Белозерский, Василий Михайлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Василий Михайлович Белозерский
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Васи́лий Миха́йлович Белозе́рский (укр. Василь Михайлович Білозерський; 1825, хутор Мотроновка, Черниговская губерния — 20 февраля (4 марта) 1899, там же) — украинский общественно-политический и культурный деятель, либерал, журналист, редактор журнала «Основа». Один из организаторов Кирилло-Мефодиевского братства[1]. Муж переводчицы Надежды Белозерской и знакомый Тараса Шевченко.





Биография

Василий родился в небогатой дворянской семье коллежского асессора. В 1843 году он поступил в Киевский национальный университет святого Владимира и в 1846 году закончил историко-филологический факультет. В 1846-1847 годах преподавал историю и географию в Петропавловском кадетском корпусе в Полтаве.

Вместе со своими друзьями Н. Костомаровым и Н. Гулаком, Белозерский выступал организатором Кирилло-Мефодиевского братства. Он брал участие в создании «Статута Славянского братства св. Кирилла и Мефодия», также был автором «Записок» — пояснений к статуту братства, где он описал тяжёлое положение славянских народов, в частности украинского. В организации он придерживался умеренной позиции: он был противником использования насильственных методов борьбы, считал возможным через пропаганду идей славянского единства и братской любви среди широких слоев населения объединить славянские народы в федеративное государство[1], где ведущую роль он отводил Украине. К тому же, он развил идеи христианского социализма.

В 1847 году, после раскрытия деятельности братства, его участников арестовали, в том числе и Белозерского. Его отправили в Петропавловскую крепость под надзор полиции для допросов. Вскоре его назначили младшим помощником в Петрозаводской канцелярии Олонецкой губернии. В 1849 году он стал асессором Олонецкого губернского управления, затем титулярным советником, а в 1853 году он был представлен к награде.

В 1856 году его освободили и он поселился в Петербурге, где был назначен советником Первого департамента Управы благочиния. В этом же году в Киеве были опубликованы «Летописи южнорусские, открытые и изданные Белозерским»[2]. В 1861-1862 годах Белозерский занимался редакцией первого украинского общественно-политического ежемесячного журнала «Основа», где свои труды публиковали М. Костомаров, П. Кулиш, Марко Вовчок, А. Стороженко, А. Свидницкий, Л. Глибов.

После 1862 года он служил в Варшаве. Поддерживал связи с народовольческими изданиями в Галичине, сотрудничал с газетами «Мета[uk]» и «Правда». В некоторых статьях про поэзию Шевченка высказывал мнение, что творчество поэта должно было развиваться прежде всего в национально-патриотическом русле.

Под конец жизни Белозерский отошёл от литературной жизни и активной общественной деятельности. Он подал в отставку и поселился на хуторе Мотроновка, где и провёл свои последние годы.

См. также

Напишите отзыв о статье "Белозерский, Василий Михайлович"

Примечания

  1. 1 2 Василь Білозерський — [www.ukrainians-world.org.ua/ukr/peoples/c15f91b644682bbf/ Українці в свiтi]
  2. Василий Белозерский на [dic.academic.ru/dic.nsf/es/8347/%D0%91%D0%B5%D0%BB%D0%BE%D0%B7%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9#sel= dic.academic.ru]

Литература

  • [litopys.org.ua/rizne/kmt06.htm Записка Василия Белозерского]
  • Шевченковский словарь: в двух томах / Институт литературы имени Т. Г. Шевченко Академии Наук УССР. — Киев, Главная редакция УСЭ, 1978.

Отрывок, характеризующий Белозерский, Василий Михайлович

– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.