Белоножко, Степан Ефимович

Степан Ефимович Белоножко
Дата рождения	1 мая 1919(1919-05-01)
Место рождения	село Митченки, Конотопский уезд, Черниговская губерния, Российская империя
Дата смерти	10 декабря 1978(1978-12-10) (59 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1937—1978
Звание	Генерал-полковник
Командовал	Туркестанский военный округ
Сражения/войны	Советско-финская война (1939—1940) Великая Отечественная война Шестидневная война (1967)
Награды и премии

Степан Ефимович Белоножко (1 мая 1919, село Митченки, Конотопский уезд, Черниговская губерния — 10 октября 1978, Москва) — советский военный деятель, генерал-полковник (1970 год).

Довоенная биография

Из крестьянской семьи. Украинец.

В Красной армии с 1937 года. Окончил Саратовское бронетанковое училище в 1939 году. С 1939 года - командир танкового взвода, командир роты в автомобильном батальоне. Участник советско-финской войны в 1939—1940 годах. Был ранен. С марта 1941 года - адъютант, старший адъютант танкового батальона.

Великая Отечественная война

Воевал на фронтах Великой Отечественной войны с января 1942 года. Был офицером связи 140-й танковой бригады. С мая 1942 года - старший помощник начальника штаба автобронетанкового управления 12-й армии на Южном фронте, с сентября 1942 года - заместитель командира танкового батальона, с октября 1943 года - начальник оперативного отдела автобронетанкового управления Северной группы войск Закавказского фронта, с марта 1943 года - помощник начальника штаба по разведке, затем заместитель начальника штаба 92-й танковой бригады на Северо-Кавказском фронте, с октября 1943 года - заместитель начальника штаба по оперативной работе 19-й гвардейской танковой бригады, с марта 1945 года - начальник штаба 16-й самоходно-артиллерийской бригады.

Особо отличился в битве за Кавказ, в Белорусской стратегической наступательной операции, в Берлинской наступательной операции. Войну окончил майором. За годы войны ранен 4 раза и 1 раз контужен.

Послевоенная служба

В 1950 году окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Служил начальником оперативного отделения и начальником штаба дивизии. В 1957 году окончил Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова, а в 1969 и в 1977 годах - Высшие академические курсы при этой академии. С декабря 1957 года - командир 20-й танковой дивизии. С мая 1963 года - первый заместитель командующего армией. С 1964 по 1967 годы - главный военный советник в Сирии. Одновременно с декабря 1965 года находился на должности заместителя командующего Одесского военного округа, но фактически всё время до 1967 года находился в Сирии. С августа 1967 года служил в войсках Объединённых Вооружённых сил государств — участников Варшавского договора. Генерал-майор (7.05.1960).

С 1968 года — первый заместитель командующего, а с января 1970 года - командующий войсками Туркестанского военного округа.

Член КПСС с 1943 года. Депутат Верховного Совета СССР 8-9 созывов (1970-1978).

Скончался в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды

• Орден Ленина
• Два ордена Красного Знамени
• Орден Александра Невского
• Орден Отечественной войны II степени
• Орден Красной Звезды
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени
• Медаль «За оборону Кавказа»
• Иностранные ордена и медали

Литература

• Советская военная энциклопедия. Москва, 1990. Военное издательство, том 1. - С.359.
• Окороков А. Тайные войны СССР. Советские военспецы в локальных конфликтах XX века. М., 2012.
• Феськов В.И., Голиков В.И., Калашников К.А., Слугин С.А. Вооруженные силы СССР после Второй мировой войны: от Красной армии к Советской (часть1: Сухопутные войска)/ под науч. ред. В.И. Голикова. - Томск: Изд-во НТЛ, 2013.

Отрывок, характеризующий Белоножко, Степан Ефимович

В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал: