Беллоли, Андрей Францевич

Андрей Францевич Беллоли
Дата рождения:	1820(1820)
Место рождения:	Рим
Дата смерти:	1881(1881)
Место смерти:	Санкт-Петербург
Гражданство:	Российская империя Российская империя
Жанр:	художник, мастер портрета и салонной живописи.
Учёба:	Академия Святого Луки (Рим)
Стиль:	картины маслом и цветными карандашами
Награды:	орден Святого Станислава 2-й степени

Андрей Францевич Беллоли (1820—1881) — русский художник, мастер портрета.

Биография

Андрей Францевич Беллоли родился в Риме в 1820 году. Выпускник Академии Святого Луки. Приехал в Санкт-Петербург в конце 1850 года. Первоначально занимался декоративными работами — росписями дворцовых плафонов и церквей.

Впоследствии большим успехом стали пользоваться его работы, выполненные маслом и цветными карандашами — женские и детские портреты.

А. Беллоли являлся активным и постоянным участником академических выставок, проводимых в столице, с 1861 года он являлся академиком Академии художеств по классу портрета.

В 1869 году им была устроена в Академии художеств выставка своих работ в пользу бедных учеников, вдов и сирот художников. Его художественное мастерство и активная гражданская позиция получили официальное признание российских властей: в 1870 году в связи со своим пятидесятилетием он был награждён орденом св. Станислава 2-й степени за многолетнюю художественную деятельность на пользу русскому искусству. В этом же году А. Ф. Беллоли создал и передал в дар Академическому музею одну из лучших и наиболее известных своих работ — «Купальщица после ванны». Было создано несколько композиционных вариантов этой картины, в частности, один из вариантов его «Купальщицы» был приобретен для своей коллекции Великим князем Николаем Константиновичем и в настоящее время находится в коллекции Музея искусств Узбекистана в Ташкенте.

Творческая судьба А. Беллоли сложилась в России счастливо и его работы принесли ему известность, но в 1881 году художник покончил жизнь самоубийством.

Произведения

• «Купальщица»
• «Купальщица после ванны», 1875.
• «Юдифь»

Репродукции некоторых картин

• Andrey Belloly 1.jpg

  «Купальщица», 1871 год

• Andrey Belloly 2.jpg

  «Купальщица после ванны», 1875 год

• Andrey Belloly 3.jpg

  «Купальщица», вариант картины

Цитаты по теме

Из статьи В. М. Гаршина «Вторая выставка „Общества выставок художественных произведений“»:

… г. Беллоли, не довольствуясь успехом своей прошлогодней выставки голых и полуголых женщин, поставил одну из старых вещей — «Любовная записка».

Прежде эта картина называлась «Первое любовное письмо», но г. Беллоли, вероятно, сам устыдился претендовать на то, что его картина может выразить какое-либо душевное движение! Просто сидит довольно приятная дама, с криво нарисованными глазами, и держит в руках бумажку; вот и все. Действительно здесь нет никакого «первого любовного письма». …

По поводу годичной выставки въ Академіи художествъ.

Прочіе работаютъ старательно и честно, но ведь и фотографическіе станки тоже честно и старательно работаютъ. Портретисты-акварелисты — нашъ Рауловъ и заезжій римлянинъ Беллоли, каждый въ своемъ роде выставили вещи, достойныя полной похвалы, — одинъ чрезвычайно сильныя, другой граціозныя, и вотъ единственные замечательные портреты выставки. Академія, вероятно ища пятенъ, не нашла неприличнымъ рядомъ съ Беллоли выставить оптическіе портреты Штейнберговъ и компаніи, а можетъ быть и это сделано въ удовольствіе публики. Спора нетъ, на промышленной выставке эти громады-фотографіи могли бы назваться художественными, какъ тканыя шолковыя картины ліонскихъ фабрикъ, но на художественной они кажутся немножко промышленными. Трудно также доискаться причины присутствія на художественной выставке некоторыхъ заказовъ для церквей.

Литература

• Беллоли, Андрей Францевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Беллоли, Андрей Францевич

Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.