Белгород в годы Великой Отечественной войны

Бе́лгород в го́ды Вели́кой Оте́чественной войны́ — хронологический период в истории Белгорода во время Великой Отечественной войны с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года.

Белгород в предвоенные годы

В Викитеке есть полный текст Закона СССР от 01.09.1939 о всеобщей воинской обязанности

1 сентября 1939 года вследствие нападения вооружённых сил Германии на Польшу резко обострилась международная обстановка.

В этот же день в Советском Союзе была введена всеобщая воинская обязанность. В полночь с 6 на 7 сентября 1939 года Военным советам семи округов Красной Армии поступила директива № 14650 с грифом «Секретно» от наркома обороны маршала К. Е. Ворошилова. В ней отдавался приказ незамедлительно

…поднять на большие учебные сборы по литеру «А», согласно директиве № 2/1/50698 от 20 мая 1939 г., все войсковые части и учреждения по мобилизационному плану № 22. … Одновременно должны быть подняты и запасные части. Подтверждается, что поднятие на большие сборы по литеру «А» производить только рассылкой персональных повесток, но отнюдь не опубликовать. Воспрещается и оповещение расклейкой приказов". …

В 1939 году «большие учебные сборы (БУС)» означали скрытую массовую мобилизацию, а литера «А» — поступление в войска приказа о развёртывании отдельных боевых частей, имеющих срок готовности десять суток, с тылами по штатам военного времени. План № 22 предписывал проведение мобилизации в условиях строгой секретности.

Белгород в это время находился в составе Орловского военного округа (ОрВО) под командованием М. Г. Ефремова, который на момент объявления скрытой мобилизации находился в отпуске. Его замещал начальник штаба полковник А. Д. Корнеев.

Начало войны

В Викитеке есть полный текст Указа Президиума ВС СССР от 22.06.41 об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения

В Викитеке есть полный текст Указ Президиума ВС СССР от 22.06.41 о мобилизации военнообязанных по четырнадцати военным округам

22 июня 1941 года, в первый день Великой Отечественной войны, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года Белгород в числе 24 регионов Советского Союза, был объявлен на военном положении.

С понедельника 23 июня 1941 года, на основании Указа Президиума ВС СССР от 22 июня 1941 года о мобилизации военнообязанных по четырнадцати военным округам, в Белгороде начинается мобилизация. Призыву подлежали военнообязанные граждане с 1905 по 1918 годы рождения, всего 14 возрастов.

Будучи достаточно удалённым от западных границ Советского Союза, несмотря на приближающуюся линию фронта, Белгород в течение первого лета войны оставался в глубоком стратегическом тылу.

Немецкая оккупация

В результате немецкого наступления конца сентября — начала октября войска Юго-Западного фронта оказались охвачены с обоих флангов: противник глубоко вклинился в оборону соседних фронтов, причём глубина охвата составляла 60 — 200 километров, а связь со смежными соединениями была потеряна. В этих условиях 6 октября 1941 года командование Юго-Западного фронта приняло решение об отводе 40-й и 21-й армий на 45 — 50 километров на рубеж Сумы—Ахтырка—Котельва с целью прикрытия Белгорода и северных подступов к Харькову.

17 октября под ударами превосходящих сил врага начался отход войск Юго-Западного фронта и Южного фронтов на рубеж Курск, Белгород, Харьков, Балаклея, Барвенково, Сталино, река Миус. Этот рубеж в инженерном отношении почти не был подготовлен.

К 22 октября соединения Юго-Западного фронта стали сосредоточиваться на очередном промежуточном рубеже по линии река Сейм, исток Северского Донца, города Белгород, Харьков, Славянок.

Не успели советские войска закрепиться на новом рубеже, как опять завязались ожесточенные бои на многих участках фронта. Стремясь избежать неоправданных потерь, маршал Семён Константинович Тимошенко собирался продолжить отвод армий на очередной промежуточный рубеж, но представители фронтового командования донесли, что все дороги к востоку от Белгорода и Харькова до предела забиты тыловыми частями и учреждениями. Отход советских войск проходил в исключительно тяжёлых погодных условиях. Непрерывными дождями были размыты дороги, войска действовали в условиях бездорожья, автомашины из-за осенней распутицы продвигались медленно. К тому же значительная часть техники начала останавливаться на маршрутах движения из-за отсутствия топлива. Такие же проблемы испытывали и преследовавшие их немецкие части группы армий «Юг». Главнокомандующему пришлось отдать приказ удерживать занятые позиции до 25 октября.

Тем временем штаб фронта и штабы армий прилагали все силы, чтобы продвинуть застрявшие на дорогах колонны. Было принято решение: автомашины по возможности заменять мобилизованным в колхозах и в учреждениях гужевым транспортом, а высвободившиеся грузовики стягивать в тыл и создавать из них резервные автобатальоны.

23 октября 1941 года маршал Тимошенко распорядился подготовить армиям директиву об организации отхода на назначенный Ставкой новый оборонительный рубеж: Касторное, Старый Оскол, Красный Лиман.

24 октября 1941 года, прорвав оборону 21-й советской армии, части 29-го армейского корпуса захватили Белгород.

Немецкий оккупационный режим превратил Белгород в мощный узел сопротивления. Вокруг города шёл кольцевой оборонительный обвод, созданный зимой 1941—1942 годов, по окраинам города была создана густая сеть ДЗОТов, все каменные постройки превращены в опорные пункты. В Сильный опорный пункт была превращена центральная электрическая станция Белгорода. Внутренние кварталы города гитлеровцы подготовили для ведения уличных боёв. На перекрёстках улиц были созданы баррикады, построены ДЗОТы, многие улицы и здания были заминированы. Северная и восточная части города были прикрыты большими полосами минных полей.

Первое освобождение Белгорода

2 февраля 1943 года советские войска Воронежского фронта начали Харьковскую наступательную операцию «Звезда». Линия оборонительных сооружений, созданных противником на реке Оскол, на рубеже Старый Оскол, Новый Оскол и Валуйки, была прорвана, и Красная армия с упорными боями начала продвигаться в юго-западном направлении.

Преодолевая все возрастающее сопротивление противника 183-я стрелковая дивизия (полковник Костицын, Александр Степанович), 340-я стрелковая дивизия (генерал-майор Мартиросян, Саркис Согомонович), 309-я стрелковая дивизия (генерал-майор Меньшиков, Михаил Иванович), 192-я танковая бригада (подполковник Шевченко, Пётр Фёдорович) и танковая группа (полковник Романов, Вадим Гаврилович) в составе: 116-й танковой бригады (подполковник Новак, Анатолий Юльевич), 59 отделения танкового полка (подполковник Свешников, Сергей Всеволодович), 60 отделения тп (майор Охрименко, Пётр Фёдорович), 61 отделения тп (подполковник Перовский, Глеб Михайлович) 40-й армии 8 февраля 1943 года овладели западной частью Белгорода и оседлали все дороги к северо-западу, западу и югу от него. После того, как в районе станции Болховец (в настоящее время часть города) были разбиты вражеские части, пытающиеся прорваться из Белгорода, советские войска первый раз освободили Белгород от гитлеровцев 9 февраля 1943 года.

4 марта немецкие войска начали наступление на Харьков с южного направления. 18 марта район Харькова был взят под контроль 48-м танковым корпусом. Сразу после захвата Харькова боевая группа Пайпера, созданная на базе панцергренадерского полка «Лейбштандарта», усиленного остатками роты тяжёлых танков «Тигр», совершила бросок по шоссе Харьков — Курск и 18 марта захватила Белгород, после чего немецкие войска перешли к обороне. Отбить Белгород контратаками советские части не смогли, и с 19 марта на всем фронте наступила пауза на период весенней распутицы.

Второе освобождение Белгорода

Белгородский узел обороняли части 198-й пехотной дивизии немецкой армии, усиленные значительным количеством артиллерии, миномётов и танков.

В ходе Белгородско-Харьковской стратегической наступательной операции «Румянцев» соединения 69-й армии генерала Василия Дмитриевича Крюченкина, прорыв главные оборонительные полосы противника севернее Белгорода, к исходу 4 августа 1943 года вышли на рубеж Оскочное, Чёрная Поляна (в настоящее время окраины города).

Новые бои за Белгород завязались 5 августа 1943 года. 89-я гвардейская стрелковая дивизия 69-й армии, наступавшая с севера, частью сил в первой половине дня ворвалась в город и завязала уличные бои, начав обходить Белгород с северо-запада и запада, вдоль его окраин.

Силы 305-й стрелковой дивизии 7-й гвардейской армии генерала Шумилова при поддержке частей 5-й воздушной армиями, прорвав немецкую оборону по западному берегу Северского Донца, форсировали реку и во второй половине дня ворвались в юго-восточные кварталы Белгорода, а с запада город блокировали соединения 1-го механизированного корпуса 53-й армии.

К 18 часам, заблокировав все западные выходы из города, 89-я гвардейская стрелковая дивизия достигла южной окраины города. В это время Белгород в основном уже находился под контролем советских войск. Уличные бои по ликвидации оставшихся очагов сопротивления продолжались всю ночь. Пригородные слободы Пушкарная и Супруновка (в настоящее время часть города) были заняты утром 6 августа.

Последствия

В боях за Белгород немцы потеряли 3200 солдат и офицеров, большое количество танков, орудий, миномётов, автомашин и другой боевой техники. Советскими сапёрами в районе города было снято 16333 мины.

За годы войны город был очень сильно разрушен, погибла почти вся историческая застройка города, не сохранилось ни одного целого здания. Во время оккупации десятки тысяч белгородцев были расстреляны в парке, который сейчас называется парк Памяти, сожжены на камышитовом заводе, замучены в застенках местного гестапо. Из 34 тысяч довоенного населения в городе осталось лишь 150 человек.

Память

В честь освобождения Белгорода и Орла от немецких войск 5 августа 1943 года был дан салют в Москве. С тех пор Белгород является городом первого салюта, а 5 августа празднуется как день города.

89-й гвардейской и 305-й стрелковой дивизиям, ворвавшимся в город Белгород и освободившим его, и 25-му гвардейскому Краснознаменному истребительному полку приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Иосифа Виссарионовича Сталина было присвоено название Белгородских.

В 1963 году была выпущена почтовая марка  (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2869) номиналом четыре копейки, посвященная 20-летию Курской битвы, в ходе которой 5 августа 1943 года был освобожден Белгород, на ней изображена схема сражения. Красные стрелы на карте, проходя через Белгород, указывают направление движения войск советской армии. Художник А. Шмидштейн  (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2869).

С 1963 года по настоящее время звание «Почётный гражданин города Белгорода» присвоено более 60 гражданам. Среди них есть военачальники времён Великой Отечественной войны и освободители Белгорода от немецко-фашистских захватчиков.

Награды

Во время и после войны Белгород был удостоен различных наград и званий:

• Почётное звание «Город первого салюта» (5 августа 1943).
• Орден Отечественной войны I степени (9 апреля 1980) — за мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве.
• Почётное звание Российской Федерации «Город воинской славы» (27 апреля 2007) с вручением грамоты Президента России — за мужество, стойкость и массовый героизм, проявленные защитниками города в борьбе за свободу и независимость Отечества.

Литература

• Овчинников В. В. [ashkalov.ru/veretennikov-ivan-ivanovich.html Белгород] // Белгородская энциклопедия / Гл. редактор В. В. Овчинников. — Белгород: Областная типография, 1998. — С. 29–30. — ISBN 5-86295-001-X.
• Белгород // Города России: энциклопедия. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. — С. 39-41. — 559 с. — 50 000 экз. — ISBN 5-85270-026-6.
• Верт Н. История Советского государства. — 2-е, Пер. с фр. — М.: Прогресс-Академия, Весь мир, 1996. — 544 с. — ISBN 5-85864-080-X. Рекомендовано Комитетом по высшей школе Миннауки России в качестве учебного пособия
• История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945. — М.: Воениздат, 1961. — Т. 2 Отражение советским народом вероломного нападения фашистской Германии на СССР. Создание условий для коренного перелома в войне (июнь 1941 г. — ноябрь 1942 г.). — 682 с. — 180 000 экз, экз.
• Озарённый первым салютом: Фоторассказ о Белгороде / Авт.-сост. Л. Дятченко, Б. Осыков; фотосъемка В. Собровина, А. Гринякина; худож. А. Сафонов. — М.: Советская Россия, 1985. — 165 с.: фотоил.
• Nipe, George M. Jr., & Fedorowicz, J.J., Decision in the Ukraine: Summer 1943, II SS & III Panzerkorps, Publishing Inc., 1996 ISBN 0-921991-35-5
• Newton, Steven H., Panzer Operations: The Eastern Front Memoir of General Raus 1941—1945, Da Capo Press, 2003 ISBN 0-306-81247-9
• Sajer, Guy., The Forgotten Soldier, Editions Robert Laffont, S.A., 1967 ASIN: B001Q797JQ
• Ziemke, Earl F., Stalingrad to Berlin: The German Defeat in the East, Dorset Press, 1968
• Дударенко М. Л., Перечнев Ю. Г., Елисеев В. Т. и др. [gigabaza.ru/doc/76524-pall.html Справочник «Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941—1945»]. — М.: Воениздат, 1985. — 598 с.

Ссылки

• [boxpis.ru/gk-g/v3_3vall_google.php?u=wig_belgorod&l=36.590343&b=50.596108&m=13&dl=00&db=00&nm=osm&nm2=ER3v&sw=2&em_ks=0&kml_n=1&kml_f=boxpis.ru/kml/t_u.kml&lang=ru Трехверстная военно-топографическая карта Европейской России. Съемка 1845—1863 гг.] (автоматизированный просмотр с современными картами и космическими снимками)

Отрывок, характеризующий Белгород в годы Великой Отечественной войны

Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.
Пьер смотрел через вал. Одно лицо особенно бросилось ему в глаза. Это был офицер, который с бледным молодым лицом шел задом, неся опущенную шпагу, и беспокойно оглядывался.
Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.
– Разбойники, что делают! – закричал офицер, оборачиваясь к Пьеру. Лицо старшего офицера было красно и потно, нахмуренные глаза блестели. – Беги к резервам, приводи ящики! – крикнул он, сердито обходя взглядом Пьера и обращаясь к своему солдату.
– Я пойду, – сказал Пьер. Офицер, не отвечая ему, большими шагами пошел в другую сторону.
– Не стрелять… Выжидай! – кричал он.
Солдат, которому приказано было идти за зарядами, столкнулся с Пьером.
– Эх, барин, не место тебе тут, – сказал он и побежал вниз. Пьер побежал за солдатом, обходя то место, на котором сидел молоденький офицерик.
Одно, другое, третье ядро пролетало над ним, ударялось впереди, с боков, сзади. Пьер сбежал вниз. «Куда я?» – вдруг вспомнил он, уже подбегая к зеленым ящикам. Он остановился в нерешительности, идти ему назад или вперед. Вдруг страшный толчок откинул его назад, на землю. В то же мгновенье блеск большого огня осветил его, и в то же мгновенье раздался оглушающий, зазвеневший в ушах гром, треск и свист.