Белая рука (Гватемала)
| Белая рука | |
| исп. Mano Blanca | |
| Другие названия: | |
|---|---|
| Является частью: | |
| Идеология: | |
| Этническая принадлежность: | |
| Лидеры: |
Марио Сандоваль Аларкон, Лионель Сисниега Отеро, Хорхе Кордоба Молина |
| Активна в: | |
| Дата формирования: | |
| Дата роспуска: | |
| Союзники: | |
| Противники: |
компартия, леворадикальные движения, левая интеллигенция, профсоюзный актив, крестьяне-индейцы |
| Участие в конфликтах: | |
| Крупные акции: | |
Белая рука (исп. Mano Blanca) — гватемальская ультраправая террористическая[1][2] организация типа эскадронов смерти. Активно действовала с середины 1960-х по начало 1980-х годов.
Идеология
Название сложилось из аббревиатуры Movimiento de Acción Nacionalista Organizado (Движение организованного националистического действия) — MANO (по-испански: рука) с добавлением прилагательного Blanca (белая). Последняя характеристика имела существенное значение: организация отстаивала превосходство креолов и метисов перед индейским населением. Под это расистское обоснование этнического террора подводилась историко-культурная и политическая база, демагогически возводимая к высказываниям Боливара:
Нынешними защитниками независимости являются бывшие сторонники Бовеса, а также белые креолы, которые всегда боролись за это благородное дело[3].
Mano Blanca была создана в середине 1960-х как военизированное формирование ультраправой партии Движение национального освобождения (MLN)[4]. Кадры организации комплектовались в среде городского среднего класса, отчасти студенчества и криминалитета. Идеология отличалась не просто непримиримым антикоммунизмом — основатель MLN Марио Сандоваль Аларкон публично признавал (хотя с некоторыми оговорками) фашистский характер своего мировоззрения. Такого рода акценты отличали Mano Blanca от никарагуанских Контрас, у которых воинствующий антикоммунизм соединялся с демократией.
Структура и террор
В определённом смысле Mano Blanca возникла и разворачивалась как реакция на леворадикальные движения и компартию. Несколько общественных организаций — Гватемальский комитет антикоммунистического сопротивления (CRAG), Гватемальский антикоммунистический совет (CADEG), Новая антикоммунистическая организация (NOA) — взяли курс на силовое решение[5]. Все эти структуры так или иначе замыкались на MLN. Военизированные формирования курировал Лионель Сисниега Отеро, ближайший сподвижник Сандоваля Аларкона. Первым оперативным руководителем эскадронов Mano Blanca стал отставной офицер полиции Хорхе Кордоба Молина, он же Хуэво Локо. Известными бригадирами являлись Оливьеро Кастаньеда, Мариано Санчес, Берналь Эрнандес. Финансирование поступало от владельцев кофейных плантаций, оплачивавших охранные услуги.
Первые акции Mano Blanca были отмечены в 1966 году при президенте Мендесе Монтенегро. Его правительство всецело зависело от поддержки военной верхушки. Одним из условий генералитета было предоставление свободы рук гражданским антикоммунистическим формированиям.
3 июня 1966 года был обнародован манифест Mano Blanca. Организация объявила своей целью искоренение коммунизма. Публиковались списки граждан, подлежащих физическому уничтожению за коммунистическую деятельность и прокоммунистические симпатии. 12 июля 1967 года совершился первый теракт — похищение и убийство левоориентированного профессора Хосе Арнольдо Хильо́ Мартинеса[6]. Левая интеллигенция стала одной из главных мишеней Mano Blanca, наряду с левыми профсоюзными активистами, партийными функционерами и крестьянами-индейцами[7].
Только за 1966—1967 годы «партия организованного насилия» (самоопределение Сандоваля Аларкона) совершила, по различным подсчётам, до 8 тысяч убийств[8]. Ещё большие масштабы неофашистский терроризм в Гватемале приобрёл в 1970-е годы. Особенно в период 1974—1978, когда президентом страны был представитель MLN Эухенио Лаугеруд, а Марио Сандоваль Аларкон занимал пост вице-президента. Опыт Mano Blanca активно распространялся за пределы Гватемалы по каналам Латиноамериканской антикоммунистической конфедерации и Всемирной антикоммунистической лиги.
Сандоваль не мог удовлетворить своё тщеславие кровавыми акциями, которые он осуществлял в Гватемале. В начале 80-х годов он помог создать аналогичный аппарат, сеющий смерть, в Сальвадоре и Гондурасе. Оказываемая Сандовалем помощь в развертывании глобальной борьбы с коммунизмом и его конкретные действия снискали ему восхищение со стороны лидеров «эскадронов смерти» всей Центральной Америки.
Скотт Андерсон, Йон Ли Андерсон. «Гватемальский „крёстный отец“»
Наиболее резонансной акцией Mano Blanca в 1970-х стало убийство лидера левого студенческого движения Оливерио Кастаньеды де Леона в октябре 1978.
Вытеснение
После ухода Сандоваля Аларкона с вице-президентского поста и осложнений с армейским командованием позиции MLN и Mano Blanca оказались сильно подорваны. Снизилось финансирование, возникли внутренние конфликты, иногда оборачивавшиеся кровопролитием. 23 марта 1982 года переворот генерала Эфраина Риоса Монтта изменил расклады в гватемальских правых силах. В антипартизанской войне армия сделала ставку на собственные действия и на массовые сельские парамилитарные формирования patruleros[9]. Сравнительно немногочисленные и крайне идеологизированные городские эскадроны Сандоваля Аларкона отходили на задний план. В 1987 году начались переговоры о мирном урегулировании в Гватемале. В новом внутриполитическом и международном контексте ультраправые эскадроны смерти выглядели преступным анахронизмом.
С 1982 заметных акций Mano Blanca не фиксировалось. Организации приписывалась акция 18 мая 1988 года — взрыв в представительстве ТАСС — но, по всей вероятности, необоснованно.
Деятельность Mano Blanca решительно осуждается в современной Гватемале. Периодически ставится вопрос о подавлении криминального разгула[10] силами гражданских формирований, но при этом имеются в виду скорее patruleros. Лишь небольшие группы наиболее жёстких антикоммунистов оправдывают Mano Blanca.
См. также
- Антикоммунистический комитет университетских студентов Гватемалы
- Братство (Гватемала)
- Секретная антикоммунистическая армия
- Антикоммунистический альянс Аргентины
- Родина и свобода
- Армия освобождения Португалии
Напишите отзыв о статье "Белая рука (Гватемала)"
Примечания
- ↑ Скотт Андерсон, Йон Ли Андерсон. Тайны «Черной лиги» = Inside the League. — М.: Политиздат. — С. 13-14. — 272 с. — ISBN 5-2500-1068-7.
- ↑ [www.lafogata.org/02latino/9latinoamerica/laboratorio.htm Gustavo Meoño Brenner. Guatemala: Laboratorio estadounidense del terror]
- ↑ [territa.ru/load/28-1-0-5487 Иосиф Лаврецкий. Боливар. ЖЗЛ. Мол. гвардия, 1960]
- ↑ [www.start.umd.edu/start/data_collections/tops/terrorist_organization_profile.asp?id=4122 Terrorist Organization Profile: Mano Blanca]
- ↑ [books.google.ru/books?id=QQzHAAAAQBAJ&pg=PA112&lpg=PA112&dq=mano+blanca+guatemala&source=bl&ots=7ePkWQ_FsH&sig=akpYAWBBFIpwmsvnpAnNaJ5EDUA&hl=ru&sa=X&ei=cYKzUrauB4Wp4ASN4YGIDQ&ved=0CGQQ6AEwCDgK#v=onepage&q=mano%20blanca%20guatemala&f=false MEMORY OF SILENCE. THE GUATEMALAN TRUTH COMMISSION REPORT. Edited by Daniel Rothenberg]
- ↑ [raulfigueroasarti.blogspot.ru/2012/07/desaparicion-forzada-del-locutor-y.html Desaparición forzada del locutor y maestro José Arnoldo Guilló Martínez]
- ↑ [www.nybooks.com/articles/archives/1971/may/20/slaughter-in-guatemala/?page=1 Slaughter in Guatemala]
- ↑ [www.albedrio.org/htm/articulos/c/ccf-001.htm De héroes y villanos]
- ↑ [solidarizm.ru/txt/gvate.shtml Антикоммунистический антикриминал]
- ↑ [www.vkrizis.ru/news.php?news=2890&type=world&rub=gov Семейная рокировка на фоне торжества криминала]
Отрывок, характеризующий Белая рука (Гватемала)
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m'ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.
Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…
Сказав дочери, что она заблуждается, что Анатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражит самолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будет выиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.
