Беловинский, Леонид Васильевич

Леонид Васильевич Беловинский
Дата рождения:	12 апреля 1942(1942-04-12) (82 года)
Место рождения:	Шадринск, Челябинская область, РСФСР, СССР (ныне Курганская область)
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	историк
Место работы:	Российский государственный гуманитарный университет Московский государственный институт культуры
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет
Награды и премии:

Леони́д Васи́льевич Белови́нский (род. 12 апреля 1942, Шадринск, ныне Курганская область) — советский и российский историк, специалист по истории повседневности и истории материальной культуры, автор ряда учебных пособий и популярных книг, включая энциклопедические словари по истории русского дореволюционного и советского быта. Доктор исторических наук, профессор.

Биография

Родился 12 апреля 1942 года в городе Шадринске Челябинской области (с 6 февраля 1943 года — Курганской области).

В 1968 году окончил исторический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова по специальности «историк».

В 1970—1972 учился в аспирантуре и в 1973 защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидат исторических наук по теме «Наделы и повинности бывших крепостных крестьян в Вологодской, Вятской и Олонецкой губерниях накануне и после реформы 1861 года».

В 1972—2002 годах — старший преподаватель, доцент, профессор, заведующий кафедрой музееведения Московского государственного университета культуры.

С 2002 года — профессор Российского государственного гуманитарного университета по кафедре музеологии и профессор кафедры музейного дела Академии переподготовки работников искусства, культуры и туризма.

В 2003 году защитил диссертацию на соискание учёной степени доктора исторических наук по теме «Культурно-исторические аспекты повседневности : Содержание, структура и динамика»

С 2012 года профессор кафедры истории, истории культуры и музееведения социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры.

Научная работа

Его работы значительно расширили информационно-справочную базу историографии повседневности. Изучая повседневность, он развивает направление, начатое Ю. М. Лотманом, расширяя понятие повседневного путём включения в неё техник досуга, религиозности, рассматривая то, что он называет "разными уровнями повседневности" (к примеру техники сна и другие техники тела, праздники и т. д.).

Награды и премии

• Заслуженный работник культуры Российской Федерации, 27 декабря 1999 года
• Лауреат премии памяти митрополита Московского и Коломенского Макария по номинации «За достижения в популяризации научно-исторических знаний» за 2014—2015 гг., за труд «Жизнь русского обывателя» в 3 книгах.

Научные труды

Монографии

• Беловинский Л. В. Жизнь русского обывателя: Ч. 1. Изба и хоромы. — М.: Кучково поле, Икс-Хистори, 2012. — 400 с.
• Беловинский Л. В. Жизнь русского обывателя: Ч. 2. – На шумных улицах градских. — М.: Кучково поле, Икс-Хистори, 2012. — 456 с.
• Беловинский Л. В. Жизнь русского обывателя: Ч. 3. – От дворца до острога. — М.: Кучково поле, Икс-Хистори, 2014. — 557 с.

Пособия

• Беловинский Л. В. С русским воином через века. — М.: Просвещение, 1992. — 272 с. — 47 000 экз. — ISBN 5-09-001905-3.; 2-е издание, Печатные Традиции, 2009, — 352 с. — 3000 экз. — ISBN 978-5-91561-026-1
• Беловинский Л. В. История русской материальной культуры. — М.: Изд-во Моск. гос. ун-та культуры, 1995. — 105 с. — 3000 экз. — ISBN 5-85652-032-7.
• Беловинский Л. В. История русской материальной культуры. — М.: Изд-во Моск. гос. ун-та культуры, 1995. — 127 с. — 3000 экз. — ISBN 5-85652-032-7.
• Беловинский Л. В. К истории православной церкви. — М.: МГИК, 1992. — 85 с. — 1000 экз. — ISBN 5-7196-0652-1.
• Беловинский Л. В. Культура русской повседневности: Учебное пособие. — М.: Высшая школа, 2008. — 767 с.
• Беловинский Л. В. История советской материальной культуры: Учебное пособие. — М.: МГУКИ, 2012. — 312 с.
• Беловинский Л. В. История русской материальной культуры: Учебное пособие. — 2-е, испр. и доп. — М.: Форум, 2015. — 519 с.

Словари и энциклопедии

• Беловинский Л. В. Российский историко-бытовой словарь. — М.: Студия «Тритэ» «Российский архив», 1999. — 528 с. — ISBN 5-86566-020-9.
• Беловинский Л. В. Энциклопедический словарь российской жизни и истории. — ОЛМА-ПРЕСС. Образование, 2004. — 864 с. — (Библиотека школьника. Учебные словари). — 5000 экз. — ISBN 5-94849-537-X.
• Беловинский Л. В., Байбурин А. К., Конт Ф. Полузабытые слова и значения: словарь русской культуры XVIII-XIX веков / Отв. ред. А. Байбурин, Н. Решетников / Изд. Университета Париж - Сорбонна и Европейского университета в Санкт-Петербурге при поддержке РГНФ и Assotiation Henri Durand (France). — СПб., М.: Европейский дом: Знак, 2004. — 680 с.
• Беловинский Л. В. Историко-бытовой словарь русского народа. XVIII – начало ХХ в.. — М.: Эксмо, 2007. — 783 с.
• Беловинский Л. В. [books.google.com/books?id=rA92BwAAQBAJ Энциклопедический словарь истории советской повседневной жизни]. — Новое литературное обозрение, 2015. — 776 с. — 1000 экз. — ISBN 9785444803783.

Ссылки

• [vshk2.narod.ru/belov.html Беловинский Леонид Васильевич]. Высшая Школа Культурологии. Проверено 23 июня 2016.
• [www.nlobooks.ru/node/5353 Беловинский Л.В.]. Издательство «Новое литературное обозрение». Проверено 23 июня 2016.
• [mgik.org/dom/professorsko-prepodavatelskij-sostav?pn=692 Беловинский Леонид Васильевич. Профессорско-преподавательский состав]. mgik.org. Проверено 24 июня 2016.

Отрывок, характеризующий Беловинский, Леонид Васильевич

Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску.



Бородинское сражение с последовавшими за ним занятием Москвы и бегством французов, без новых сражений, – есть одно из самых поучительных явлений истории.
Все историки согласны в том, что внешняя деятельность государств и народов, в их столкновениях между собой, выражается войнами; что непосредственно, вследствие больших или меньших успехов военных, увеличивается или уменьшается политическая сила государств и народов.
Как ни странны исторические описания того, как какой нибудь король или император, поссорившись с другим императором или королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек и вследствие того покорил государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одной сотой всех сил народа, заставило покориться народ, – все факты истории (насколько она нам известна) подтверждают справедливость того, что большие или меньшие успехи войска одного народа против войска другого народа суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов. Войско одержало победу, и тотчас же увеличились права победившего народа в ущерб побежденному. Войско понесло поражение, и тотчас же по степени поражения народ лишается прав, а при совершенном поражении своего войска совершенно покоряется.
Так было (по истории) с древнейших времен и до настоящего времени. Все войны Наполеона служат подтверждением этого правила. По степени поражения австрийских войск – Австрия лишается своих прав, и увеличиваются права и силы Франции. Победа французов под Иеной и Ауерштетом уничтожает самостоятельное существование Пруссии.
Но вдруг в 1812 м году французами одержана победа под Москвой, Москва взята, и вслед за тем, без новых сражений, не Россия перестала существовать, а перестала существовать шестисоттысячная армия, потом наполеоновская Франция. Натянуть факты на правила истории, сказать, что поле сражения в Бородине осталось за русскими, что после Москвы были сражения, уничтожившие армию Наполеона, – невозможно.
После Бородинской победы французов не было ни одного не только генерального, но сколько нибудь значительного сражения, и французская армия перестала существовать. Что это значит? Ежели бы это был пример из истории Китая, мы бы могли сказать, что это явление не историческое (лазейка историков, когда что не подходит под их мерку); ежели бы дело касалось столкновения непродолжительного, в котором участвовали бы малые количества войск, мы бы могли принять это явление за исключение; но событие это совершилось на глазах наших отцов, для которых решался вопрос жизни и смерти отечества, и война эта была величайшая из всех известных войн…
Период кампании 1812 года от Бородинского сражения до изгнания французов доказал, что выигранное сражение не только не есть причина завоевания, но даже и не постоянный признак завоевания; доказал, что сила, решающая участь народов, лежит не в завоевателях, даже на в армиях и сражениях, а в чем то другом.
Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.


Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.
Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.