Беломорская военно-морская база
Поделись знанием:
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
| Краснознамённая Беломорская военно-морская база | |
 | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Входит в | |
| Тип | |
| Дислокация | |
| Знаки отличия |
|
| Командиры | |
| Действующий командир |
контр-адмирал Воробьёв Владимир Михайлович |
| Известные командиры | |
Краснознамённая Беломорская военно-морская база (БелВМБ) — военно-морская база Северного флота Российской Федерации, дислоцированная в городе Северодвинске (Архангельской области). База подчиняется командующему Северным флотом.
Содержание
История
Строительство базы в районе Молотовска (ныне Северодвинск) началось в июле 1940 года, а уже 2 августа 1940 года база стала называться Беломорской военно-морской базой Северного флота[1]. В состав базы были включены части и учреждения Северного флота, дислоцированные в Белом море.
Создание базы было обусловлено началом строительства в 1938 году крупного судостроительного и судоремонтного центра в Молотовске (название города Северодвинска в 1938—1957 годах), лесоэкспортного порта в Архангельске, других портов на Белом море (в том числе Кандалакши и Беломорска, который был в 1941—1945 годах временной столицей Карело-Финской ССР), которые нуждались в надежном прикрытии и защите.
В начале Великой Отечественной войны сил, базировавшихся в Кольском заливе, было недостаточно для защиты советского побережья Северного Ледовитого океана, в августе 1941 года Беломорская военно-морская база была переформирована в Беломорскую военную флотилию[2] (БВФ).
Приказом командующего Северным флотом от 16 февраля 1945 года № 091 Беломорская военная флотилия была переформирована в Беломорский морской оборонительный район (БеМОР) в составе соединений и частей бывшей БВФ, с сохранением разграничительных зон ответственности.
В 1948 году вновь создаётся Беломорская флотилия Северного флота, которая в январе 1957 года переформировывается в Беломорскую военно-морскую базу Северного флота.
Задачами Беломорской ВМБ стали:
- обеспечение испытаний атомных подводных лодок и ядерного оружия;
- осуществление обороны промышленных предприятий и защиты горла Белого моря;
- Оперативное (боевое), техническое и тыловое обеспечение боевой и повседневной деятельности кораблей и частей ВМФ, базирующихся в зоне базы;
- Обеспечение расквартирования, коммунально-бытового и культурно-просветительного обслуживания личного состава в зоне ответственности базы.
В 1975 году Беломорская военно-морская база удостоена высокой правительственной награды — ордена Красного Знамени[3].
Командиры
- контр-адмирал Кузнецов Аполлон Александрович — с августа 1940 до августа 1941 года
- контр-адмирал Долинин, Михаил Михайлович — с августа до октября 1941 года
- вице-адмирал Степанов Георгий Андреевич — с октября 1941 до марта 1943 года
- вице-адмирал Кучеров Степан Григорьевич — с марта 1943 до августа 1944 года
- вице-адмирал Пантелеев Юрий Александрович — с августа 1944 до июля 1946 года
- капитан 1 ранга Кручёных Аркадий Васильевич - с сентября 1946 до апреля 1948 года
- контр-адмирал Чероков Виктор Сергеевич - с апреля 1948 до января 1949 года
- контр-адмирал Богуславский Николай Феоктистович - с января 1949 до февраля 1951 года
- контр-адмирал Шибаев Николай Иванович - с февраля 1951 до июня 1952 года
- контр-адмирал Сурабеков Валериан Иосифович - с июня 1952 до января 1953 года
- контр-адмирал Сергеев Николай Дмитриевич - с января 1953 до марта 1956 года
- контр-адмирал Волков Алексей Васильевич - с марта 1956 до декабря 1957 года
- контр-адмирал Балакирев Константин Михайлович - с декабря 1957 до марта 1958 года
- контр-адмирал Осипов Михаил Ильич - с марта 1958 до августа 1963 года
- контр-адмирал Ямковой Борис Ефимович - с августа 1963 до августа 1966 года
- контр-адмирал Филимонов Семён Никифорович - с августа 1966 до декабря 1972 года
- вице-адмирал Проскунов, Михаил Григорьевич — с декабря 1972 до августа 1975 года
- контр-адмирал Симоненко, Анатолий Петрович - с августа 1975 до января 1980 года
- контр-адмирал Воронов, Юрий Александрович - с января 1980 до июля 1982 года
- вице-адмирал Мочалов, Владимир Васильевич - с июля 1982 года
- контр-адмирал Барановский Валентин Яковлевич — до мая 1989 года
- контр-адмирал Сальников, Леонид Михайлович — с мая 1989 до июня 1994 года[4]
- вице-адмирал Пахомов, Николай Павлович — с июня 1994 до апреля 2003 года[5]
- вице-адмирал Трегубов, Олег Александрович — с апреля 2003 до марта 2009 года[6]
- контр-адмирал Рябухин Андрей Владимирович — с марта 2009 до декабря 2010 года[7]
- контр-адмирал Лиина Виктор Николаевич[8] — с декабря 2010 года до октября 2012 года
- контр-адмирал Воробьёв, Владимир Михайлович[9] — декабрь 2012 по наст. время
Современность
Части Беломорской военно-морской базы дислоцированы преимущественно в Северодвинске, где сосредоточены крупнейшие предприятия судостроительного и судоремонтного комплекса — ОАО «Севмаш» и Центр судоремонта «Звёздочка». В Белом море проходят испытания новейшего морского оружия, в том числе стратегического. В 2010—2011 году подводниками Северного флота были осуществлены пуски баллистической ракеты «Булава», которая в перспективе составит основу морских стратегических ядерных сил России.
По данным газеты «Коммерсант»[10], на 25 февраля 2008 в состав БелВМБ входили следующие корабли и соединения:
- 43-й отдельный дивизион кораблей охраны водного района (Северодвинск)
- МПК-7 «Онега» — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 164, в составе флота с 1991 года.
- МПК-130 «Нарьян-Мар» — малый противолодочный корабль проекта 1124М. Бортовой номер 138, в составе флота с 1990 года.
- МТ-434 — морской тральщик проекта 1332. В составе флота с 1973 года.
- 339-я отдельная бригада строящихся и ремонтируемых подводных лодок (Северодвинск)
- 16-я бригада строящихся и ремонтируемых кораблей (Северодвинск)
- 45-й Государственный центральный морской полигон (Нёнокса)
В 2008 году моряки Беломорской военно-морской базы совместно с эскадрой атомных подводных лодок и Военно-воздушными силами Северного флота принимали участие в командно-штабных учениях флота, которые проводились в рамках стратегического командно-штабного учения «Стабильность-2008»[11].
Корабли
- MPK Naryan-Mar.jpg
Малый противолодочный корабль «Нарьян-Мар»
- MPK Onega.jpg
Малый противолодочный корабль «Онега»
- BDK-775 Ship 031.JPG
Большой десантный корабль БДК-55 «Александр Отраковский»
- SFP-286 ship.JPG
Судно контроля физических полей СФП-286
Напишите отзыв о статье "Беломорская военно-морская база"
Примечания
- ↑ [www.dvinainform.ru/news/2010/12/29/89305.shtml Беломорская военно-морская база отмечает юбилей]
- ↑ [www.rusnavy.ru/d03/163.htm Создание Беломорской военной флотилии (1920 г. 1.3)]
- ↑ [nworker.ru/2011/02/23/nasha-slavnaya-belomorskaya.html Наша славная Беломорская]
- ↑ [www.vdvsn.ru/papers/ks/2010/07/15/80951/ Адмирал настоящей державы]
- ↑ [www.pravdasevera.ru/print.html?article=5253 Адмиралы провожали адмирала]
- ↑ [nworker.ru/2011/03/02/admiral-iz-solombaly.html Адмирал из Соломбалы]
- ↑ [www.vdvsn.ru/papers/vs/2009/03/26/75155/ Командир прибыл на базу]
- ↑ [flot.com/news/north/index.php?ELEMENT_ID=59400 Командующий Северным флотом представил личному составу Беломорской военно-морской базы нового командира]
- ↑ [vdvsn.ru/novosti/korabelnaya_storona/u_belomorskoy_bazy_novyy_komandir/ У Беломорской базы новый командир]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc/856043 Журнал «Власть» № 7(760) от 25.02.2008]
- ↑ [army.lv/ru/severniy-flot/354/14593 На Северном флоте началось командно-штабное учение (КШУ), в котором принимают участие эскадра атомных подводных лодок, Военно-воздушные силы флота и Беломорская военно-морская база]
| |||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Беломорская военно-морская база
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
