Белов, Михаил Иванович

Михаил Иванович Белов
Дата рождения:	21 ноября 1916(1916-11-21)
Место рождения:	деревня Старое Село, Осташковский уезд, Тверская губерния
Дата смерти:	27 июня 1981(1981-06-27) (64 года)
Место смерти:	Ленинград
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	история, география, картография, археология и др.
Место работы:	Арктический и антарктический научно-исследовательский институт
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Ленинградский государственный университет

Михаил Иванович Белов (21 ноября 1916, деревня Старое Село, Тверская губерния — 27 июня 1981, Ленинград) — советский историк, исследователь полуострова Ямал и Мангазеи, специалист в области истории географических исследований; доктор исторических наук (1958), профессор (1967). Участник Великой Отечественной войны.

Премия имени С. И. Дежнёва (1959).

Биография

Михаил Иванович Белов родился 21 ноября 1916 года в деревне Старое Село Осташковского уезда Тверской губернии.

В 1930-е годы работал на Морском заводе в Кронштадте.

В 1941 году окончил исторический факультет Ленинградского университета. С началом войны добровольцем ушёл в Народное ополчение, сражался на Ленинградском фронте.

После окончания войны вернулся в ЛГУ, где в 1947 году окончил аспирантуру и в том же году, защитив диссертацию, получил степень кандидата исторических наук.

С 1947 года — в Арктическом и Антарктическом научно-исследовательском институте в Ленинграде (зав. отделом).

Руководил археологической экспедицией в Мангазею. Планомерное археологическое изучение Мангазеи начались в 1968 году и велось на протяжении четырёх полевых сезонов экспедицией Арктического и антарктического научно-исследовательского института под руководством М. И. Белова, в состав которой вошли сотрудники Ленинградского отделения Института археологии АН СССР О. В. Овсянников и В. Ф. Старков.

На основании архивных материалов установил приоритет С. Дежнёва в открытии пролива между Евразией и Америкой и приоритет Ф. Ф. Беллинсгаузена в открытии Антарктиды.

Избранные труды

Автор более 250 научных работ по истории открытия и освоения Северного морского пути.

Книги

• Белов М. И. [www.booksite.ru/dejnev/04.html Семён Дежнёв, 1648—1948: К 300-летию открытия пролива между Азией и Америкой]. — М.: Изд-во Главсевморпути, 1948.
• Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. 1952
• Белов М. И. Семён Дежнёв. — М.: Морской транспорт, 1955.
• История открытия и освоения Северного морского пути. Т. 1-4. 1956—1969
• Белов М. И. Провал операции «Вундерланд». — М.: Морской транспорт, 1962. — 48 с. — 47 000 экз.
• Белов М. И. Путь через Ледовитый океан. — М.: Морской транспорт, 1963. — 240 с. — 6500 экз.
• Первая русская антарктическая экспедиция 1819—1921 и её отчётная навигационная карта. 1963 (ред. и соавтор)
• Русские арктические экспедиции: XVII—XX вв. / Под ред. М. И. Белова. — Л.: Гидрометеоиздат, 1964. — 232 с. — 600 экз.
• Белов М. И. Мангазея. — Л.: Гидрометеоиздат, 1969.
• Белов М. И. Раскопки «златокипящей» Мангазеи. — Л., 1970.
• Белов М. И. Подвиг Семена Дежнева. — М.: Мысль, 1973. — 224 с. — 50 000 экз.
• Белов М. И. По следам полярных экспедиций. — Л.: Гидрометеоиздат, 1977. — 144, [32] с. — 50 000 экз.
• Мангазея. 1979
• Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Мангазейский морской ход. — Л.: Гидрометеоиздат, 1980. — 164 с. — 3350 экз.
• Белов М. И., Овсянников О. В., Старков В. Ф. Мангазея: Материальная культура русских полярных мореходов и землепроходцев XVI - XVII вв. — Л.: Наука, 1981. — 148 с. — 2700 экз.

Статьи

• Белов М. И. [www.qwercus.narod.ru/belovMI_zhitija_1958.htm Севернорусские жития как источник по истории древнего поморского мореплавания] // Тр. / Отдел древнерусской литературы, Институт русской литературы. — М. ; Л., 1958. — Т. 14. — С. 234-240.
• Белов М. И. Оборона порта Диксон в августе 1942 года // Проблемы Арктики и Антарктики. — 1963. — Вып. 13. — С. 85-95.
• Белов М. И. О составлении Генеральной карты Второй Камчатской экспедиции // Геогр. сб. — № 3. — 1964. — С. 131—145.

Литература

• Алексеев А. И. Михаил Иванович Белов.
• Краснопольский А. В. Отечественные географы (1917—1992): Биобиблиографический справочник (в 3-х томах) / Под ред. проф. С. Б. Лаврова. — СПб.: Б. и., 1993. — Т. 1 (А—К). — С. 81-82. — 1000 экз.

Ссылки

• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=104&sid=53516 Личный фонд М. И. Белова в архиве]
• [www.gublibrary.ru/tum/Issledov_Sibiri/Belov.html Исследователи Сибири — БЕЛОВ Михаил Иванович (1916—1981)]
• Воробьёв В. [www.tverlife.ru/news/52509.html Историк Арктики с берегов Селигера]. tverlife.ru. Проверено 11 октября 2013.
• Вершинин Е. В. [sibhistory.edu54.ru/index.php/БЕЛОВ_Михаил_Иванович Белов Михаил Иванович]. Историческая энциклопедия Сибири (11 января 2013). Проверено 11 октября 2013.

Отрывок, характеризующий Белов, Михаил Иванович

Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.