Белл, Эндрю (гравёр)
Эндрю Белл (1726—1809) — шотландский гравёр и печатник, один из со основателей Энциклопедии Британника, наряду с Колином Макфаркаром.
Родился в 1726 году в семье эдинбургского булочника. В детстве почти не получил систематического образования и был отдан на обучение гравёру Ричарду Куперу. Начинал Белл с гравировки имён на собачьих ошейниках. Несмотря на свой маленький рост, он всегда сознательно ездил на самой высокой лошади в Эдинбурге.
Белл изготовил почти все гравюры с первого по четвёртое издания Британники: 160 для первого, 340 для второго, 542 для третьего, 531 для четвёртого. Также 50 листов приложения к третьему выпуску Энциклопедии были выгравированы Дэвидом Лизарсом. Для первого издания Эндрю выгравировал три страницы анатомически точных изображений женских половых органов и внутриматочных плодов для статьи о гинекологии. Эти иллюстрации настолько потрясли короля Георга III, что он приказал вырвать их из каждой копии энциклопедии.
После смерти Макфаркара в 1793 году Белл выкупил все авторские права на Британнику и оставался единственным её правообладателем вплоть до своей смерти в 1809 году.
См. также
Напишите отзыв о статье "Белл, Эндрю (гравёр)"
Литература
- Kafker, Frank A. (1 October 2008). «[onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1754-0208.1995.tb00185.x/full THE ACHIEVEMENT OF ANDREW BELL and COLIN MACFARQUHAR AS THE FIRST PUBLISHERS OF THE ENCYCLOPAEDIA BRITANNICA]». Journal for Eighteenth-Century Studies 18 (2): 139–152. DOI:10.1111/j.1754-0208.1995.tb00185.x. Проверено 2 December 2011.
Отрывок, характеризующий Белл, Эндрю (гравёр)
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
