Белокаменные памятники Владимира и Суздаля

Белокаменные памятники Владимира и Суздаля*
White Monuments of Vladimir and Suzdal**
Всемирное наследие ЮНЕСКО
Страна	Российская Федерация
Тип	Культурный
Критерии	(i)(ii)(iv)
Ссылка	[whc.unesco.org/en/list/633 633]
Регион***	Европа и Северная Америка
Включение	1992  (16 сессия)
* [whc.unesco.org/ru/list Название в официальном рус. списке] ** [whc.unesco.org/en/list Название в официальном англ. списке] *** [whc.unesco.org/en/list/?search=&search_by_country=&type=&media=&region=&order=region Регион по классификации ЮНЕСКО]

Белока́менные па́мятники Влади́мира и Су́здаля — собирательное название, под которым с 1992 года в списке объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО фигурируют восемь памятников древнерусского (преимущественно белокаменного) зодчества, расположенных во Владимирской области: Церковь Бориса и Глеба в Кидекше, Во Владимире — Успенский собор, Золотые ворота и Дмитриевский собор, в Боголюбове — Дворец Андрея Боголюбского и Церковь Покрова на Нерли, в Суздале — Кремль с Рождественским собором и Спасо-Евфимиев монастырь.

Согласно критериям включения в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, Белокаменные памятники Владимира и Суздаля представляют собой шедевр человеческого созидательного гения, свидетельствуют о значительном влиянии православного христианства в архитектуре Руси XII—XIII веков, и являются выдающимся примером архитектурного ансамбля, который иллюстрирует данный период человеческой истории.

Успенский собор во Владимире — выдающийся памятник белокаменного зодчества домонгольской Руси. Исторически, до возвышения Москвы, был главным (кафедральным) храмом Владимиро-Суздальской Руси, в нём венчались на великое княжение владимирские и московские князья. Памятник русского зодчества XII века, послуживший образцом для ряда более поздних соборов, в том числе Успенского собора Аристотеля Фиораванти. Датируется 1158—1160 и 1186—1189 годами. Сохранность высокая. В интерьере фрагменты фресок XII века и фресок Андрея Рублёва и Даниила Чёрного 1408 года. В XIX веке пристроены притвор и колокольня.

Золотые ворота были построены в 1158—1164 годах при Андрее Боголюбском. Помимо оборонных целей ворота имели также и триумфальный характер. Они оформляли парадный вход в самую богатую княжеско-боярскую часть города. Сохраность средняя. Своды и надвратная церковь Ризположения выстроены заново в 1795—1810 годах. По бокам пристроены кордегардии.

Дворец Андрея Боголюбского был заложен в 1158 году, с XIII века занят монастырём. Сохранность низкая. Сохранилась лестничная башня (в XVIII веке перестроена в шатровую колокольню) и переход на хоры храма. От церкви Рождества Богородицы, рухнувшей в 1722 году, сохранилась только цокольная часть.

Церковь Покрова на Нерли — выдающееся произведение владимиро-суздальской школы; построена в 1165—1166 годах близ Боголюбова, при впадении реки Нерли в Клязьму. Белокаменный одноглавный четырёхстолпный храм крестово-купольного типа отличается гармонией несколько вытянутых по вертикали пропорций, изяществом пластической обработки (уступчатые лопатки, перспективные порталы, рельефные украишения) и контрастно выделяется на фоне широкой поймы Нерли и Клязьмы. До 1672 года имел башню с ходом на хоры. Сохранность хорошая. Утрачены галереи.

Дмитриевский собор во Владимире — придворный собор, возведённый Всеволодом Большое Гнездо на княжеском дворе и освящённый в честь великомученика Димитрия Солунского. Канонический пример крестово-купольного белокаменного храма владимиро-суздальской архитектурной школы. Знаменит своей белокаменной резьбой. Датируется 1194—1197 годами. Сохранность хорошая. В ходе ошибочной реставрации 1840-х годов уничтожены галереи и лестничные башни начала XIII века.

Суздальский кремль — древнейшая часть города, ядро Суздаля, по данным археологов существующее с X века. Расположен кремль в излучине реки Каменка, в южной части города. На рубеже XI—XII веков здесь была сооружена крепость с кольцом земляных валов протяженностью 1400 м. На валах возвышались бревенчатые стены и башни. В кремле помещались двор князя и двор епископа с городским собором, обитала также княжеская дружина и многочисленное окружение князя и епископа. Во второй половине XV века оборонительные сооружения укрепляются и досыпаются, в 1677 году возводится рубленая сосновая стена с 15 башнями и воротами. Все деревянные укрепления сгорели в 1719 году. Кремль сохранил земляные валы и рвы древней крепости, несколько церквей и ансамбль архиерейского двора с древним Рождественским собором, построенным в 1220-х годах. Домонгольский храм сохранился до уровня аркатурно-колончатого пояса включительно. Храм имеет шатровую колокольню и архиерейские палаты XVII века.

Спасо-Евфимиев монастырь в Суздале — мужской монастырь, расположенный на левом берегу реки Каменки в северной части Суздаля. Основан в 1352 году суздальско-нижегородским князем Борисом Константиновичем как крепость, призванная защищать город от внешних и внутренних врагов. Сохранность отличная.

Церковь Бориса и Глеба в Кидекше — один из древнейших памятников белокаменного зодчества домонгольской Руси, наиболее ранняя белокаменная постройка Северо-восточной Руси, наряду со Спасо-Преображенским собором в Переславле Залесском. Построена в правление Юрия Долгорукого и датируется 1152—1157 годами. Сохранность средняя. В 1660-х годах утрачены своды, глава и апсиды. Сохранились фрагменты фресок XII века.

По не вполне понятным причинам Российской Федерацией не были представлены к включению в список Всемирного наследия другие памятники того же круга — Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском (1152—1156), Георгиевский собор в Юрьеве-Польском (1230-е годы, XV век), Покровский монастырь в Суздале и Княгинин монастырь во Владимире (оба — начало XVI века).

• Владимир Успенский собор 2008.JPG

  Успенский собор во Владимире

• Vladimir gate 06 06 2004.jpg

  Золотые ворота во Владимире

• Bogolubovo 11 10 2003.jpg

  Дворец Андрея Боголюбского в Боголюбове

• Bogolubovo Pokrova 11 10 2003.jpg

  Церковь Покрова на Нерли близ Боголюбова

• Saint Dmitry Cathedral in Vladimir.jpg

  Дмитриевский собор во Владимире

• Kreml suzdal.JPG

  Суздальский кремль с Рождественским собором

• Russia-Suzdal-St Euthymius Monastry-Transfiguration Cathedral-Belfry.jpg

  Спасо-Евфимиев монастырь в Суздале

• Kideksha sobor.jpg

  Церковь Бориса и Глеба в Кидекше

См. также

• Владимиро-Суздальский музей-заповедник

Ссылки

• [whc.unesco.org/en/list/633/multiple=1&unique_number=752 Расположение объектов]
• [roskult.ru/atlas/object/1456 Белокаменные памятники Владимира]
• [roskult.ru/atlas/object/698 Белокаменные памятники Суздаля]

Отрывок, характеризующий Белокаменные памятники Владимира и Суздаля

На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.