палестинские арабы имеют полное право на проживание в Палестине и их права не будут ущемлены. Еврейская репатриация в Эрец-Исраэль будет ограничена по экономическим соображениям, а на восточной её части образовано арабское государство Трансиордания. Тем самым британское правительство поставило точку в идеи создания Великого Израиля с одной стороны и Великой Сирии с другой.

Реакция на книгу

Перед утверждением в парламенте, текст документа был представлен на рассмотрение членам Всемирной сионистской организации и находившейся в то время в Лондоне делегации арабских шейхов. Руководство ВСО во главе с Хаимом Вейцманом поддержало текст Белой книги, арабы выступили против идеи создания «еврейского очага» в Палестине.

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/10476 Белая книга] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [avalon.law.yale.edu/20th_century/brwh1922.asp British White Paper of June 1922], Avalon Project
• [www.lechaim.ru/ARHIV/211/knigonosha.htm Уинстон Черчилль и сионизм: история метаний] Станислав Кожеуров, Иван Фадеев, Алек Д. Эпштейн, «Лехаим» ноябрь 2009

Отрывок, характеризующий Белая книга Черчилля (1922)

– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»