Белов, Кондратий Петрович

Кондратий Петрович Белов
Место рождения:	д. Верхние Усы, Пермская губерния, Российская империя
Жанр:	эпический пейзаж; историко революционная тематика.
Награды:	; Народный художник РСФСР; Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»; Медаль «За трудовое отличие»; Медаль «За многолетнюю активную помощь командирам и политработникам в коммунистическом воспитании советских воинов»; Персональный пенсионер республиканского значения.

Кондратий Петрович Белов (23 марта 1900, деревня Верхние Усы Пермской губернии — 4 мая 1988, Омск) — сибирский художник, эпический пейзажист, Народный художник РСФСР (1976). Отец известного омского художника и педагога заслуженного деятеля искусств РСФСР Станислава Кондратьевича Белова.

Биография

Детство прошло в селе Пача на берегу Томи. Рисовать начал с 7 лет. Отец-крестьянин, подрабатывавший тем, что клал фигурные печи с орнаментом, жестоко пресекал пустое и вредное времяпрепровождение. Белова отдали прислужником и работником к местному священнику, который обратил внимание на баритон и музыкальные данные нового помощника и предложил отцу готовить его сына в иподиаконы. Отец решил женить его на племяннице местной купчихи.

В 17 лет с благословения матери убежал от женитьбы в Томск. Завербовался на строительство Мурманской железной дороги. На строительстве познал лишения пережил множество приключений и бедствий: чудом спасался от самосуда толпы, грабителей, тифа. Возвращается в Сибирь. В мае 1919 года — колчаковская мобилизация. Служба в Омске в 43-м строевом полку, муштра и казарменный режим. Участвовал в неудачном походе против алтайских партизан. Перешел в Красную Армию. Служба в Иркутске в 48-м стрелковом полку.

Солдат Белов рисует химическим карандашом на стене казармы обнаженную женщину, после чего его направляют в художественную студию полка, которой руководил Георгий Мануйлов. Руководитель студии, когда-то волостной писарь в Паче, сразу оценил художественные данные Белова и взял его к себе на 3-месячные курсы. Кондрат Белов достойно завершил занятия в студии и по ходатайству того же Г. Мануйлова, единственный из его выпускников, был откомандирован в годичную художественную студию при политуправлении 5-й Армии. Студия просуществовала только год и сделала единственный выпуск. Среди выпускников (их было 20, 9 военных, остальные — вольнослушатели) был и К. Белов.

1921 год в Иркутске было неспокойно, банды держали город в постоянном напряжении. Служба и обучение проходили параллельно. Педагогами были известные иркутские художники К. И. Померанцев и С. Н. Соколов, любимец студийцев будущий московский график С. Д. Бигос (он был старше Белова только на 5 лет), читинский скульптор Иннокентий Жуков. Первая живописная работа Белова «Широкая масленица» вызвала у преподавателей разноречивые мнения, но её активно защищал Бигос. В следующем, 1922, году она экспонируется вместе с несколькими новыми работами появилась на весенней выставке иркутских художников.

В 1924 г. он поступил в Омский художественно-промышленный техникум им. М. А. Врубеля. В техникум его приняли условно, без стипендии, поскольку здесь для поступления требовалось 7 классов школы, а он имел только церковно-приходскую школу. Не было проблем со специальными предметами, но трудно давались математика, физика. Приходилось подрабатывать истопником в бывшем Кадетском корпусе, работа требовала много времени и давала мало денег. В Худпроме пришлось заканчивать полиграфическое отделение, которое при тогдашней безработице давало большие возможности найти работу по профессии. В 1929 г., через год после окончания техникума, он устраивается литографом на геокартографическую фабрику при военно-топографическом отделе Сибирского военного округа.

В 1924 г. становится членом Омского филиала самой многочисленной тогда художественной группировки АХР (Ассоциация художников революции). В Омске был организован филиал москвичом Н. Г. Котовым. К этому времени ахровцы заняли ведущее положение в художественной жизни города в отличие от других сибирских городов, где доминировало объединение «Новая Сибирь». Под воздействием Декларации ассоциации все художники-ахровцы пытались дать народу понятное, идеологически активное искусство, не углубляясь в проблемы формообразования.

В 1932 году он был принят в члены только что образовавшегося Союза художников СССР. В этом же году он заболел туберкулезом легких, врачи запретили ему работать в литографской мастерской. Устроился художником в Дом Красной Армии. Там он сначала оформлял спектакли, затем начал играть в них. Первые увлечения театром были ещё во время службы в Колчаковской армии. К. Белов серьёзно увлекся театром. В 1934 году устроился в клуб мелькомбината, где стал там актером, художником и режиссёром. В этом же году командировка на север Омского района для контроля за уборкой урожая, откуда художник привез 140 графических портретов ударников труда. Эти портреты, выставленные в драмтеатре, составили 1-ю персональную выставку художника.

В 1937 году по доносу он был исключен из рядов ВКП(б) как активный белогвардеец. Под предлогом сокращения штатов его уволили из клуба, сняли с воинского учета за невозможностью использовать в РККА. 1937 год в Омске был годом охоты на художников. Арестованы были и погибли в лагерях и тюрьмах Ян Янович Авотин, Илья Васильевич Волков, Михаил Михайлович Орешников, Самуил Яковлевич Фельдман — ядро омского отделения товарищества «Всекохудожник», которое возникло в 1932 году на базе местного отделения АХРа.

В годы войны художник постоянно работает. В 1945 г. награждён медалью «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». В 1946 году Белову возвращают звание члена Союза художников России, восстанавливают в ВКП(б). К концу 1940-х годов омские художники весьма заметны в художественной жизни России. О работах омичей лестно отзывается центральная пресса, они отмечаются на республиканских и всесоюзных выставках. В 1949 году Комитет по делам искусства присудил дипломы за лучшие произведения К. П. Белову, В. Р. Волкову, А. Н. Либерову, П. С. Мухину, К. Н. Щекотову.

Работы «Лесосплав на Иртыше» (1948) и «Половодье на Иртыше» (1949) — начало пейзажной линии в живописи художника. Но ещё более свободным, эмоциональным, раскованным он становится в небольших картинах конца 1950-х годов. Конец 1950-х — начало 1960-х годов К. П. Белов совершает поездки по северу. Как результат осмысления увиденного в начале 1960-х годов появляется серия пейзажей, которые проявляют новые черты в творчестве живописца. Эпический масштаб восприятия здесь почти исчезает, но тема остается все та же — жизнь природы.

В послевоенный период К. П. Белов пишет не только пейзажи. Многие работы художника посвящены теме революции, гражданской войне в Сибири. В 1964 году он стал заслуженным деятелем искусств. 1976 — народным художником России. Признание к художнику пришло в 60-е годы. Выступал перед любой аудиторией, устраивал персональные выставки в самых разнообразных уголках России. Среди сибирских художников давно уже стали расхожими выражения — «беловский колорит», «кондратовское небо».

Творчество

Пейзаж «Лесосплав на Иртыше» (1948) стал этапной и программной работой. В 1949 году пейзаж включен в состав выставки советского искусства экспонировавшейся в ряде зарубежных стран. Искусствоведы называли его первым полным и выразительным портретом Сибири. Этой работой живописец открывает новый жанр, который станет для него любимым. К. П. Белов проявляется как эпический пейзажист, во многом противопоставляясь традиционным русским пейзажам лирическому (левитано-саврасовская линия) и декоративно-синтетическому (Куинджи). Сама природа Сибири требовала иных выразительных средств, иных акцентов. В этой работе появляются высокая точка зрения, которая станет потом традиционной, подчеркнутые композицией бесконечные просторы; находится излюбленный мотив — небо и река, отражения облаков в воде, холодный ветер, приводящий все в движение. Для него природа — не красивые куски ландшафта, а одушевленный живой мир, и человек только часть его. Художник видит полноту природы её темперамент, буквально температуру, но и это только часть чего-то большего — космоса. По мироощущению Белов — пантеист.

После поездок 1960-х годов появляются новые черты в беловском пейзаже. В этой серии работ художник отошел от панорамности и масштабности, повествовательную организация динамики сменила внутренняя динамика натуры, выраженная формальными художественными приемами: ритмикой и подвижностью мазка, экспрессией. Природа ещё в большей степени становится соавтором художника. Хотя большинство работ названы по местам, которым они посвящены («Тевриз», 1960, «Усть-Ишим», 1960, «У Тобольска», 1960, «Березовский мыс», 1960, «У Салехарда», 1960, «Салехард», 1961, «Ханты-Мансийск», 1961, «Тобольский центр», 1961) живописец не создает масштабных образов старинных сибирских городов, экскурсионный подход отсутствует напрочь. Казалось бы уголок подобный написанному в одном месте мог бы оказаться в другом, но эта предельная подлинность природы. Индивидуальность облика городов и поселков представляет для живописца частный случай, хотя эту индивидуальность он легко улавливает, но не делает на ней акцент, а подчиняет индивидуальному состоянию природы. В картинах К. П. Белова не только маленькие поселки, но и большие города превращаются в детали пейзажа, в тихие, иногда несколько шумные островки человеческой жизни среди величавой природы.

В послевоенный период работы К. П. Белова посвящены теме революции, гражданской войне в Сибири ("Выступление Красной Армии в Омске, «Последний парад Колчака», «Дружина святого креста», «Крах колчаковской армии»). Выполнены они чаще всего гуашью, иногда маслом. Они не несут в себе глубоких социальных исследований, не претендуют на философское обобщение исторических событий. В композициях большинства из них значительную роль играют памятники архитектуры. Возможно, причина обращения художника к историко-революционной тематике Омска связана с желанием восстановить облик города таким, каким он застал его в молодости, К. П. Белов постоянно пишет исчезнувшие соборы, церкви, часовни, жилые дома — Успенский кафедральный и Воскресенский соборы, Пророко-Ильинскую церковь, Серафимо-Алексеевскую часовню, Тарские ворота. Сам он утверждал: «Мои картины — это личная охрана памятников старины».

Пача и Омск — два главных лейтмотива творчества художника. Его последняя работа — большой холст «Село моей юности».

Похоронен на Старо-Северном мемориальном кладбище Омска.

Награды

Правительственные:

• Орден «Знак Почёта»
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За трудовое отличие»
• Медаль «За многолетнюю активную помощь командирам и политработникам в коммунистическом воспитании советских воинов»
• Персональный пенсионер республиканского значения.

Творческие:

• Диплом Комитета по делам искусств
• Звание «Заслуженный деятель искусств РСФСР»
• Звание «Народный художник РСФСР».

Выставки

• 1921 г. Весенняя выставка. Иркутск.
• 1929 г. Выставка. Омск.
• 1934 г. Персональная выставка. Омск.
• 1937 г. 1-я областная выставка. Омск.
• 1938 г. 2-я областная выставка. Омск.
• 1939 г. 3-я областная выставка, посвященная 20-летию освобождения Сибири от колчаковщины. Омск.
• 1940 г. Республиканская выставка произведений художников периферии. Москва.
• 1940 г. 4-я областная выставка. Омск.
• 1942 г. Передвижная выставка по госпиталям. Омск.
• 1942 г. Областная выставка, посвященная 25-й годовщине Октября. Омск.
• 1944 г. Областная выставка. Омск.
• 1945 г. Республиканская выставка произведений художников периферии. Москва.
• 1945 г. Областная выставка. Омск.
• 1947 г. Сибирская межобластная художественная выставка. Новосибирск.
• 1949 г. Республиканская выставка произведений художников краев, областей и автономных республик РСФСР. Москва.
• 1949 г. Республиканская художественная выставка. Москва.
• 1950 г. Республиканская художественная выставка. Москва.
• 1950 г. Зарубежная передвижная выставка произведений советских художников. Польша, ГДР, Болгария, ЧССР, Индия, ВНР, Финляндия, Румыния.
• 1951 г. Республиканская выставка произведений художников краев, областей и автономных республик РСФСР. Москва.
• 1951 г. Республиканская художественная выставка. Москва.
• 1956 г. Выставка произведений художников Сибири и Дальнего Востока. Иркутск.
• 1957 г. Всесоюзная выставка, посвященная I съезду художников СССР. Москва.
• 1960 г. Республиканская выставка «Советская Россия». Москва.
• 1961 г. Персональная выставка. Омск.
• 1963 г. Персональная выставка. Москва.
• 1964 г. Выставка «Советские Вооруженные Силы в изобразительном искусстве». Омск.
• 1965 г. Персональная выставка. Новосибирск.
• 1964 г. I зональная художественная тематическая выставка «Сибирь социалистическая». Новосибирск.
• 1965 г. Передвижная выставка «Художники Сибири». Новосибирск.
• 1966 г. Выставка произведений художников Сибири и Дальнего Востока. Тюмень.
• 1967 г. Республиканская выставка «Советская Россия». Москва.
• 1967 г. II зональная выставка «Сибирь социалистическая», посвященная 50-летию Советской власти. Омск.
• 1968 г. Областная выставка омских художников «Ленинскому комсомолу посвящается». Дом художника. Омск.
• 1968 г. Областная художественная выставка «Художники — Октябрю». Дом художника. Омск.
• 1968 г. Выставка произведений омских художников. Черновцы.
• 1969 г. Персональная выставка, посвященная 50-летию освобождения Омска от колчаковских войск. Дом художника. Омск.
• 1969 г. Республиканская выставка «Графики Сибири». Москва.
• 1969 г. III зональная выставка «Сибирь социалистическая» (к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина). Красноярск.
• 1970 г. Областная выставка произведений омских художников, посвященная 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Дом художника. Омск.
• 1971 г. Персональная выставка. К 70-летию со дня рождения. Омск, Москва, Иркутск, Барнаул.
• 1971 г. Республиканская выставка «Художники Урала, Сибири, Дальнего Востока». Москва.
• 1973 г. Юбилейная выставка, посвященная 40-летию Омской организации СХ и ХПМ. Дом художника. Омск.
• 1974 г. Зарубежная выставка «Художники Омска». Пешт . Венгрия.
• 1974 г. Выставка «Художники — целине», посвященная 20-летию освоения целинных и залежных земель. Дом актера. Омск.
• 1975 г. Персональная выставка. К 75-летию со дня рождения и 50-летию творческой деятельности. Омск; ЦДСА Москва.
• 1975 г. Республиканская выставка «Советская Россия». Москва.
• 1975 г. IV-я зональная выставка «Сибирь социалистическая». Томск.
• 1975 г. Областная выставка, посвященная 30-летеию Победы над фашистской Германией. Дом художника. Омск.
• 1977 г. Республиканская выставка «60 лет Великого Октября». Москва.
• 1977 г. Областная выставка произведений омских художников, посвященная 60-летеию Великого Октября. Дом художника. Омск.
• 1978 г. Персональная выставка К.П. Белова в г. Юрга Кемеровской области (Юрга)
• 1979 г. Областная выставка произведений омских художников, посвященная 60-летию освобождения города Омска от колчаковщины. Дом художника. Омск.
• 1980 г. Персональная выставка. К 80-летию со дня рождения. ООМИИ. Омск.
• 1980 г. Республиканская выставка «Советская Россия». Москва.
• 1980 г. V зональная выставка «Сибирь социалистическая». Барнаул.
• 1982/83 г. Юбилейная выставка произведений омских художников «Омская земля» (50 лет организации). Дом художника. Омск.
• 1982/83 г. Юбилейная выставка произведений омских художников «Омская земля» (50 лет организации). Москва, Ленинград.
• 1983 г. Выставка произведений советской живописи. ООМИИ. Омск.
• 1984 г. Выставка, посвященная 60-летию ООМИИ. Дом художника. Омск.
• 1984 г. Выставка «Современноя советская графика и скульптура». ООМИИ. Омск.
• 1985 г. Персональная выставка. Дом художника. Омск.
• 1985 г. Республиканская выставка «Советская Россия». Москва.
• 1985 г. VI зональная выставка «Сибирь социалистическая». Кемерово.
• 1985 г. Областная выставка, посвященная 40-летию Победы над Германией, «Омичи в труде и бою». Дом художника. Омск.
• 1986 г. Выставка омских художников в ЦДРИ. Москва.
• 1986 г. Областная выставка произведений омских художников «Художник и город», посвященная 270-летию основания города Омска. Дом художника. Омск.
• 1986 г. Выставка «Рубежи жизни Родины». ООМИИ. Омск.
• 1987 г. Областная выставка произведений омских художников «Художники — Октябрю», посвященная 70-летию Великого Октября. Дом художника. Омск.
• 1989 г. Персональная посмертная выставка. ООМИИ. Омск.
• 1989 г. Персональная выставка творческого наследия. Москва.
• 1992 г. Выставка «Худпром». ООМИИ. Омск.
• 1997 г. Выставка «Союз нерушимый. 50-е годы». Дом художника. Омск.
• 1998 г. Выставка «Омск — столица Сибири». Музей К. П. Белова.
• 1998 г. Выставка произведений художников-шестидесятников. Музей К. П. Белова.
• 1999/2001 г. Выставка «Искусство XX века». ООМИИ им. М. А. Врубеля. Омск.
• 2000 г. Выставка «К. Белов и художники его времени». Дом художника. Омск.
• 2000 г. Выставка «Красавец-мужчина». ГОХМ «Либеров-центр». Омск.
• 2001 г. Выставка «Дорога к храму». Картинная галерея. р.п. Таврическое.
• 2001 г. Выставка «Омск. Пространство Достоевского». Дом художника. Омск.
• 2001 г. Выставка «Белая столица: перелом эпох». Музей К. П. Белова.
• 2001 г. Выставка «Быть человеком между людьми», посвященная Ф. М. Достоевскому. ГМИО. Омск.
• 2001 г. Выставка «Искусство социального заказа. 1930-1950-е гг.» ООМИИ им. М. А. Врубеля. Омск.
• 2002 г. «Омский союз художников в контрастах эпохи». К 70-летию образования Омской организации СХ России. ООМИИ им. М. А. Врубеля. Омск.
• 2002 г. Выставка "Товарищество «Художник». Музей К. П. Белова.
• 2005 г. Выставка «Село моё родное» из фондов музея К. П. Белова. Кемеровский областной музей изобразительных искусств. Кемерово.
• 2007 г. Выставка «Художники Омского Прииртышья», посвященная 75-летию Омского отделения Союза художников. ООМИИ им. М. А. Врубеля. Омск.
• 2008 г. Выставка «Было так…». Музей К. П. Белова.

Творческие поездки и командировки

• Братская ГЭС (1956).
• Север Сибири (Тобольск, Салехард, Ханты-Мансийск).
• Алтай.
• По реке Каме вместе с Р. Ф. Черепановым и с сыном С. К. Беловым: Пермь, Соликамск, Чердынь (1964).
• Тюменский Север.

Участие в конкурсах

• 1921 г. Иркутск.
• 1938 г. эскиз к картине «Павлик Морозов». Омск.
• 1941 г. конкурс на лучшие иллюстрации к книге М. Горького «Дело Артамоновых» Омск

Творческое наследие

Работы К. П. Белова хранятся во многих музеях страны, в Омске они находятся в коллекциях ГУК Омской области «Омский областной музей изобразительных искусств им. М. А. Врубеля» и МУК Городской музей «Искусство Омска», но основная часть наследия хранится в музее ГУК Омской области «Омский музей Кондратия Белова».

Омский музей Кондратия Белова

Музей К. П. Белова открылся 29 марта 1991 года, после кончины известного художника. Но дом для своего музея Кондратий Петрович успел выбрать сам: старинный особняк на бывшей Плотниковской улице (ныне ул. Ч. Валиханова), памятник деревянного зодчества нач. XX в. (1901 г.)

Музей К. П. Белова открылся в 1991 г. как филиал ГУК ОО «Музей изобразительных искусств им. М. А. Врубеля» и через год обрел самостоятельность.

• Общая площадь здания — 282 кв. м,
• экспозиционная — 150 кв. м,
• фондовая — 17 кв. м.

Общее количество единиц хранения: основной фонд — 610, в том числе:

• живопись — 91,
• графика — 267,
• архивные материалы — 252,
• научно-вспомогательный фонд — 25.

Основная часть художественного фонда состоит из произведений, переданных родственниками художника по его завещанию.

В музее работают представители династии Беловых.

Память

• Памятник К. П. Белову во дворе музея Кондратия Белова (скульптор Мурашев)
• Мемориальная доска на доме, где жил художник ул. Орджоникидзе, дом 13.

Интересные факты

• По количеству добрых анекдотов о Белове вряд ли кто-либо сравнится с ним из омских художников.
• У Кондратия Петровича был неофициальный титул, его называли патриархом сибирской живописи.
• В Омске известны 4 художника по фамилии Белов. Владимир Никитич и Сергей Александрович однофамильцы друг другу и отцу и сыну — Кондратию Петровичу и Станиславу Кондратьевичу.

Библиография

Белов К. П. О моей жизни [Текст] / К. Белов. — Омск : ЛЕО, 2005. — 159 с. : ил., портр., факс. — 105-летию со дня рождения посвящ.

Ссылки

• [belovmuseum.ru/ Омский музей народного художника России Кондратия Петровича Белова]
• [www.sibmuseum.ru/site/CITY_MUS/Belov.html Статья «Творческий путь К. П. Белова»]
• [tobolsk.designcapital.ru/almanah/articles/1197.html «Кондрат» статья и репродукции работ на сайте фонда «Возрождение Тобольска»]
• [letopisi.ru/index.php/Белов%2C_Кондратий_Петрович Материал на Вики-проекте Letopisi.Ru — «Время вернуться домой»]
• [bonus-omsk.ru/content/view/87/149/ Патриарх сибирского пейзажа Кондратий Белов.]

Отрывок, характеризующий Белов, Кондратий Петрович

– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.