Беломорская Карелия

Беломорская Карелия (карел. и фин. Vienan Karjala, Виэнан Карьяла, аббр. Viena, Виэна; от (Северная) Двина) — исторический регион Восточной Карелии на северо-западе России, включающий пять бывших волостей Архангельской губернии, населенных преимущественно карелами, расположенный на севере современной территории Республики Карелия и юго-западе Мурманской области

Описание

Также словами «Беломорская Карелия», «Архангельская Карелия» часто обозначают Северокарельское государство (Ухтинская республика), существовавшее в 1919—1920 годах на указанной территории. Современный Беломорский культурный район частично включает в себя финские коммуны Суомуссалми и Кухмо. Площадь Беломорской Карелии составляет 66 935 км², а население — около 100 000 жителей.

Территория Беломорской Карелии

Во времена Российской империи Беломорская Карелия относилась к Архангельской губернии, а именно к Кемскому уезду. Сегодня Беломорская Карелия включает в себя Лоухский, Калевальский, Кемский, Беломорский район Карелии, Кандалакшский район Мурманской области и Костомукшский городской округ. Иногда сюда же относят Муезерский и Сегежский районы Карелии.

Беломорская Карелия стала известной благодаря рунопевческим деревням. В Беломорье собрано большое количество стихов карело-финского эпоса «Калевала».

Иллюстрации

• Many Karelias.png

  Историческое деление Карелии

• Venehjarvi.jpg

  Суднозеро

• Paanajarvi1.jpg

  Панозеро

Ссылки

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Беломорская Карелия

По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.