Белжец

Белжец
Bełżec
Тип	Концентрационный лагерь Лагерь смерти
Местонахождение	Белжец, Люблинское воеводство, Польша
Координаты	50°23′00″ с. ш. 23°26′00″ в. д.50.38333° с. ш. 23.43333° в. д. / 50.38333; 23.43333
Период эксплуатации	Март 1942 — июнь 1943
Число погибших	Минимум 434 500
Руководящая организация	СС
Коменданты лагеря	Кристиан Вирт Готлиб Геринг
Сайт	[www.belzec.org.pl/ www.belzec.org.pl]
Белжец на Викискладе

Лагерь «Белжец» (польск. Bełżec) — нацистский концентрационный лагерь и лагерь смерти, существовавший в 1939—1943 годах на юго-востоке Люблинского воеводства около одноимённого села Белжец в Польше.

История

КЛ Белжец

Местонахождение концлагеря Белжец на карте Польши

Деревня Белжец известна с 1515 года. Перед Второй мировой войной из 2000 жителей, чуть более 100 были евреями. После раздела Польши между нацистской Германией и Советским Союзом в 1939 г. нацисты сделали в Белжеце рабочий концентрационный лагерь. К августу 1940 года в лагере было около 11 тыс. заключённых — цыган, евреев и других национальностей из Радома, Люблина, Варшавы, и их окрестностей. В их задачу входило сооружение противотанкового вала на немецкой стороне линии противостояния германской и советской армий.

В ноябре 1941 г. началось строительство лагеря смерти — силами польских и еврейских рабочих. К февралю 1942 г. было завершено строительство основных объектов лагеря (в том числе барака с тремя газовыми камерами) в полукилометре от станции Белжец, недалеко от боковой ветки железной дороги, соединяющей Люблин и Львов. В начале марта 1942 г. были завершены испытания газовых камер, во время которых было уничтожено несколько групп евреев из соседнего местечка Любыча-Крулевская и евреев, строивших лагерь. В марте 1942 года лагерь уничтожения в Белжеце работал на полную мощность. Уже в течение марта в газовых камерах Белжеца были уничтожены около 80 000 евреев из гетто Люблина, Львова и других районов Восточной Галиции, которых доставляли по пять эшелонов в день.

Лагерь функционировал только до 1943 г. (с двумя месячными перерывами: с апреля по май и с июня по июль. Во время перерыва количество газовых камер было увеличено с трёх до шести). За этот срок в Белжеце погибло более 600 000 евреев и примерно 2000 цыган.

Уничтожение заключённых

Система уничтожения в Белжеце была сходна с остальными лагерями смерти (Майданек, Освенцим, Собибор, Треблинка).

1. Селекция — отделяли мужчин от женщин и детей.
2. Людям говорили, что они прибыли в транзитный лагерь, откуда их переправят в рабочие лагеря, и что в целях гигиены им следует раздеться догола и надлежит пройти дезинфекцию и принять душ (вывеска на газовых камерах гласила: «Душевые»).
3. Избиения и издевательства по дороге в газовые камеры были в порядке вещей.

Ликвидация лагеря

До весны 1943 г. были извлечены все трупы из могильных рвов (в том числе из противотанкового, по прямому назначению так никогда и не использовавшегося) и сожжены. Территория лагеря засажена деревьями и кустарником, а на части её устроена сельскохозяйственная ферма.

12 января 1945 года лагерь был освобождён Красной Армией.

Воспоминания заключённых

• Willem Lodewijk Harthoorn, Verboden te sterven, Van Gruting, 2007, ISBN 978-90-75879-37-7
• Johannes Teunissen, Mijn belevenissen in de Duitse concentratiekampen, Kok, 2006, ISBN 978-90-435-0367-9

См. также

• Курт Герштейн

Отрывок, характеризующий Белжец

Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?