Белозерский 13-й пехотный полк

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
13-й пехотный Белозерский
генерала-фельдмаршала князя Волконского полк
Годы существования

6 декабря 1708 г. - 1918, восстановлен в 1919, повторно расформирован после 1923

Страна

Россия Россия

Входит в

4-я пехотная дивизия (6 АК)

Тип

пехота

Дислокация

Ломжа

Участие в

Северная война, Прутский поход, Русско-турецкая война 1735—1739, Война за польское наследство, Семилетняя война, Польский поход 1763—1768, Русско-турецкая война 1768—1774, Русско-шведская война 1788—1790, Война Второй коалиции, Война третьей коалиции, Война четвёртой коалиции, Отечественная война 1812 года, Заграничные походы 1813—1814 гг., Польская кампания 1831 г., Крымская война, Гражданская война в России

Командиры
Известные командиры

Е. Ф. Керн, В. Р. Желтухин

У этого термина существуют и другие значения, см. 13-й полк.
У этого термина существуют и другие значения, см. Белозерский.

13-й пехотный Белозерский генерала-фельдмаршала князя Волконского полк — воинская часть Русской Императорской армии.

Полковой праздник — 6 декабря.





Формирование и кампании полка

Полк имеет старшинство с 6 декабря 1708 г., когда из гренадерских Шлиссельбургского, Бутырского, Ярославского, Нижегородского, Белгородского, Невского, Ямбургского и Тверского полков был сформирован гренадерский Тейлера полк, названный в 1709 г. гренадерским Лассия.

Во время Северной войны полк принимал участие в боях у Опошни и Полтавой; затем полк участвовал в Прутском походе.

10 мая 1725 г. полк переименован в пехотный, с 16 февраля по 6 ноября 1727 г. назывался Белозерским. После занятия русскими войсками Риги выполнял роль Рижского гарнизона, а командир полка был комендантом Риги.

Во время царствования императрицы Анны Иоанновны полк в 1733—1736 гг. участвовал в войне за польское наследство, а в 1735—1739 гг. находился в походе против турок.

25 апреля 1762 г. наименован пехотным генерал-майора Ивана Шплингера и под этим именем участвовал в Семилетней войне и затем в 1763—1768 гг. в польском походе, в 1768—1774 гг. — в русско-турецкой войне (затем стоял на Кубанской пограничной линии[1]), в 1788—1790 гг. — в русско-шведской войне.

29 ноября 1796 г. полк назван Белозерским мушкетёрским, 2 октября 1798 г. — мушкетёрским генерал-майора Кульнева, 13 мая 1799 г. — мушкетёрским генерал-майора Седморацкого, 31 марта 1801 г. — Белозерским мушкетёрским, а 22 февраля 1811 г. — Белозерским пехотным.

С началом Наполеоновских войн Белозерский полк участвовал во многих кампаниях: в 1799 г. был в экспедиции в Голландию; затем участвовал в русско-австро-французской войне и отличился при десанте на Ганновер; в кампании 1806—1807 гг. Белозерцы сражались при Янкове, Прейсиш-Эйлау, Гейльсберге и Фридланде. В 1808—1809 гг. Белозерский полк участвовал в русско-шведской войне.

Белозерский полк участвовал в Отечественной войне 1812 г. и был в сражениях при Смоленске, Валутиной горе, Бородине, Тарутине, Малоярославце, Вязьме и Красном.

В Заграничных походах 1813—1814 гг. Белозерский полк сражался при Бауцене, Кацбахе, Лейпциге, при осаде Данцига и Суассона и под Парижем. Запасной батальон Белозерцев был поначалу определён на формирование 31-й пехотной дивизии, но поступил в гарнизон Рижской крепости и в составе отряда генерала Ф. Ф. Левиза участвовал в делах при Гросс-Экау и Даленкирхене. В июле 1812 г. был сформирован резервный батальон, определённый на формирование 41-й пехотной дивизии, но но затем присоединился к 1-й Западной армии, поступив на укомплектование разных полков.

По окончании Наполеоновских войн полк участвовал в усмирении польского восстания 1830—1831 гг. и за боевые отличия ему пожалованы 6 декабря 1831 г. знаки на головные уборы с надписью: «За Варшаву 25 и 26 августа 1831 г.».

28 января 1833 г. к полку присоединен Троицкий пехотный полк. С 3 января 1843 г. полк стал называться по имени шефа, князя П. М. Волконского.

Во время Восточной войны полк входил в состав Севастопольского гарнизона и с 5 по 27 августа 1855 г. оборонял Малахов курган. За отличия под Севастололем полк награждён Георгиевским знаменем с надписью: «За Севастополь в 1854 и 1855 гг.».

С 30 августа 1856 г. по 6 июня 1877 г. полк назывался по имени шефа, великого герцога Гессенского Людвига III.

25 марта 1864 г. полку присвоен номер 1З-й.

25 марта 1891 г. назван 13-м пехотным Белозерским генерал-фельдмаршала графа Ласси полком.

19 марта 1914 года назван 13-м пехотным Белозерским генерал-фельдмаршала князя Волконского полком.

Возрождение полка в Гражданскую войну

Основная статья: Белозерский полк (Белое движение)

Во время гражданской войны во ВСЮР был заново сформирован ряд полков Императорской армии: Самурский, Олонецкий, Архангелогородский, Александрийский, Симферопольский и другие. 13-й пехотный Белозерский полк в составе Добровольческой армии был заново сформирован весной 1919 года полковником Борисом Александровичем Штейфоном. Полк входил в состав 3-й пехотной Дроздовской дивизии, которой командовал генерал Витковский. Полк участвовал в штурме Харькова 11 июня 1919 года. Впоследствии, после участия в наступлении на Белгород и Курск, был переброшен на Киевский фронт под командование генерала Николая Эмильевича Бредова. 23 сентября Белозерский полк взял город Чернигов приступом. Впоследствии полк участвовал в оборонительных боях на Правобережной Украине. Зимой 1920 года участвовал в Бредовском походе - отступлении из Одессы в Польшу. В Польше был интернирован, впоследствии вернулся в Крым, в Русскую армию генерала Врангеля, откуда был эвакуирован с другими частями армии Врангеля в Константинополь в ноябре 1920 года. Участвовал в Галлиполийском сидении 1920-1923 гг. Позднее был расформирован.

Знаки отличия полка

  • Полковое знамя Георгиевское с надписями «За Севастополь в 1854 и 1855 гг.» и «1708—1908» с Александровской юбилейной лентой; пожаловано 6 декабря 1908 г.
  • Знаки на головные уборы с надписью «За Варшаву 25 и 26 Августа 1831 года»; пожалованы 6 декабря 1831 г.

Командиры полка

Шефы полка

Известные люди, служившие в полку

Источники

  • Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.
  • Габаев Г. С. Роспись русским полкам 1812 года. Киев, 1912
  • [runivers.ru/lib/book4677/ Мержиевский Э. История 13-го пехотного полка. Варшава, 1894.] на сайте Руниверс
  • [runivers.ru/lib/book4724/ Шенк В. К. Гренадерские и пехотные полки. Справочная книжка императорской главной квартиры. СПб., 1909] на сайте Руниверс
  • Энциклопедия военных и морских наук под редакцией Г. А. Леера. Т. I
  • [www.dk1868.ru/history/krizis_dobr.htm Б.А. Штейфон. Кризис добровольчества]

Напишите отзыв о статье "Белозерский 13-й пехотный полк"

Примечания

  1. ↑ [cityslav.ru/gorod/istoriya/suvorov-v-kreposti-kopyl.html Суворов в крепости Копыл]
  2. ↑ Плохово, Иван Алексеевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
  3. ↑ Желтухин, Василий Романович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Белозерский 13-й пехотный полк

Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Белозерский_13-й_пехотный_полк&oldid=80336548»