Белинский, Антон Александрович

Антон Александрович Белинский
Antoni Piotr Bieliński h. Szeliga
Депутат Второй Думы, 1907 г.
Дата рождения:	27 апреля 1864(1864-04-27)
Дата смерти:	11 января 1930(1930-01-11) (65 лет)
Гражданство:	Российская империя Российская империя Польша Польша
Вероисповедание:	римско-католическое
Партия:	Национально-демократическая партия Польши и Польское коло
Род деятельности:	помещик, депутат Государственной думы II созыва от Радомской губернии

Антон Александрович Белинский (pl. Antoni Piotr Bieliński, (27 апреля 1864, Турка под Люблином — 11 января 1930, дер. Бидзины, Опатувский повят) — польский помещик, депутат Государственной думы II созыва от Радомской губернии.

Биография

Польский дворянин. Сын Александра Ксаверия Леопольда Белинского герба Шелига (1818—1877) и его жены, Марии Люции урожденной Хинке-Пиотровской (Hynke-Piotrowska, 1840—1890). Выпускник Люблинской гимназии и юридического факультета Варшавского университета. В годы студенчества тесно общался с одним из основателей Национальной лиги 3игмунтом Балицким. В 1887 году вместе с Балицким стал организатором Союза польской молодежи «Зет». Окончив университет в 1888 году, некоторое время занимался политэкономией. После чего служил в Соснолицком товариществе угольных шахт. Затем поселился в своём имении Бидзины Опатовского уезда Радомской губернии, и стал заниматься сельским хозяйством. В 1901 году получил серебряную медаль за метод разведения крупного рогатого скота на сельскохозяйственной выставке в Люблине. В 1902—1903 вошёл в состав Радомского губернского комитета по делам, связанным с потребностями сельского хозяйства. Стал вице-председателем Радомского сельскохозяйственного общества. Уделял много времени сбору материалов по экономическому состоянию польской деревни и крестьянства, что, с его точки зрения, могло помочь при проведении будущей аграрной реформы. Был председателем правления Опатовского отделения школьной Матицы. Организовал несколько приютов для крестьянских детей. Во время революционного подъёма 1905—1906 годов вошёл в состав руководства нескольких крестьянских и просветительских обществ. Занимал должность войта гмины Войцеховской. Состоял в Национальной лиге и Национально-демократической партии. Владел землями.

6 февраля 1907 избран во Государственную думу II созыва от общего состава выборщиков Радомского губернского избирательного собрания. Вошёл в состав Польского коло. В Думе в прениях не участвовал, в думских комиссиях не состоял.

Был выборщиком на выборах в Третью и Четвёртую Государственные Думы. В 1908 вышел из рядов Национально-демократической партии. В 1914—1918 годах во время Первой мировой войны вошёл в состав Центрального гражданского комитета и других национально-патриотических организаций, был сторонником скорейшего предоставления независимости Польше.

В 1919 году в независимой Польше вошел в состав Главного правления Конституционной рабочей партии. Занимал должности в разных хозяйственных организациях. В последние годы жизни активно общественной деятельностью не занимался.

Семья

• Брат — Адам Хенрик Белинский (1862—1928).
• Сестра — Ядвига Анеля Белинская (Jadwiga Aniela Bielińska z Bielin h. Szeliga, 1865—1925).
• Жена — Мария урождённая Ясенская герба Долэнга (Jasieńska h. Dołęga, 1862—1928).
  • Дочь — Кристина Мария в замужестве Дембская (Dębska, 1900—1993)

Литература

• [www.tez-rus.net/ViewGood30222.html Постников Н. Д. БЕЛИНСКИЙ Антон Александрович // Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. Москва. РОССПЭН. 2008. C. 44.]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01003732207#page540?page=483 Боиович М. М. Члены Государственной думы (Портреты и биографии). Второй созыв. М.: Тип. Товарищества И. Д. Сытина. 1907. С. 441.]
• Brzoza Cz., Stepan K. Poslowie polscy w Parlamencie Rosyjskim, 1906—1917: Slownik biograficzny. Warszawa, 2001.
• Российский государственный исторический архив. Фонд 1278. Опись 1 (2-й созыв). Дело 59; Дело 563. Лист 11.

Отрывок, характеризующий Белинский, Антон Александрович

– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.