Белорусская сельскохозяйственная академия
Поделись знанием:
Координаты: 54°17′47″ с. ш. 30°59′21″ в. д. / 54.29639° с. ш. 30.98917° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=54.29639&mlon=30.98917&zoom=16 (O)] (Я)К:Учебные заведения, основанные в 1840 году
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
| Белорусская государственная сельскохозяйственная академия (БГСХА) | |
 | |
 | |
| Оригинальное название |
Беларуская дзяржаўная сельскагаспадарчая акадэмія |
|---|---|
| Международное название |
Belarusian State Agricultural Academy |
| Прежние названия |
Горыгорецкий земледельческий институт |
| Год основания | |
| Тип |
Государственная |
| Ректор |
Саскевич Павел Александрович |
| Студенты |
15000[1] |
| Иностранные студенты |
400[1] |
| Профессора |
52[1] |
| Преподаватели |
600[1] |
| Расположение |
|
| Юридический адрес |
213407, Могилевская обл., г. Горки, ул. Мичурина, 5 |
| Сайт |
[baa.by ] |
| Награды |
|
Учреждение образования «Белорусская государственная ордена Октябрьской революции и ордена Трудового Красного Знамени сельскохозяйственная академия» (БГСХА) — белорусское старейшее и многопрофильное крупнейшее высшее учебное заведение аграрного направления среди стран СНГ и Европы.
Базовый научно-технический центр аграрной науки в Республике Беларусь.
Содержание
- 1 История
- 2 Рейтинги
- 3 Факультеты
- 4 Список ректоров БГСХА[5]
- 5 Академгородок
- 6 Производственная база
- 7 Выпускники
- 7.1 Выпускники академии во главе БССР и Республики Беларусь
- 7.2 Выпускники академии во главе Верховного Совета БССР и Республики Беларусь
- 7.3 Выпускники академии во главе министерств СССР, БССР, Республики Беларусь и других стран
- 7.4 Выпускники во главе Национальной академии наук Беларуси
- 7.5 Выпускники во главе высших учебных заведений
- 7.6 Известные дипломаты и государственные деятели
- 7.7 Известные ученые, поэты, бизнесмены
- 8 Известные преподаватели
- 9 Библиотека
- 10 Ботанический сад[21]
- 11 Интересные факты
- 12 Примечания
- 13 Книги и брошюры
- 14 Статьи в энциклопедиях
- 15 Ссылки
История
В 1836 году правительство России приняло решение (положение 1836 года[2]) основать в местечке Горки (известном также как Горы-Горки) Оршанского уезда Могилёвской губернии земледельческую школу.
Горыгорецкая земледельческая школа была открыта 15 (27) августа 1840 года. При открытии имела курсы обучения двух разрядов: высший и низший. Срок обучения по высшему разряду был 3 года. Учащиеся получали высшее агрономическое образование. Здесь готовили агрономов и управителей для казённых и частных имений. Земледельческая школа в Горках быстро завоевала популярность в России.
Позже, в 1848 году, высший разряд школы был преобразован в Горыгорецкий земледельческий институт — первое в России высшее сельскохозяйственное учебное заведение, а низший разряд — в Земледельческое училище.
В институте существовали литературные кружки, члены которых проявляли интерес к белорусской словесности.
После восстания 1863 года, в котором приняли участие многие студенты, институт был переведён в Санкт-Петербург, в Горках остались только классы земледельческого училища. В 1919 году институт был восстановлен, в 1925 году преобразован в академию. В ней преподавал писатель Максим Горецкий. Рабфак при институте закончил видный советский государственный и партийный деятель Н. М. Голодед.
С 1929 года издается старейшая студенческая газета Беларуси «Советский студент». Первый номер вышел на белорусском языке и назывался «За пралетарския кадры». С 1939 года она стала выходить на русском языке под названием «Большевистские кадры». На 1 июня 2014 вышло 2274 номеров[3].
В 1998 и 2003 годах академия единственная из всех вузов Республики Беларусь прошла аттестацию и лицензирование Государственной инспекцией по аттестации учебных заведений России при Министерстве образования Российской Федерации.
С 2004 года в БГСХА открыта подготовка магистров. По окончании V курса лучшие из лучших студентов могут углубить свои профессиональные знания в магистратуре. В 2010 году в БГСХА по 26 специальностям обучались 12 920 студентов, в том числе 5684 на дневной форме обучения. На 61 кафедре 13 факультетов, в том числе 4 факультета заочной формы обучения, трудятся 597 преподавателей, из которых 28 докторов и 290 кандидатов наук, 30 профессоров и 225 доцентов.
Рейтинги
В 2014 году агентство «Эксперт РА», включило ВУЗ в список лучших высших учебных заведений Содружества Независимых Государств, где ему был присвоен рейтинговый класс «Е»[4].
Факультеты
- Агрономический факультет
- Агроэкологический факультет
- Факультет бизнеса и права
- Факультет бухгалтерского учета
- Землеустроительный факультет
- Зооинженерный факультет
- Мелиоративно-строительный факультет
- Факультет механизации сельского хозяйства
- Экономический факультет
Список ректоров БГСХА[5]
- Аким Афанасьевич Война-Куринский (1854—1860)
- Траутфеттер Рудольф Эрнестович (1860—1864)
- Киркор Владислав Игнатович (1919—1924)
- Кайгородов Алексей Иванович (1924—1925)
- Кавцевич, Николай Николаевич (1945—1949)
- Шемпель, Виктор Иванович (1949—1952)
- Гаркуша, Иван Федосеевич (1952—1964)
- Солнцев, Константин Михайлович (1964—1977)
- Бормотов, Всеволод Евстафьевич (1977—1980)
- Шаршунов Вячеслав Алексеевич (1992—1995)
- Цыганов Александр Риммович (1995—2007)
- Курдеко, Александр Павлович (ноябрь 2008 года — 17 марта 2014)[6]
- Саскевич Павел Александрович (с 17 марта 2014)[7]
Академгородок
На территории академгородка расположены[8]:
- 16 учебных корпусов
- 14 студенческих общежитий
- Библиотека
- Ботанический сад
- Дворец культуры на 1000 мест
- Столовая на 800 мест
- Стадион с трибунами
- Летний амфитеатр на берегу озера (вместимость 2000 мест) (построен в 2012 г.)[9]
- Бассейн (построен в 2006 г.) (площадь 25х14=350 кв.м)[10]
- Ледовый дворец (560 мест) (построен в 2012 г.)[11]
- 3-D кинотеатр на 288 мест (реконструирован в 2012 году)[12]
- Закрытый стрелковый тир[10]
- Лыжная база[10]
- Лодочная станция[10]
- 2 живописных озера
Производственная база
- Рыбопитомник (построен в 2012 г). Крупнейший в Восточной Европе. Проектная мощность до 3 млн штук молоди радужной форели[13]
- РУП «УЧХОЗ БГСХА» (основан в 1844 г.). Специализируется на развитии молочно-мясного скотоводства, свиноводства, производстве сортовых семян зерновых культур и племенном скотоводстве[8]
Выпускники
Около 50 % руководителей районных исполнительных комитетов и более 60 % руководителей сельхозорганизаций Республики Беларусь, 90 % работников аграрного и биологического отделений НАН Беларуси являются выпускниками академии[14].
Суммарный срок пребывания выпускников академии в должности первых лиц БССР и Республики Беларуси превышает 35 лет. Ни одно высшее учебное заведение республики не имеет подобных результатов.
Выпускники академии во главе БССР и Республики Беларусь
- Голодед Николай Матвеевич — председатель Совета народных комиссаров БССР (1927—1937 гг.)
- Соколов Ефрем Евсеевич, (1956 г.) — Первый секретарь Центрального Комитета Компартии Белоруссии (1987—1990 гг.)
- Лукашенко, Александр Григорьевич (1985 г.) — Президент Республики Беларусь (с 1994 года по н.в.)
Выпускники академии во главе Верховного Совета БССР и Республики Беларусь
- Сурганов Фёдор Анисимович (1939 г.) — Второй секретарь ЦК КПБ (1959—1962 гг., 1965—1971 гг.), Председатель Президиума Верховного Совета БССР (1971 г.)
- Дементей Николай Иванович (1959 г.) — Председатель Верховного Совета БССР 12-го созыва в 1990—1991 годах.
- Шарецкий Семён Георгиевич (1959 г.), последний Председатель Верховного Совета Республики Беларусь (январь — ноябрь 1996 г.)
Выпускники академии во главе министерств СССР, БССР, Республики Беларусь и других стран
- Агеев Александр Викторович (1979 г.), министр энергетики Республики Беларусь (2004—2006 гг.)
- Заяц Леонид Константинович (1989 г.) — министр сельского хозяйства и продовольствия Республики Беларусь (с 2012 г. по н.в.)
- Зверев Алексей Ильич (1951 г.), министр лесного хозяйства РСФСР (1973—1984 гг.), председатель Государственного комитета СССР по лесному хозяйству (1984—1988 гг.).
- Линг Сергей Степанович (1960 г.) — премьер-министр Республики Беларусь (1996—2000 гг.)
- Русый Михаил Иванович (1977 г.) — заместитель премьер-министра Республики Беларусь, министр сельского хозяйства Беларуси (24.05.2010-10.04.2012 гг.)
- Калинин Анатолий Николаевич (1959 г.) — заместитель премьер-министра Республики Беларусь
- Снопков Николай Геннадьевич (1991 г.), министр экономики Республики Беларусь (с 07.12. 2009 г. по н.в.)
- Скоропанов Степан Гордеевич (1936 г.) — министр сельского хозяйства БССР (06.12.1961-04.08.1972 гг.)
- Хитрун, Леонид Иванович (1953 г.) — министр машиностроения для животноводства и кормопроизводства СССР (1986—1987)
- Шевелуха, Виктор Степанович — заместитель министра сельского хозяйства СССР (1979—1984), академик-секретарь Всесоюзной (Российской) академии сельскохозяйственных наук (ВАСХНИЛ — РАСХН), депутат Государственной думы РФ первого и второго созывов
- Као Дык Фат (Cao Đức Phát) (1973—1972 гг.) — министр сельского хозяйства и развития сельской местности Вьетнама (с 2004 г. по н.в.)[15]
Выпускники во главе Национальной академии наук Беларуси
- Гусаков Владимир Григорьевич, (1977 г.) — Председатель Президиума Национальной академии наук Беларуси (с октября 2013 г. по н.в.)
Выпускники во главе высших учебных заведений
- Бобровницкий, Владимир Степанович (1929 г.) — ректор Белорусского государственного университета (1938 г.);
- Кочурко Василий Иванович — ректор Барановичского государственного университета (с 2004 г. по н.в.)
- Кулешов Даниил Азарович (1930 г.) - ректор Новосибирского инженерно-строительного института имени В. В. Куйбышева (НИСИ) (1949-1978 гг.)[16]
- Шаршунов, Вячеслав Алексеевич — ректор Могилёвского государственного университета продовольствия (с 2003 г. по н.в.)
- Шебеко, Константин Константинович — ректор Полесского государственного университета (с 2006 г. по н.в.)
Известные дипломаты и государственные деятели
- Григорьев Владимир Викторович (1969 г.) — советский партийный и государственный деятель, белорусский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Беларусь в Российской Федерации (1997—2006 гг.)
- Касацкий Александр Иванович (1982 г.) - Вице-губернатор Брянской области, Первый заместитель председателя Правительства Брянской области (с 2006 г. по н.в.)[17]
- Казакевич Василий Михайлович (1986 г.) - Директор Департамента агропромышленной политики Евразийской экономической комиссии (декабрь 2013 г. - н.в.)[18]
- Котковец Надежда Николаевна (1987 г.) — заместитель управляющего делами президента Республики Беларусь
- Коротченя Иван Михайлович (1975 г.) — Исполнительный секретарь СНГ (1993—1998 гг.)
- Кумаров Болоткан Советбекович (1989 г.) - губернатор Чуйской области (Кыргызстан) (26.01.2009 - апрель.2010 г.)[19]
- Пакуш Лариса Владимировна (1965 г.) — Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Беларусь в Республике Казахстан (1997—2006 гг.)
- Табанюхов Олег Михайлович (1984 г.), белорусский дипломат
- Титенков Иван Иванович, управляющий делами администрации Президента Беларуси (1994—1999 гг.)
- Томашевич Кирилл Фомич — депутат Государственной думы Российской империи III созыва
Известные ученые, поэты, бизнесмены
- Альсмик Петр Иванович (1929 г.) — белорусский селекционер — картофелевод
- Бамбалов, Николай Николаевич (1961 г.) - белорусский биогеохимик. Академик Национальной академии наук Беларуси(1994; член-корреспондент с 1989), доктор сельскохозяйственных наук (1985), профессор (2013).
- Вахонин, Николай Кириллович (1974 г.) — директор Республиканского научного дочернего унитарного предприятия «Институт мелиорации»;
- Вереницын, Константин Васильевич (учился в 1857—1859 годах) — белорусский поэт, автор самого популярного в XIX веке белорусского произведения — поэмы «Тарас на Парнасе»;
- Гаврук Юрий — белорусский поэт, режиссёр;
- Горецкий, Максим Иванович (1913 г.) — писатель, литературовед, переводчик, фольклорист, деятель белорусского национального движения начала XX века;
- Гриб, Станислав Иванович (1966 г.) - белорусский учёный в области растениеводства.
- Калиновский, Рафаил — польский инженер, повстанец, учитель, монах ордена босых кармелитов, католический святой;
- Кириков, Сергей Васильевич — биогеограф, доктор биологических наук;
- Кобеко, Павел Павлович (1897—1954) (1924 г.) — доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент АН СССР (1943);
- Лившиц, Иосиф Моисеевич — кандидат технических наук, заслуженный деятель науки БССР
- Лобанок Владимир Елисеевич (1931 г.) — полковник, организатор и руководитель коммунистического подполья и партизанского движения на временно оккупированной территории БССР, первый секретарь Лепельского подпольного районного комитета Коммунистической партии (большевиков) Белоруссии, командир Лепельской партизанской бригады имени И. В. Сталина.
- Лихацевич, Анатолий Павлович — учёный в области агрохимии и мелиорации, доктор технических наук, Член-корреспондент Национальной академии наук Белоруссии
- Мажайский, Юрий Анатольевич — российский учёный в области мелиорации и орошения, экологии мелиорируемых почв и техногенного загрязнения сельскохозяйственных земель, доктор сельскохозяйственных наук (2002), профессор (2003).
- Советов, Александр Васильевич — русский учёный, первый доктор агрономии, агроном и почвовед, профессор кафедры сельского хозяйства (с 1859), декан физико-математического факультета (1888—1900) Санкт-Петербургского университета;
- Стебут, Иван Александрович — заслуженный профессор, общественный деятель, писатель и практик по сельскому хозяйству, основатель женского сельскохозяйственного образования в России;
- Черемшанский, Василий Макарович — географ, известен как автор сочинения «Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях»;
- Шейко, Иван Павлович (1971 г.) - советский ученый в области животноводства
- Янковский, Михаил Иванович — польский повстанец, предприниматель, натуралист и селекционер Дальнего Востока
См. также: Категория:Выпускники БГСХА
Известные преподаватели
- Афанасьев, Яков Никитович — почвовед, действительный член Академии наук БССР, профессор, заведующий кафедрой.
- Кильчевский Владимир Кононович - профессор, декан, 1971-1984 зав. кафедрой земле-устроительного проектирования
- Высоцкий, Георгий Николаевич (профессор в 1923—1926 годах) — почвовед, лесовод, геоботаник и географ;
- Замятин, Николай Митрофанович (заведовал кафедрой с 1949 года) — учёный в области животноводства и свиноводства;
- Роговой, Павел Прокофьевич (работал с 1925 по 1930 год) — почвовед;
- Рытов, Михаил Васильевич (преподавал с 1879 по 1920 год) — агробиолог;
- Траутфеттер, Рудольф Эрнестович (директор института в 1860 году) — ботаник и натуралист
- Шаршунов, Вячеслав Алексеевич — ректор Могилёвского государственного университета продовольствия, профессор, член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси
- Шебеко, Константин Константинович — ректор Полесского государственного университета, белорусский ученый экономист-аграрник (преподавал с 1984 до 2006 года)
- Цыганов, Александр Риммович — доктор сельскохозяйственных наук, профессор, академик НАН Беларуси, академик Российской академии сельскохозяйственных наук, лауреат Государственной премии Республики Беларусь, ректор БГСХА (1995—2007), агрохимик, эколог и историк аграрного образования.
- Лившиц, Владимир Моисеевич( работал с 1972 по 2007 год) - кандидат философских наук, доцент, профессор кафедр философии и политологии, истории государства и права,в 2003-2007гг выпускающий редактор журнала «Вестник Белоруской государственной сельскохозяйственной академии», академик Международной академии социальных технологий, член-корреспондент Международной академии изучения национальных меньшинств, член Союза белорусских писателей, Союза журналистов Республики Беларусь, Международного Союза писателей «Новый современник».
Библиотека
Библиотека академии основана в 1840 году и является старейшей сельскохозяйственной библиотекой в стране. Первоначально насчитывала 163 экземпляра книг, но уже в 1850 году в библиотеке было 4 095 экземпляров. В то время в фонде преобладала иностранная литература. В годы войны библиотека была разграблена и вывезена в Германию. Позднее часть фонда была возвращена.
По данным на 1 января 2014 г. фонд библиотеки составлял 1 328 444 экземпляра. Фонд редкой ценной книги включает издания с 1781 года и составляет 10 824 экземпляра[20].
Ботанический сад[21]
Основан в 1840 году итальянским архитектором Анжело Кампиони. Является старейшим ботаническим садом на территории Беларуси.
Общая коллекция Ботанического сада представлена поделена на восемь самостоятельных коллекций:
- Декоративные хвойные древесно-кустарниковые растения;
- Декоративные лиственные древесно-кустарниковые растения;
- Оранжерейные растения (тропические, субтропические, кактусы);
- Цветочные растения открытого грунта (однолетние, двулетние, многолетние);
- Пряно-ароматические растения;
- Лекарственные растения;
- Луковичные декоративные растения и розы;
- Редкие и исчезающие растения занесенные в красную книгу.
Коллекция ботанического сада и дендрария насчитывается 3335 таксонов растений принадлежащих к 840 родам, 1476 видам и 1019 сортам. Из них 267 хвойных таксонов и 293 лиственных. Представленные в саду древесно-кустарниковые растения относятся к 42 семействам и 93 родам.
Коллекция тюльпанов Ботанического сада насчитывает 180 сортов, нарциссов — 27 сортов, гиацинтов — 19 сортов, лилий — 115 сортов, крокусов — 9 сортов, гладиолусов — 40 сортов, роз — 88 сорта.
- Экспозиция однолетних и двулетних цветочных растений представлена 37 семействами, 37 родами, 60 видами, 235 сортами.
- Экспозиция многолетних травянистых растений представлена 415 видами из 45 семейств 105 сортами.
- Экспозиция оранжерейных растений представлена 350 видами различных субтропических и тропических растений, относящихся к 75 семействам.
В оранжерее имеется зимний сад, в котором представлены пальмы, бананы, разнообразные тропические папоротники, магнолии, олеандры, лавр благородный, мирт, лимоны, фейхоа, гибискус (китайская роза или китайский розан), аспидистра возвышенная родом из Японии; бегония рекс (царственная, или королевская) из Индии; оригинальный кустарник с целебными листьями каланхое; монстеры, колеусы, кливии, сансевьеры, хлорофитумы и циперусы.
Интересные факты
- В стенах Горыгорецкого земледельческого института был создан прототип первого в мире зерноуборочного комбайна и первое в мире учебно-опытное поле[22].
- В 1842 году в Горыгорецком земледельческом институте впервые в мировой практике начали готовить менеджеров для сельскохозяйственного производства[23].
- В 1859 году в Горыгорецком земледельческом институте впервые в Российской империи в качестве самостоятельной специальности была введена «Экономика»[23].
Напишите отзыв о статье "Белорусская сельскохозяйственная академия"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.baa.by/ovuze/ О ВУЗе] // сайт БГСХА (Проверено 26 января 2014)
- ↑ Земледельческие училища и школы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.baa.by/sovstud/ Советский студент].
- ↑ Рейтинг высших учебных заведений России и стран членов Содружества Независимых Государств.
- ↑ А. П. Курдеко, А. Р. Цыганов. [csl.bas-net.by/xfile/v_agro/2010/4/uv86tm.pdf 170 лет в числе ведущих вузов]. ВЕСЦІ НАЦЫЯНАЛЬНАЙ АКАДЭМІІ НАВУК БЕЛАРУСІ (20.07.2010).
- ↑ [www.baa.by/ovuze/rektorat/rektor/index.php Ректор Курдеко Александр Павлович]
- ↑ [www.belta.by/ru/all_news/president/Lukashenko-soglasoval-naznachenie-novyx-rektorov-v-VGU-im-Masherova-i-selxozakademiju-v-Gorkax_i_663037.html Лукашенко согласовал назначение новых ректоров в ВГУ им. Машерова и сельхозакадемию в Горках]
- ↑ 1 2 [www.baa.by/ovuze/ О ВУЗе].
- ↑ [www.ctv.by/%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8/%D1%83-%D0%B4%D0%BE%D0%B6%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%BA-2012%C2%BB-%D0%BF%D0%BE%D1%8F%D0%B2%D0%B8%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%8C-%D1%81%D0%B2%D0%BE%D1%8F-%D1%8D%D0%BC%D0%B1%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D0%B0 К «Дожинкам-2012» в Горках будет грандиозный амфитеатр, уникальные светодиодные фонтаны и ледовый дворец].
- ↑ 1 2 3 4 [www.baa.by/ovuze/jiznakademii/sport/ Спорт в БГСХА].
- ↑ [belarushockey.com/news_list/news118522/ В Горках открыли новую Ледовую арену].
- ↑ [www.mogilev.by/mogilev/61238-u-zhiteley-gorok-poyavilas-vozmozhnost-smotret-kino-v-formate-3d.html У жителей Горок появилась возможность смотреть кино в формате 3D].
- ↑ [www.gorkiv.by/?p=7548 Крупнейший в Восточной Европе рыбопитомник в Горках намерен выйти на проектную мощность в 2014 году].
- ↑ [news.21.by/2007/08/01/91219.html «КУЗНИЦА» КАДРОВ ВЫСШЕЙ КВАЛИФИКАЦИИ].
- ↑ [www.belniva.by/news_full.php?id_news=48655 А дочку назвал Беларусью...].
- ↑ [www.sibstrin.ru/person/114/ Даниил Азарович Кулешов].
- ↑ [www.bryanskobl.ru/vice-governor Вице-губернатор Брянской области].
- ↑ [www.eurasiancommission.org/ru/act/prom_i_agroprom/dep_agroprom/Pages/biog.aspx Казакевич Василий Михайлович].
- ↑ [www.centrasia.ru/person2.php?&st=1192044291 КУМАРОВ Болоткан Советбекович].
- ↑ [baa.by/ovuze/biblioteka/ Библиотека академии].
- ↑ [baa.by/ovuze/botanic/ Ботанический сад БГСХА].
- ↑ [www.avgust.com/newspaper/arh/detail.php?ID=1585 Фирма Август: Приезжайте Учиться В Горки!]
- ↑ 1 2 [www.baa.by/facultet/ekfac/istoria/ История создания факультета]
Книги и брошюры
- Белорусская сельскохозяйственная академия. Соавт.:В. М. Лившиц, Н. Н. Добролюбов. Минск: «Ураджай», 1986. — 126 с., ил. ISBN 5-7860-0070-2
- Белорусская сельскохозяйственная академия. 150 лет. Краткий очерк истории и деятельности. Соавт.: В. М. Лившиц, Немыкина И. А., Добролюбов Н. Н., Дюбакова М. Г., Зябкина З. Ф., Ковалев П. А., Кожемяков И. С., Шитов Н. А., Зосимов М. В., Пуговко А. В., Шерснев П. М., Назаров С. И., Минск: «Ураджай», 1990. — 277 с., 8 л. ил. ISBN 5-7860-0070-2
- Белорусская сельскохозяйственная академия. 150 лет. Иллюстрированный буклет. Авторы текста. Соавт.: В. М. Лившиц, Н. Н. Добролюбов. Минск: «Полымя», 1990. — 32 с. ISBN 985-61-09-8 (ошибоч.)
- Белорусская сельскохозяйственная академия. Памятники и памятные места. Соавт.: В. М. Лившиц, Н. Н. Добролюбов. Минск: «Ураджай», 1990. — 93 с. ISBN 5-7860-0551-8
- Белорусская сельскохозяйственная академия — первое в России высшее сельскохозяйственное учебное заведение. Материал в помощь лектору. К 150-летию со дня открытия. В. М. Лившиц, Н. Н. Добролюбов. Минск: Белорусское республиканское общество «Знания», 1990. — 24 с.
- Летапіс Беларускай сельскагаспадарчай акадэміі (1836—1995 гг.). аўт.-склад. В. М. Лившиц. Горки: ред.-изд. отдел БСХА, 1995. — 208 с. ISBN 985-6120-11-X
- Беларуская сельскохозяйственная акадэмия (на рус. и бел. языках). 155 лет. Иллюстрированный буклет. Соавт. В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов Минск: отдел культуры Горецкого райисполкома, 1995. — 48 с. ISBN 985-6120-09-8
- Жизнь, отданная книге. К 100-летию со дня рождения Д. Р. Новикова. Соавт. В. М. Лившиц, Цыганов А. Р. Горки: *отдел культуры Горецкого райисполкома, 1996. — 35 с., ил. ISBN 985-6120-16-0
- Горецкие сельскохозяйственные учебные заведения. Очерки истории (1836—1919 гг.). Соавт.: В. М. Лившиц, Дюбакова М. Г., Зябкина З. Ф., Цыганов А. Р., Горки: отдел культуры Горецкого райисполкома, 1997. — 164 с. ISBN 985-6120-18-7
- Четырежды почетный. К 80-летию со дня рождения И. М. Стельмашонка. Соавт. В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов Горки: отдел культуры Горецкого райисполкома, 1998. — 34 с., 9 л. ил. ISBN 985-6120-31-4
- Первый доктор истории. Шитов Н. А. Соавт.: В. М. Лившиц, Цыганов А. Р., Герасимович А. А. Горки: отдел культуры Горецкого райисполкома, 1999. — 20 с., ил. 13 л. ISBN 985-6120-37-3
- Горы — Горецкий земледельческий институт. Выдающиеся ученые и профессора. Соавт.:В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов В.Немыкин Горки: отдел культуры Горецкого райисполкома, 1999. — 169 с., ил. 4 л. ISBN 985-6120-42-X
- Верность земле. Горки. Соавт.: В. М. Лившиц, Цыганов А. Р., Горки: отдел культуры Горецкого райисполкома, 1999. — 54 с., ил. ISBN 985-6120-38-1
- Летопись Белорусской государственной сельскохозяйственной академии 1836—2000 г. Авт.-сост. В. М. Лившиц, 3-е изд., испр. и доп. Горки: ред.-изд. отдел БГСХА, 2000. — 212 с. ISBN 985-6120-51-9
- У. М. Лiўшыц Раскопкі вакол горацкага "Парнаса. Літаратуразнаўчыя нарысы. Горкі: адзел культуры Горацкага райвыканкама, 2001. — 194 с., ил. 20. ISBN 985-6120-44-6
- Кафедра механизации животноводства и электрификации сельскохозяйственного производства (к 50-летию со дня основания). Соавт.: В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов В. А. Шаршунов, А. В. Червяков. Горки: ред.-изд. отдел БГСХА, 2001. — 86 с.
- Белорусская государственная сельскохозяйственная академия. Научно-педагогические школы и основные направления научных исследований. Соавт.: В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов, П. А. Саскевич, А. М. Карташевич, Э. А. Петрович. Горки: ред.- изд. отдел БГСХА, 2001. — 120 с.
- Первый послевоенный ректор академии. Соавт.: В. М. Лившиц, Цыганов А. Р., Горки: ред.-изд. отдел БГСХА, 2001. — 25 с. ISBN 985-6120-64-0
- Белорусская государственная сельскохозяйственная академия (студенту-первокурснику). Соавт. В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов. Горки: ред.изд. отдел БГСХА, 2001, 60 с. ISBN 985-6120-61-6
- Выдающийся агрохимик Беларуси. Соавт.: В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов, М. А. Кадыров. Горки: отдел культуры Горецкого райисполкома, 2003. — 32 с., ил. 5 л. ISBN 985-6120-70-5
- Инновационные разработки Белорусской сельскохозяйственной академии Соавт.: В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов, М. В. Шалак. Могилев: обл. типография им. С. Соболя, 2005. — 240 с., ил.
- Белорусская государственная сельскохозяйственная академия. История в биографиях ученых, удостоенных почетных званий, лауреатов премий, профессоров, докторов наук. 165 лет. (1840—2005). Соавт. В. М. Лившиц, А. Р. Цыганов, Могилев: обл.типография им. С. Соболя, 2005. — 144 с.
- Первый доктор истории. Шитов Н. А. Соавт.: Соавт. В. М. Лившиц, Цыганов А. Р., Герасимович А. А. Горки: 2-ое доп. и расширенное издание, Могилев: обл.типография им. С. Соболя, 2005. — 84 с., ил.
- Летопись Белорусской сельскохозяйственной академии (1836—2005), 4-е изд., испр. и доп. Авт.-сост.: В. М. Лившиц, Горки: ред.- изд. отдел УО «БГСХА», 2005. — 214 с.
- У. М.Лiўшыц .Горкі: Старонкі гісторыі. Мінск: «Красико — принт», 2007. — 312 с., ил.16 л. ISBN 985-405-384-9
- Научно-педагогические школы Белорусской государственной сельскохозяйственной академии: история восхождения (к 170 — летию академии). Соавт. А. П. Курдеко, А. Р. Цыганов, М. В. Шалак, К. П. Сучков, В. М. Лившиц Минск: «Экоперспектива», 2009. − 196 с. ISBN 985-469-31-01 (ошибоч.)
- Беларуская дзяржаўная сельскагаспадарчая акадэмiя: гiсторыя i сучаснасць.100 пытанняў i адказаў (1840—1919). Частка 1. Сааўт. А. П. Курдзека, А. Р. Цыганаў, У. М.Лiўшыц. Горкi: 2010. — 145 с.,iл.
- Летопись Белорусской государственной сельскохозяйственной академии (1840—2010), 5-е изд., испр. и доп. Авт.-сост. Соавт. А. А. Герасимович, В. М. Лившиц. Горки: ред.- изд. отдел УО «БГСХА», 2010. — 182 с., ил. ISBN 985-467-295-3 (ошибоч.)
Статьи в энциклопедиях
- Горыгорецкий земледельческий институт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- У. М. Лiўшыц. Горкі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі / Рэдкал.: Г. П. Пашкоў (галоўны рэд.) i iнш.; Маст. Э. Э. Жакевiч. — Мн.: БелЭн, 1996. — Т. 3:Гімназіі-Кадэнцыя. — С. 89-91. — 527 с. — 10 000 экз. — ISBN 985-11-0041-2.
- Лiўшыц, У. М. Горы-Горацкая земляробчая школа // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. — Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1996. — Т. 3. — С. 93.
- Лiўшыц, У. М. Горы-Горацкі земляробчы інстытут // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. — Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1996. — Т.3 — С. 93-91.
- Лiўшыц, У. М. Горацкі гістарычна-этнаграфічны музей // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т.- Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1996. Т. 3. — С. 86-87.
- Лiўшыц, У. М. Беларуская сельскагаспадарчая акадэмія // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1993. — Т. 1. — С. 414—415.
- Лiўшыц, У. М. Горы-Горацкая земляробчая школа // Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. — Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1997. — Т. 5. — С. 367.
- Лiўшыц, У. М. Горы-Горацкі земляробчы інстытут // Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. — Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1997. — Т. 5. — С. 367—368.
- Лiўшыц, У. М. Горкі // Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. — Мiнск.: Энцыклапедыя гісторыі Беларусі, 1997. — Т. 5. — С. 360.
- Лiўшыц, У. М. Беларуская сельскагаспадарчая акадэмія // Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. — Мiнск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 1995. — Т. 2. — С. 492.
- Лiўшыц, У. М. Горкі // Вялікае княства Літоўскае: Энцыклапедыя. У 3 т. / рэд. Г. П. Пашкоў і інш. Т. 1: — Мінск: Беларуская Энцыклапедыя імя П. Броўкі, 2005. — С. 546.
Ссылки
- [baa.by Сайт Белорусской государственной сельскохозяйственной академии]
- [young.baa.by Молодёжный портал и блог БГСХА]
- [vk.com/economicbgsha Экономический факультет БГСХА в соц. сети Вконтакте]
Отрывок, характеризующий Белорусская сельскохозяйственная академия
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
