Белогорье (волейбольный клуб)

Белогорье
Основан	1976
Зал	Дворец спорта «Космос»
Вместимость	5000
Президент	Геннадий Шипулин
Тренер	Геннадий Шипулин
Капитан	Тарас Хтей
Соревнование	Суперлига
2015/2016	3-е место

«Белогорье» — мужская команда одноимённого волейбольного клуба из Белгорода. Основана в 1976 году, ранее выступала под названиями «Технолог» (1976—1981), «Локомотив» (1981—1987, 1993—1995), «Аграрник» (1987—1992), «Белогорье» (1992—1993, 1995—1997), «Белогорье-Динамо» (1997—2001), «Локомотив-Белогорье» (2001—2011). 8-кратный чемпион России, 8-кратный победитель Кубка России, 3-кратный победитель Лиги чемпионов, победитель клубного чемпионата мира 2014 года.

История

Становление

История самого титулованного волейбольного клуба России началась в 1976 году, когда ректором Белгородской государственной технологической академии строительных материалов имени Гришманова стал Вилен Алексеевич Ивахнюк. Он решил создать на базе технологической академии собственную волейбольную команду.

В дебютном сезоне «Технолог» под руководством олимпийского чемпиона, заслуженного мастера спорта Юрия Наумовича Венгеровского занял 2-е место в Кубке центрального совета добровольного спортивного общества «Буревестник». Со следующего года «Технолог» начал выступления в чемпионате России среди команд класса «А», где наивысшего достижения добился в 1979 году, став вторым. Однако этот успех не позволил белгородцам выйти в первую лигу чемпионата СССР, а спустя год после неудачно проведённого сезона «Технолог» был вынужден покинуть класс «А».

В 1981 году клуб был переименован в «Локомотив». В середине 1980-х, в сложное для команды время, в Белгород вернулся Юрий Венгеровский, собравший вокруг себя группу опытных игроков. Отношение к волейболу в городе начало приобретать профессиональные черты. Команда заняла 1-е место в студенческих республиканских соревнованиях и 2-е — во всесоюзных.

Всё время рядом с Венгеровским был Геннадий Шипулин. Неволейбольный по своим физическим данным Шипулин в состав не попадал, но из команды не уходил — помогал тренеру чем мог, выполнял любую работу. В конце 1989 года Шипулин занял пост главного тренера белгородской команды, сменившей название на «Аграрник». В 1991 году коллектив вышел в первую лигу чемпионата СССР. Перед началом чемпионата оказалось, что 14 фамилий в заявке недостаточно, так как, по регламенту, в каждой команде должно быть два состава — основной и дублирующий с несколькими запасными. Тренер вписал в заявку себя и своего помощника и получил добро на выступление «Аграрника».

Кубок СССР 1991 года из-за распада СССР остался недоигранным. Чуть позже в Обнинске собрались команды, которые наиболее успешно выступили в Кубке (в том числе и «Аграрник») и сыграли за путёвки в высшую лигу чемпионата России. Белгородцы завоевали право выступать среди сильнейших клубов страны.

Первые победы

В начале 1990-х годов белгородский клуб, который уже именовался «Белогорьем», стал стремительно подниматься наверх. В 1994 году было седьмое место в чемпионате России, на следующий год — второе и победа в Кубке страны. Через год — ещё одно серебро и Кубок, игроки «Белогорья» Сергей Тетюхин и Вадим Хамутцких дебютировали в сборной России и стали участниками Олимпийских игр в Атланте. При непосредственном участии старшего тренера Юрия Венгеровского в «Белогорье» из года в год приглашались перспективные украинские игроки.

2 апреля 1997 года белгородский клуб впервые стал чемпионом России, завершив суперфинальную серию против УЭМ-«Изумруда» со счётом 3—0 (3:1, 3:2, 3:0). Первые в своей карьере титулы завоевали Дмитрий Багрей, Сергей Белянский, Сергей Брусенцев, Владислав Визовский, Дмитрий Желтуха, Иван Захватенков, Пётр Кобрин, Евгений Соков, Сергей Тетюхин, Вадим Хамутцких, Роман Яковлев. В том сезоне команда также дошла до «Финала четырёх» Кубка Кубков и выиграла бронзовые медали этого турнира.

Три следующих чемпионата вновь прошли под знаком соперничества клубов Белгорода и Екатеринбурга. В сезоне-1997/98 белгородская команда снова была сильнее, а её игроки Алексей Кулешов и Роман Яковлев дебютировали в национальной сборной, которую также возглавил Геннадий Шипулин.

В сезоне-1998/99 «львы» впервые проиграли суперфинал чемпионата России УЭМ-«Изумруду», после чего состав команды претерпел значительные изменения. В «Белогорье-Динамо» были приглашены Константин Ушаков, Станислав Шевченко и Святослав Миклашевич, но гораздо более существенными выглядели потери в лице отправившихся в Италию Сергея Тетюхина и Романа Яковлева и дебютировавшего в чемпионате Турции Вадима Хамутцких. Уступив УЭМ-«Изумруду» первую строчку по итогам регулярного чемпионата, белгородцы тем не менее вдохновенно провели суперфинальную серию и сенсационно выиграли своё третье в истории золото.

Золотая эра

2001/2002

По окончании чемпионата России-2000/01, в котором команда из-за травм ведущих игроков и серьёзных финансовых затруднений заняла лишь 5-е место, спонсорскую поддержку клубу стала оказывать Юго-Восточная железная дорога, и он был переименован в «Локомотив-Белогорье». Геннадий Шипулин вернул в состав Вадима Хамутцких, Сергея Тетюхина, Анатолия Биржевого, Владислава Визовского, пригласил Александра Климкина и Евгения Митькова, а в помощники — Бориса Колчинса, ранее работавшего в Италии. Началась золотая эра белгородского клуба. В год дебюта в Кубке CEV «Локомотив» занял второе место, а в финальной серии чемпионата России не оставил ни единого шанса МГТУ-«Лужникам» (3—0).

2002/2003

Перед началом нового сезона «Белогорье» покинули Александр Корнеев, Евгений Митьков, Владислав Визовский, Александр Климкин, Анатолий Биржевой. На позицию либеро вместо Митькова был приглашён игрок сборной Аргентины, лучший принимающий чемпионата мира-2002 Пабло Меана, ставший первым легионером столь высокого класса в российском волейболе. Но настоящим откровением в том сезоне стал фантастический прогресс в игре двух молодых «перворазрядников», вчерашних игроков второй команды белгородского клуба Аркадия Козлова и Сергея Баранова.

В марте 2003 года «Локомотив-Белогорье» стал первым российским клубом, которому удалось победить в розыгрыше Европейской Лиги чемпионов. В Милане — фактически на чужом поле — в финальном матче белгородская команда разгромила звёздную итальянскую «Модену» — 3:0, лидером которой являлся бывший игрок «Белогорья» Роман Яковлев. В блестящем стиле, выдав 31-матчевую победную серию, подопечные Шипулина — Вадим Хамутцких, Сергей Баранов, Сергей Тетюхин, Александр Косарев, Алексей Кулешов, Андрей Егорчев, Пабло Меана — выиграли и чемпионат России.

2003/2004

С 2003 года главным конкурентом белгородцев в российских соревнованиях являлось великолепно укомплектованное столичное «Динамо». Но остановить белгородский суперклуб Владимиру Грбичу, Доминику Дакену, Семёну Полтавскому и другим динамовским звёздам не удалось — «львы» обыграли москвичей в фантастическом по накалу и красоте решающем матче Кубка России и в финальной серии чемпионата страны. Открытием сезона стал либеро Алексей Вербов, вытеснивший из основного состава самого Пабло Меану. Геннадий Шипулин в очередной раз совершил чудо, за несколько месяцев превратив малоизвестного игрока, номинального связующего, не выступавшего ранее в сильных клубах, в основного либеро сборной России, блестяще проявившего себя уже в «Финале четырёх» Кубка России-2003 и в первых матчах за сборную в январе 2004-го на олимпийском отборочном турнире в Лейпциге.

Весной 2004 года «львы» второй раз подряд стали участниками «Финала четырёх» Лиги чемпионов, на сей раз проводившемся в Белгороде. Сомнений в том, кто его выиграет, не возникало ни у кого. Споры велись лишь о том, сможет ли кто-то из его участников оказать белгородцам на их площадке более или менее упорное сопротивление. Не смог ни французский «Тур», ни одинцовская «Искра» в финале.

2004/2005

В межсезонье из «Белогорья» в столичное «Динамо» перешли тренер Борис Колчин, а также оба основных блокирующих — Андрей Егорчев и Алексей Кулешов, заменить которых удалось аргентинцем Алехандро Спайичем и вызванным из второй команды клуба молодым Вячеславом Махортовым. Также покинул команду либеро Алексей Вербов, отданный на сезон в аренду в сургутский ЗСК-«Газпром». Место Колчинса занял знаменитый сербский специалист Зоран Гаич.

Не успев отойти от таких изменений и сыграться в новом составе, белгородцы уступили «Динамо» в полуфинале Кубка России (2:3) и весьма неровно играли в Лиге чемпионов. Однако, к главным матчам сезона «Локомотив» преобразился. Исход «раунда двенадцати» Лиги чемпионов был решён уже после первого матча, в котором «львы» разгромили «Динамо» в Москве — 3:0 за 1 час 13 минут. Незадолго до этой игры тренерский штаб команды ради работы со сборной России покинул Зоран Гаич. Не пощадили белгородцы на следующей стадии и грозный итальянский «Сислей» — 3:0 и «+27» превратили ответный матч в Тревизо в формальность. «Финал четырёх» Лиги проходил в греческих Салониках. В полуфинале белгородцы в абсолютно равном матче вынуждены были уступить дорогу хозяевам мини-турнира — «Ираклису» (2:3). В игре за третье место «львы» не оставили никаких шансов германскому «Фридрихсхафену» — 3:0.

В финальной серии чемпионата страны против «Динамо» белгородцы тоже были близки к неудаче: первая домашняя игра завершилась сухим поражением, а вторая победой на тай-брейке. В Москве соперники обменялись победами и пришлось бросать жребий, чтобы определить место проведения решающего матча. Счастье улыбнулось белгородцам, и 29 апреля, в день рождения Геннадия Шипулина, они продемонстрировали суперволейбол, разгромив москвичей со счётом 3:0 и стали 7-кратными чемпионами России. Попутно «Локомотив-Белогорье» установил и второй рекорд — 4 чемпионских титула подряд.

2005/2006

Сезон-2005/06 «Локомотив-Белогорье» начал без вернувшегося на родину Пабло Меаны, которого заменил Алексей Вербов. В канун Нового года белгородцы выиграли Кубок России. В полуфинале Лиги чемпионов в Риме «Локомотив-Белогорье» вновь играл с греческим «Ираклисом» и вновь уступил в пяти партиях. В матче за третье место команда уверенно взяла верх над московским «Динамо» — 3:1. Эти соперники в третий раз подряд встретились в финальной серии чемпионата России, в которой для определения чемпиона страны опять же в третий раз потребовались все 5 матчей. Динамовцы, впервые имевшие преимущество своей площадки, в итоге выиграли титул. Но игра белгородцев заслуживает самых высоких оценок. Так, во втором московском матче, проигрывая по сетам 0:2, «львы» благодаря блестящей игре своего капитана Сергея Тетюхина, всю серию отыгравшего со сломанным пальцем и сделавшего в тот день 10 эйсов, вытащили безнадёжный матч. После чего третья встреча, проходившая в Белгороде, завершилась безоговорочной победой «Локомотива-Белогорья». На четвёртой игре 9 мая 2006 года — в День Победы — в Белгороде ожидали окончательной победы своей команды в серии, но при вызвавшем множество вопросов судействе успеха добились москвичи. В отличие от предыдущего сезона, место проведения последнего 5-го матча не определялось жребием, а было строго закреплено за Москвой, и выиграть в нём «львам» было не суждено.

Два года без побед

В сезон-2006/07 «Локомотив-Белогорье» входил совсем новой командой. Команда лишилась своего костяка, который долгие годы составляли Сергей Тетюхин, Вадим Хамутцких и Александр Косарев. Они отправились в Казань и стали с местным «Динамо»-ТТГ чемпионами России, выбив «Белогорье» из борьбы за титул уже в четвертьфинальной серии. Единственным громким приобретением «Локомотива» стал капитан сборной США Томас Хофф, в основной состав вошли совсем молодые связующий Константин Лесик и доигровщик Дмитрий Красиков, выигравшие летом 2006 года в Казани чемпионат Европы среди молодёжных команд (до 20 лет). Новым капитаном команды стал 25-летний Сергей Баранов. В начале сезона белгородцы удивили многих, стартовав в Лиге чемпионов с 5 побед подряд, в том числе в гостях над будущим финалистом Лиги — французским «Туром» (3:0). Даже несмотря на то, что в первых двух матчах белгородцам засчитали технические поражения из-за неправильно оформленной заявки, команда сумела выйти в «раунд двенадцати». Однако, на решающие матчи сезона у молодых игроков не хватило опыта и сил. «Локомотив-Белогорье» уступил новоуренгойскому «Факелу» в полуфинале Кубка России, не добрался до «раунда шести» Лиги чемпионов, проиграв бельгийскому «Кнаку», и повторил худший результат в чемпионате России — 8-е место.

В межсезонье в тренерский штаб клуба вошли бразильские специалисты Маркос Миранда, Нери Тамбейро и Деннис Гомес. Ряды «Локомотива-Белогорья» пополнили также связующий Франк Депестель из Бельгии и два доигровщика — бразилец Самуэль и Илья Жилин. На встрече с журналистами и болельщиками перед началом сезона Шипулин заявил: «Мы, конечно, будем лезть на пьедестал».

Но на пьедестале оказаться вновь не удалось. Проиграв последние 7 матчей чемпионата, «львы» заняли лишь 6-е место, и им предстояло бороться в финале за 5-е место с «Уралом», дающее право на следующий год выступить в еврокубках. В тяжелейшей борьбе белгородскому клубу удалось переиграть уфимцев в четырёх матчах. Дефицит еврокубковых встреч «Локомотив-Белогорье» восполнил участием в традиционном рождественском турнире Flanders Volley Gala, где обыграл в финале сильный итальянский «Кунео».

Возвращение

По окончании сезона-2007/08 «Локомотив-Белогорье» проявил большую активность на трансферном рынке. В клуб вернулись Сергей Тетюхин, Александр Косарев и Вадим Хамутцких. Из «Динамо» перешёл бразильский либеро Алан, из «Искры» — Тарас Хтей и Сергей Хорошев. Клуб также подписал контракт с лучшим бомбардиром чемпионата Франции-2007/08 в составе «Канна», диагональным сборной Латвии Гундарсом Целитансом.

Строительство новой команды продолжилось и по ходу сезона — после серии поражений в ноябре-декабре Шипулин отчислил бразильских тренеров и пригласил себе в помощники Юрия Панченко. В «Локомотив-Белогорье» из «Металлоинвеста» вернулся Дмитрий Мусэрский, место травмированного Алана занял олимпийский чемпион Ричард Лэмбурн. Концовку регулярного чемпионата белгородцы провели очень мощно, и только поражение в последнем туре от неожиданного лидера сезона — новоуренгойского «Факела» — не позволило им занять 4-е место и получить преимущество своей площадки в четвертьфинальной серии плей-офф.

Белгородцы после годичной паузы вернулись к выступлениям на европейской арене. Подопечные Геннадия Шипулина достаточно уверенно добрались до «Финала четырёх» Кубка Европейской конфедерации волейбола и рассчитывали принять финальный турнир у себя, в Белгороде. Однако местом проведения решающих матчей Кубка в итоге был выбран Олимпийский комплекс Афин. «Львы», последовательно обыграв испанскую «Уникаху» и хозяев турнира из «Панатинаикоса», стали обладателями второго по значимости европейского волейбольного кубка. Через три дня после этой победы «Локомотив-Белогорье» в Казани проиграл тяжёлый и, как оказалось, ключевой матч четвертьфинала чемпионата России местному «Зениту». Белгородцам вновь, как и годом ранее, пришлось участвовать в утешительном турнире, завершившимся для них пятым местом Суперлиги.

Летом 2009 года белгородский клуб вновь расстался с Сергеем Тетюхиным, Александром Косаревым, Вадимом Хамутцких и Сергеем Барановым. Геннадий Шипулин в очередной раз сделал ставку на молодых игроков, выступавших в предыдущем сезоне за «Металлоинвест», фактически являвшемся фарм-клубом «Локомотива-Белогорья», а также пригласил в команду Станислава Динейкина и поляка Лукаша Кадзевича, а в период дозаявок — греческого связующего Василеоса Курнетаса. Все новички белгородского клуба сыграли с максимальной отдачей, полностью оправдав доверие тренерского штаба, причём с лучшей стороны показали себя не только набирающиеся опыта молодые игроки, но и «ветеран» Станислав Динейкин, и давно не бывшие на первых ролях Тарас Хтей и Василеос Курнетас. «Львам» не удалось опередить безусловного лидера сезона, которым был казанский «Зенит» — несмотря на 9 побед подряд команда Шипулина финишировала второй на предварительном этапе и проиграла казанцам финальную серию плей-офф, решив всё же другую важную задачу: спустя 4 года «Локомотив-Белогорье» вернулся в Лигу чемпионов.

Почти весь сезон 2010/11 годов белгородцы провели без легионеров: ни снова приглашённый в команду после длительного перерыва аргентинец Алехандро Спайич, ни итальянский связующий Джакомо Синтини ожиданий тренерского штаба не оправдали. В очередной раз игроками «Локомотива-Белогорья» стали Александр Косарев и Игорь Колодинский. На предварительном этапе чемпионата России подопечные Геннадия Шипулина заняли 6-е место, а в Лиге чемпионов не смогли пройти итальянский «Кунео» на стадии «раунда двенадцати». Однако к плей-офф российского чемпионата железнодорожники подошли практически в оптимальном состоянии, одержали в четвертьфинальной серии победу с одноклубниками из Новосибирска, а в полуфинале навязали борьбу московскому «Динамо», но уступили в решающем пятом матче. В серии за 3-е место «Локомотив-Белогорье» был сильнее «Динамо» из Краснодара и впервые в своей истории выиграл бронзовые медали национального чемпионата.

Ради сборной

30 августа 2011 года новым спонсором клуба стал холдинг «Металлоинвест» и он был переименован в «Белогорье».

Сезон 2011/12 годов, несмотря на возвращение Вадима Хамутцких и Сергея Тетюхина, сложился для «Белогорья» неудачно. Команда чередовала яркие игры с провальными. В конце декабря подопечные Геннадия Шипулина выбыли из розыгрыша Кубка CEV, проиграв на стадии 1/8 финала московскому «Динамо». Через несколько дней в четвертьфинале Кубка России «львы» одержали волевую победу над казанским «Зенитом» на его площадке, но в матче за выход в финал вчистую уступили новосибирскому «Локомотиву». В чемпионате России команда заняла 3-е место в зоне «Запад» предварительного этапа и в 1/8 финала, несмотря на преимущество своей площадки, проиграла сургутской команде «Газпром-Югра», после чего впервые в истории приняла участие в турнире за сохранение прописки в Суперлиге и заняла итоговое 9-е место. На протяжении большей части сезона белгородцы играли без двух ключевых игроков — в декабре 2011 года перенёс операцию блокирующий Дмитрий Мусэрский, а в марте 2012-го — капитан команды доигровщик Тарас Хтей. Геннадий Шипулин дал им возможность залечить травмы и восстановиться, принеся сезон в жертву интересам сборной. 12 августа 2012 года игроки «Белогорья» Сергей Тетюхин, Дмитрий Мусэрский, Тарас Хтей и Дмитрий Ильиных в составе сборной России стали чемпионами Олимпийских игр в Лондоне.

Десятое золото Тетюхина

Начало сезона-2012/13 складывалось для «Белогорья» непросто (в первом круге чемпионата страны команда одержала шесть побед при пяти поражениях), но в конце декабря «львы» смогли добиться красивой победы над «Зенитом» в финале Кубка России. Во второй половине сезона, когда всё увереннее стал выглядеть новобранец «Белогорья» немецкий диагональный Георг Грозер и вернулся в игру Сергей Тетюхин, имевший проблемы со здоровьем после Олимпиады в Лондоне, команда Шипулина заметно преобразилась, но всё же заняла лишь 4-е место в Синей группе, означавшее сложный путь в плей-офф. В 1/8 финала белгородцы победили московское «Динамо», в четвертьфинале, отыгравшись в серии со счёта 0—2 по матчам, взяли верх над победителем Лиги чемпионов новосибирским «Локомотивом», а в полуфинале сломили сопротивление победителя четырёх предыдущих чемпионатов страны «Зенита». Соперником «Белогорья» по финалу стал укомплектованный опытными игроками «Урал». После двух побед в Уфе со счётом 3:2, «львы» взяли третий матч серии со счётом 3:0 и в восьмой раз стали чемпионами России. Самый результативный волейболист «Белогорья» Дмитрий Мусэрский был признан лучшим игроком Кубка и чемпионата России. Сергей Тетюхин завоевал десятый в карьере титул чемпиона страны.

Новый триумф в Европе

В новом сезоне «Белогорью» предстояло не только отстаивать звание сильнейшего клуба России, но и вернуться к выступлениям на европейской арене. Главными действующими лицами команды остались те же игроки, за исключением перешедшего в «Кузбасс» связующего Сергея Макарова, вместо которого был заявлен игрок сборной Италии Драган Травица. С появлением в команде Максима Пантелеймоненко ещё более усилилась линия доигровщиков — в распоряжении Геннадия Шипулина и Бориса Колчинса оказались сразу шесть игроков этого амплуа: как всегда приносящий колоссальную пользу команде Сергей Тетюхин и вернувшийся в строй после операции капитан Тарас Хтей, доказывающие своей игрой право выходить в стартовой шестёрке Пантелеймоненко и Дмитрий Ильиных и исполнявшие эпизодические, но очень важные роли Александр Косарев и Антон Фоменко. Игру белгородцев в атаке по-прежнему определяли Георг Грозер и Дмитрий Мусэрский, которому у сетки помогали многоопытные блокирующие Александр Богомолов и Алексей Казаков.

В сезоне 2013/14 годов белгородцы продолжили собирать трофеи, выиграв Суперкубок и Кубок России, на одном дыхании прошли групповой этап Лиги чемпионов (шесть побед с общим счётом 18:0 — повторение прошлогоднего рекорда казанского «Зенита»), одолели в сериях плей-офф черногорскую «Будванскую Ривьеру» и итальянский «Трентино» и стали участниками «Финала четырёх» в Анкаре. В полуфинальном матче «львы» обыграли казанский «Зенит», а в финале в потрясающем по красоте и накалу матче вырвали победу со счётом 3:1 у хозяина площадки — турецкого «Халкбанка». В чемпионате России, заключительная стадия которого проходила в формате «Финала шести», белгородцы заняли 3-е место, в полуфинальном матче потерпев поражение от «Зенита», а в матче за бронзу взяв верх над столичным «Динамо». Как победитель Лиги чемпионов «Белогорье» приняло участие на клубном чемпионате мира, впервые проходившем в мае, менее чем через неделю после завершения российского первенства. В Белу-Оризонти команда Геннадия Шипулина выиграла все свои матчи, включая финал, в котором одержала волевую победу со счётом 3:1 над собравшим мощный состав для этого турнира катарским «Аль-Райаном».

Перед сезоном-2014/15 в состав «Белогорья» вернулся воспитанник клуба Артём Смоляр, покинули команду Руслан Ханипов, Максим Пантелеймоненко, Алексей Казаков. Подопечным Геннадия Шипулина не удалось повторить прошлогодние достижения: в розыгрыше Кубка России, решающие игры которого вновь проходили в Белгороде, «львы» уступили в полуфинале новосибирскому «Локомотиву», а в Лиге чемпионов выбыли из борьбы на стадии «раунда двенадцати», проиграв в золотом сете «Халкбанку». Тем временем белгородцы финишировали первыми по итогам регулярного чемпионата России, но полученное преимущество своей площадки не стало решающим фактором в финальной серии с «Зенитом», сумевшим выиграть второй матч в Белгороде и завершить противостояние в свою пользу в Казани.

Результаты в чемпионатах России

Сезон	Лига	Место	И	В	П	С/П
1992/93	Высшая лига (I)	8-е	26	14	12	47:52
1993/94	Высшая лига (I)	7-е	26	18	8	60:35
1994/95	Высшая лига (I)	2-е 2	26	17	9	54:36
1995/96	Суперлига (I)	2-е 2	33	25	8	85:41
1996/97	Суперлига (I)	1-е 1	37	30	7	97:45
1997/98	Суперлига «А» (I)	1-е 1	35	30	5	95:40
1998/99	Суперлига «А» (I)	2-е 2	25	18	7	59:31
1999/00	Суперлига (I)	1-е 1	35	23	12	81:52
2000/01	Суперлига (I)	5-е	42	24	18	92:74
2001/02	Суперлига (I)	1-е 1	47	42	5	133:31
2002/03	Суперлига (I)	1-е 1	44	36	8	112:39
2003/04	Суперлига (I)	1-е 1	33	29	4	91:29
2004/05	Суперлига (I)	1-е 1	34	29	5	92:40
2005/06	Суперлига (I)	2-е 2	33	26	7	84:42
2006/07	Суперлига (I)	8-е	18	7	11	27:41
2007/08	Суперлига (I)	5-е	26	14	12	49:55
2008/09	Суперлига (I)	5-е	32	21	11	70:49
2009/10	Суперлига (I)	2-е 2	34	24	10	83:53
2010/11	Суперлига (I)	3-е 3	32	18	14	68:55
2011/12	Суперлига (I)	9-е	29	20	9	71:43
2012/13	Суперлига (I)	1-е 1	36	26	10	90:53
2013/14	Суперлига (I)	3-е 3	26	23	3	71:24
2014/15	Суперлига (I)	2-е 2	35	30	5	95:33
2015/16	Суперлига (I)	3-е 3	26	19	7	61:33
Всего			770	563	207	1867:1026

Достижения

• 8-кратный чемпион России — 1996/97, 1997/98, 1999/00, 2001/02, 2002/03, 2003/04, 2004/05, 2012/13.
• Серебряный призёр чемпионата России — 1994/95, 1995/96, 1998/99, 2005/06, 2009/10, 2014/15.
• Бронзовый призёр чемпионата России — 2010/11, 2013/14, 2015/16.
• 8-кратный победитель Кубка России — 1995, 1996, 1997, 1998, 2003, 2005, 2012, 2013.
• Финалист Кубка России — 2015.
• Бронзовый призёр Кубка России — 2014.
• 2-кратный победитель Суперкубка России — 2013, 2014.
• 3-кратный победитель Лиги чемпионов — 2002/03, 2003/04, 2013/14.
• Победитель Кубка CEV — 2008/09, финалист — 2001/02.
• Победитель клубного чемпионата мира — 2014.

Сезон-2016/17

Переходы

• Пришли: связующий Сергей Багрей («Динамо» Краснодар), диагональный Максим Жигалов («Кузбасс»), доигровщики Ян Ерещенко («Газпром-Югра»), Антон Фоменко и Ярослав Подлесных (оба — «Югра-Самотлор»), центральный блокирующий Дмитрий Терёменко («Локомотив», Украина).
• Ушли: связующие Сергей Антипкин («Динамо» Москва) и Константин Лесик, доигровщики Марко Ивович («Ресовия», Польша), Дмитрий Красиков («Динамо-ЛО») и Александр Косарев (завершил карьеру), центральные блокирующие Руслан Ханипов («Урал») и Александр Сафонов («Аркада», Румыния), либеро Роман Брагин («Динамо» Москва).

Состав команды

№ Имя Год рождения Рост Центральные блокирующие 1 Дмитрий Терёменко 1987 200 7 Артём Смоляр 1985 209 12 Герман Снегирёв 1996 208 13 Дмитрий Мусэрский 1988 219 Связующие 11 Роман Порошин 1995 197 16 Сергей Багрей 1987 194 Диагональные 10 Роман Данилов 1985 208 17 Максим Жигалов 1989 203

№ Имя Год рождения Рост Доигровщики 3 Антон Фоменко 1987 202 4 Тарас Хтей 1982 205 8 Сергей Тетюхин 1975 197 9 Ярослав Подлесных 1994 197 18 Ян Ерещенко 1990 197 Либеро 5 Роман Мартынюк 1987 181 15 Григорий Драгунов 1992 185 Главный тренер — Геннадий Шипулин Старший тренер — Александр Косарев

Арена

Дворец спорта «Космос» (вмещает 5000 зрителей).
Адрес: Белгород, улица Королёва, 5.

Разное

10 ноября 2006 года на крыльце белгородского дворца спорта «Космос» была установлена скульптурная композиция «Волейболисты», посвящённая выдающимся достижениям «Локомотива-Белогорья». Авторы монумента Александр Ридный и Тарас Костенко пытались создать собирательный образ спортсменов, но жители города в изображённой атаке первым темпом угадывают черты Вадима Хамутцких и Сергея Тетюхина, за которыми со скамейки наблюдает тренер, Геннадий Шипулин.

См. также

• Университет-Технолог
• Металлоинвест (волейбольный клуб)

Ссылки

• [www.belogorievolley.ru/ Официальный сайт]
• [www.volley.ru/clubs/86/ Страница на сайте Всероссийской федерации волейбола]
• [www.youtube.com/Belogorievolley Видеоканал «Белогорья»] на YouTube

Отрывок, характеризующий Белогорье (волейбольный клуб)

– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.