Белое платье Мэрилин Монро

Американская киноактриса, певица и секс-символ Мэрилин Монро была одета в белое платье в фильме «Зуд седьмого года», снятом в 1955 году режиссёром Билли Уайлдером. Платье было создано дизайнером костюмов Уильямом Травиллой и было использовано в самой знаменитой сцене кинокартины. Белое платье считается иконой в мировом кинематографе, а образ Монро, стоящей на решётке метро в этом платье, которое развевается на ветру, описывается как один из знаковых образов XX века.

История

Еще до того как дизайнер костюмов Уильям Травилла начал сотрудничать с Мэрилин Монро, он уже был удостоен премии «Оскар» в номинации «Лучший дизайн костюмов» за фильм «Похождения дона Жуана». Впервые Травилла начал работать с Монро в 1952 году, когда снимался фильм «Можно входить без стука». В то время он был одним из многих дизайнеров костюмов киностудии 20th Century Fox. Травилла создал одежду для Мэрилин для восьми кинокартин и, согласно его собственному утверждению, состоял с ней в тот период в коротких любовных отношениях. В 1955 году он разработал белое вечернее платье для Монро, которое до конца его жизни оставалось его самой известной работой. Однако, согласно утверждениям журналистки Дианы Вриланд и критика Дейла Макконати, Травилла не был дизайнером этого платья, а на самом деле приобрёл его в готовом виде. Сам Травилла всегда отрицал эти утверждения.

Фильм Билли Уайлдера был комедией, поставленной по хитовой бродвейской пьесе Джорджа Экселрода. В главной роли выступал Том Юэлл. Он играл книгоиздателя, женатого уже семь лет. Когда его жена и ребёнок уезжают из города на каникулы, он знакомится с сексуальной рекламной моделью, снимающей жильё на верхнем этаже. Её и играла Монро. Она становится объектом любовных приключений главного героя. Знаменитая сцена с белым платьем появляется тогда, когда Мэрилин со своим партнером гуляют по 52-й улице и Лексингтон-авеню после просмотра фильма «Тварь из Чёрной Лагуны». Когда они слышат, как поезд проходит в метро под решёткой тротуара, героиня Монро встает на решётку, говоря: «У-у-у, ты чувствуешь ветер с метро?» (англ. Ooo, do you feel the breeze from the subway?). Когда проходит поезд, ветер поднимает её платье вверх, обнажая ноги.

Первоначально эту сцену планировалось снимать действительно на углу 52-й улицы и Лексингтон-авеню 15 сентября 1954 года в час ночи. Однако знаменитая актриса и кинокамеры сразу привлекли внимание множества зевак, которые свистели и кричали, когда платье Мэрилин в очередной раз поднималось. Там собрались фотографы, полицейские, случайные зрители, которые восхищались сценой, где ветер обнажал ноги и белые трусы Мэрилин. Примечательно, что всё это происходило на глазах тогдашнего мужа Монро — Джо Ди Маджо, с которым у неё и так складывались трудные отношения. Именно во время съёмок их брак распался. А Уайлдер в конце концов был вынужден переснять эту сцену в павильоне студии 20th Century Fox, так как шум толпы испортил снятый материал. Сцену с развевающимся платьем сравнили с аналогичным эпизодом короткометражного фильма 1901 года «Что случилось на 23-й улице в Нью-Йорке». Кроме того, этот образ воспринимается как знаковый XX века.

После трагической смерти Монро в 1962 году киностудия 20th Century Fox организовала в 1971 году аукцион принадлежащих ей предметов. Среди них было и платье, однако его на предварительной распродаже приобрела для своей коллекции голливудских памятных вещей, Дебби Рейнольдс. Платье оказалось в Голливудском музее кино. Во время интервью с Опрой Уинфри, говоря о платье Монро, Рейнолдс заявила, что платье приобрело цвет экрю, так как стало слишком старым. В 2011 году Рейнолдс объявила, что вся коллекция готовится к продаже на аукционе, который будет проходить в несколько этапов. Белое платье Монро должно было уйти с молотка 18 июня 2011 года, его стоимость оценивали в 1—2 млн долларов. Однако на самом деле платье было продано за 4,6 млн долларов плюс 1 млн комиссионных.

Дизайн

Коктейльное платье цвета светлой слоновой кости в характерном для 1950-х и 1960-х годов стиле. Лиф образован двумя частями плиссированной ткани, соединнёнными за шеей и образующими спереди глубокий вырез. Руки, плечи и спина оставлены открытыми. Нижняя часть лифа непосредственно под грудью крепится к широкой полосе ткани, охватывающей талию. Мягкий узкий пояс обёрнут вокруг туловища, оплетая крест-накрест фигуру спереди и заканчиваясь небольшим, аккуратным бантом с длинными концами на талии слева на передней части. Нижняя часть платья представляет собой плиссированную юбку-солнце длиной ниже колен. Платье скроено по косой.

В качестве материала для платья использован ацетатный креп. Ткань достаточно тяжёлая, чтобы облегать фигуру и плавно колыхаться при движении, но одновременно достаточно лёгкая, чтобы подниматься при сильном ветре, создаваемом во время исполнения сцены на решётке метро. Добавление искусственного материала, что для Травиллы необычно, вызвано необходимостью создать частое плиссирование, которое невозможно сохранить, если ткань полностью состоит из натуральных волокон.

Восприятие

Во время съёмок фильма «Зуд седьмого года» супругом Монро был бейсболист Джо Ди Маджо. По его словам, он ненавидел это белое платье, но оно бесспорно является популярным элементом в наследии Монро. После смерти Монро её образ в белом платье демонстрировали во многих имитациях, представлениях и посмертных изображениях актрисы. Этому образу продолжают подражать и в кинематографе XXI века. Образ Мэрилин в белом коктейльном платье много раз становился предметом пародий. Например, персонаж принцессы Фионы из анимационного фильма «Шрек 2» (2004), Эми Полер в фильме «Лезвия славы: Звездуны на льду» (2007), Анна Фэрис в картине «Мальчикам это нравится» (2008) и т. д. В фильме «Женщина в красном» Келли Леброк повторяет ту же сцену, но в красном платье.

Веб-сайт моды Glamour.com назвал это платье одним из самых известных в истории. Cancer Research UK провела аналогичное исследование и голосованием определила, что платье стоит на первом месте в истории знаковых моментов моды. Супермодель Анна Николь Смит несколько раз появлялась в подобном платье и пародировала известную сцену из фильма. Кукла Барби, созданная компанией Mattel, была одета в белое платье Мэрилин. Её образ также появился на почтовой марке Сомали.

В июле 2011 года была установлена восьмиметровая статуя под названием «Мэрилин навсегда», где она опять изображена в белом платье из фильма Уайлдера. Автором скульптуры был Джон Сьюард Джонсон II. Сначала скульптура была размещена в Чикаго, но потом была перевезена в Палм-Спрингс.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20120615052849/www.marilyn-monroe-posters.com/white-dress.html Белое платье Мэрилин Монро] (англ.). web.archive.org. Проверено 11 августа 2016.
• [profilesinhistory.com/press-releases/debbie-reynolds-the-auction-press-release/ Анализ истории (объявление об аукционе)] (англ.). profilesinhistory.com. Проверено 11 августа 2016.

Отрывок, характеризующий Белое платье Мэрилин Монро

Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.