Белогруд, Андрей Евгеньевич

Андрей Евгеньевич Белогруд
Основные сведения
Работы и достижения
Работал в городах	Санкт-Петербург
Архитектурный стиль	модерн
Важнейшие постройки	Дом с башнями (дом К. И. Розенштейна на площади Льва Толстого)
Градостроительные проекты	Довоенный проекта реконструкции Сталинграда (руководитель проекта).
Научные труды	В 1915—1917 годах редактировал «Архитектурно-художественный еженедельник»

Андрей Евгеньевич Белогруд (1875, Житомир — 19 июля 1933, Гатчина) — русский и советский архитектор, реставратор, профессор, ректор Академии Художеств (1922 год), декан (1922—1928) архитектурного факультета академии, член правления Общества архитекторов-художников и позже Ленинградского союза советских архитекторов.

Окончил Академию Художеств в 1910. Преподавал в различных институтах: в Женском Политехническом (1912—1925), политехническом (1926—1930), в академии, где был ректором и деканом архитектурного факультета.

Похоронен на Новодевичьем кладбище в Ленинграде (Санкт-Петербурге).

Адреса в Санкт-Петербурге — Петрограде — Ленинграде

• 1905 год — Большой проспект Петроградской стороны, 1/33
• 1914—1933 годы — доходный дом Е. И. Гонцкевича — Большой проспект Петроградской стороны, 102.

Проекты

• Каменноостровский проспект, д.№ 42 — «Спортинг-палас» А. И. Башкирова. 1910. Совместно с С. Г. Гингером при участии А. Ф. Сысоева. Часть, обращенная к улице не сохранилась, остальное при перстройке ? года было включено в существующее здание.
• Большой проспект Петроградской стороны, д.№ 77 — доходный дом К. И. Розенштейна. 1912—1913. Начат К. И. Розенштейном.
• Большой проспект Петроградской стороны, д.№ 102 — доходный дом Е. И. Гонцкевича. Начат самим Е. И. Гонцкевичем, при участии С. Ю. Красовского в 1912 году, завершен А. Е. Белогрудом в 1914 году.
• Большой проспект Петроградской стороны, д.№ 75/Каменноостровский проспект, д.№ 35/улица Льва Толстого — доходный дом К. И. Розенштейна. Это знаменитый Дом с башнями, играющий важную роль в ансамбле площади Льва Толстого. Начат самим К. И. Розенштейном в 1913 году, завершен А. Е. Белогрудом в 1915 году. Включен существовавший дом.
• Собственная дача архитектора в Гатчине.
• Постройки в усадьбах на Украине

Литература

• Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
• Кириков Б.М. Архитектура петербургского модерна. Особняки и доходные дома. — СПб.: Журнал "Нева", 2003. — 510 с. — ISBN 587516-154-X.

Ссылки

• [www.orbis.spb.ru/topohron/personal/1000939.htm Санкт-Петербургские ассамблеи]

Отрывок, характеризующий Белогруд, Андрей Евгеньевич

Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтобы убедиться, в каком положении находилось дело.
– Что? Что вы говорите? – сказал Наполеон. – Да, велите подать мне лошадь.
Он сел верхом и поехал к Семеновскому.
В медленно расходившемся пороховом дыме по всему тому пространству, по которому ехал Наполеон, – в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда не видал еще и Наполеон, и никто из его генералов. Гул орудий, не перестававший десять часов сряду и измучивший ухо, придавал особенную значительность зрелищу (как музыка при живых картинах). Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаз. Это были русские.
Русские плотными рядами стояли позади Семеновского и кургана, и их орудия не переставая гудели и дымили по их линии. Сражения уже не было. Было продолжавшееся убийство, которое ни к чему не могло повести ни русских, ни французов. Наполеон остановил лошадь и впал опять в ту задумчивость, из которой вывел его Бертье; он не мог остановить того дела, которое делалось перед ним и вокруг него и которое считалось руководимым им и зависящим от него, и дело это ему в первый раз, вследствие неуспеха, представлялось ненужным и ужасным.
Один из генералов, подъехавших к Наполеону, позволил себе предложить ему ввести в дело старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись между собой и презрительно улыбнулись на бессмысленное предложение этого генерала.
Наполеон опустил голову и долго молчал.
– A huit cent lieux de France je ne ferai pas demolir ma garde, [За три тысячи двести верст от Франции я не могу дать разгромить свою гвардию.] – сказал он и, повернув лошадь, поехал назад, к Шевардину.