Белоруссия на летних Олимпийских играх 2008
Поделись знанием:
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
| Белоруссия на Олимпийских играх | ||||
<tr><td>Код МОК:</td><td colspan=4>BLR</td></tr> <tr><td style="vertical-align:middle;">НОК:</td><td colspan=4>Национальный олимпийский комитет Республики Беларусь</td></tr> <tr style="background:#d7eaff;"> <td colspan=5 style="text-align:center;">Олимпийские игры в Пекине</td> </tr> <tr style="vertical-align:middle; background:#edf6ff;"> <td>Спортсмены</td> <td colspan=4>181 в 28 видах спорта</td> </tr> <tr style="vertical-align:middle; background:#edf6ff;">
<td>Знаменосец</td>
<td colspan=4>Александр Романьков</td>
</tr>
<tr style="vertical-align:middle; background:#edf6ff;">
<td style="vertical-align:middle;">Медали </tr> |
Белоруссию на летних Олимпийских играх 2008 представлял Национальный олимпийский комитет Республики Беларусь.
Медали
| Медали по дням | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| День | Дата | 
|
|
|
Итого | |
| День 0 | 8 августа | — | — | — | — | |
| День 1 | 9 августа | — | — | — | — | |
| День 2 | 10 августа | — | — | 1 | 1 | |
| День 3 | 11 августа | — | — | — | — | |
| День 4 | 12 августа | — | — | — | — | |
| День 5 | 13 августа | — | — | 1 | 1 | |
| День 6 | 14 августа | — | — | — | — | |
| День 7 | 15 августа | — | 1 | — | 1 | |
| День 8 | 16 августа | — | 1 | 3 | 4 | |
| День 9 | 17 августа | — | — | — | — | |
| День 10 | 18 августа | 1 | — | — | 1 | |
| День 11 | 19 августа | — | — | — | — | |
| День 12 | 20 августа | 1 | — | 1 | 2 | |
| День 13 | 21 августа | — | — | — | — | |
| День 14 | 22 августа | 2 | 1 | — | 3 | |
| День 15 | 23 августа | — | 1 | 1 | 2 | |
| День 16 | 24 августа | — | — | 1 | 1 | |
| Всего | 4 | 5 | 9 | 18 | ||
Золото
| Золото
| ||
| # | Спортсмен (-ы) | Вид спорта (дисциплина) |
| 1 | Андрей Арямнов | Тяжелая атлетика, до 105 кг |
| 2 | Оксана Менькова | Метание молота |
| 3 | Александр Богданович, Андрей Богданович | Гребля на байдарках и каноэ, каноэ-двойка |
| 4 | Роман Петрушенко, Алексей Абалмасов, Артур Литвинчук, Вадим Махнев | Гребля на байдарках и каноэ, байдарка-четвёрка |
Серебро
| Серебро
| ||
| # | Спортсмен (-ы) | Вид спорта (дисциплина) |
| 1 | Андрей Рыбаков | Тяжёлая атлетика, до 85 кг |
| 2 | Наталья Михневич | Толкание ядра |
| 3 | Вадим Девятовский1 | Метание молота |
| 4 | Андрей Кравченко | Десятиборье |
| 5 | Инна Жукова | Художественная гимнастика |
Бронза
| Бронза
| ||
| # | Спортсмен (-ы) | Вид спорта (дисциплина) |
| 1 | Анастасия Новикова | Тяжёлая атлетика, до 53 кг |
| 2 | Надежда Остапчук | Толкание ядра |
| 3 | Иван Тихон1 | Метание молота |
| 4 | Михаил Семенов | Греко-римская борьба, до 66 кг |
| 5 | Мурад Гайдаров | Вольная борьба, до 74 кг |
| 6 | Екатерина Карстен | Академическая гребля |
| 7 | Наталья Гелах, Юлия Бичик | Академическая гребля |
| 8 | Роман Петрушенко, Вадим Махнев | Гребля на байдарках и каноэ, байдарка-двойка, 500 м |
| 9 | Олеся Бабушкина, Анастасия Иванькова, Зинаида Лунина, Глафира Мартинович, Ксения Санкович, Алина Тумилович | Художественная гимнастика, групповые упражнения |
| - | Андрей Михневич2 | Толкание ядра |
- 1 В декабре 2008 года из-за повышенного содержания тестостерона, по решению Международного олимпийского комитета Вадим Девятовский и Иван Тихон были лишены наград — соответственно серебряной и бронзовой медалей — и дисквалифицированы.[1] В июне 2010 года меры были отменены Спортивным арбитражным судом в связи с нарушениями при допинг-контроле. 5 августа 2010 года Ивану Тихону и Вадиму Девятовскому торжественно были возвращены награды[2].
- 2 Андрей Михневич, завоевавший бронзовую медаль в толкании ядра, позднее был дисквалифицирован за употребление допинга.[3]
Состав Белорусской олимпийской команды
Академическая гребля
- Спортсменов — 13
Мужчины
| Спортсмен(ы) | Соревнования | Отборочные гонки | Дополнительная гонка | Полуфиналы | Финалы | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Время | Место | Время | Место | Время | Место | Время | Место | ||
| Станислав Щербаченя Денис Мигаль |
Двойка парная | ||||||||
| Александр Козубовский Андрей Демьяненко Евгений Носов Вадим Лялин |
Четверка распашная | ||||||||
| Валерий Родевич Павел Шурмей Кирилл Лемешкевич Александр Новиков |
Четверка парная | 5:50.74 | 5 (Финал B) | ||||||
Женщины
| Спортсмен(ы) | Соревнования | Отборочные гонки | Дополнительная гонка | Полуфиналы | Финалы | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Время | Место | Время | Место | Время | Место | Время | Место | ||
| Екатерина Карстен
|
Лодка-одиночка | ||||||||
| Юлия Бичик Наталья Гелах
|
Двойка распашная | ||||||||
Главный тренер — Валерий Гайдук, тренеры — Норберт Ладерманн, Владимир Синельщиков, Юрий Золотарёв, Вильфрид Карстен. Запасной атлет — Денис Суровец.
Бадминтон
- Спортсменов — 1
Одиночная среди женщин
Баскетбол
- Спортсменов — 12
- Женская команда
Главный тренер Анатолий Буяльский, старший тренер — Григорий Каленто.
Бокс
- Спортсменов — 4
- До 54 кг: Хаважи Хацигов
- До 69 кг: Магомед Нурудинов
- До 81 кг: Рамазан Магомедов
- До 91 кг: Виктор Зуев
Главный тренер: Анатолий Колчин, тренер — Гаджимурад Абдуллабеков
Борьба
- Спортсменов — 9
Греко-Римская борьба
- 60 кг: Юрий Дубинин
- 66 кг: Михаил Семенов
- 74 кг: Олег Михалович
- 120 кг: Сергей Артюхин
Вольная борьба среди мужчин
- 55 кг: Ризван Гаджиев
- 60 кг: Альберт Батыров
- 74 кг: Мурад Гайдаров
Вольная борьба среди женщин
- 55 кг: Елена Филипова
- 63 кг: Ольга Хилько
Главный тренер (вольная, мужчины) — Сергей Гурьев, главный тренер (вольная, женщины) — Анатолий Ермак, главный тренер (Греко-Римская, мужчины) — Геннадий Сапунов.
Велоспорт
Шоссейные гонки
- Спортсменов — 4
- Мужская групповая гонка: Александр Кучинский, Константин Сивцов, Александр Усов
- Мужская гонка на время с раздельным стартом: Василий Кириенко
Гонки на треке
- Спортсменов — 2
- среди мужчин
- Мужская гонка по очкам: Василий Кириенко
- среди женщин
- Женский спринт: Наталья Цилинская
Главный тренер — Олег Иванов, тренер — Станислав Соловьев
Тяжёлая атлетика
- Спортсменов — 10
- Мужчины
| Категория | Спортсмен | Масса | Рывок | Толчок | Всего | Место | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 3 | 1 | 2 | 3 | |||||
| 56 кг | Виталий Дербенёв | 55,88 | 120 | 125 | 127 | |
|
|
— | — |
| 62 кг | Геннадий Махвееня | 61,95 | 120 | |
128 | 150 | |
|
278 | 10 |
| 77 кг | Сергей Лагун | 76,56 | 153 | |
157 | 187 | 192 | |
349 | 10 |
| 85 кг | Андрей Рыбаков | 84,69 | 180 | |
185 | 200 | 204 | 209 | 394 |
|
| Вадим Стрельцов | 84,37 | |
— | — | — | — | — | — | — | |
| 105 кг | Андрей Арямнов | 104,76 | 193 | 197 | 200 | 225 | 230 | 236 | 436 |
|
- Женщины
| Категория | Спортсмен | Масса | Рывок | Толчок | Всего | Место | ||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 3 | 1 | 2 | 3 | |||||
| 53 кг | Анастасия Новикова | 52,87 | 92 | 95 | |
120 | 126 | |
221 |
|
| 69 кг | Анна Батюшко | 68,65 | 105 | |
|
120 | |
|
225 | 7 |
| 75 кг | Ирина Кулеша | 74,78 | 112 | 116 | 118 | 128 | 133 | 137 | 255 | 4 |
| Юлия Новакович | 74,19 | 105 | |
110 | 115 | 122 | 127 | 237 | 10 | |
Напишите отзыв о статье "Белоруссия на летних Олимпийских играх 2008"
Примечания
- ↑ [www.tsn.ca/olympics/story/?id=259274&lid=sublink01&lpos=headlines_olympics Belarusian hammer throwers stripped of medals] (11 декабря 2008). Проверено 11 декабря 2008.
- ↑ [news.sport-express.ru/2010-08-05/378923/ Девятовскому и Тихону возвращены медали Пекина-2008]. «Спорт-Экспресс» (5 августа 2010). Проверено 5 августа 2010. [www.webcitation.org/61CNjvbT1 Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
- ↑ IOC: [www.olympic.org/news/olympic-highlights/243671 IOC Latest News Olympic Highlights], olympic.org
Ссылки
- [www.noc.by/belorusy_na_olimpijs/statistika_vystuplen/2008.html 2008 год. Белорусы в Пекине] — статистика выступлений белорусских спортсменов на сайте НОК Республики Беларусь
- [www.sports-reference.com/olympics/countries/BLR/summer/2008/ Белоруссия на летних Олимпийских играх 2008] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
|
Это заготовка статьи об Олимпийских играх. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Белоруссия на летних Олимпийских играх 2008
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.
Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
