Белорусские фамилии

Белорусские фамилии (белор. Беларускія прозвішчы) сформировались в контексте общеевропейского процесса. Древнейшие из них датируются концом XIV — началом XV века, когда тер­ри­тория Белоруссии входила в состав Великого княжества Литовского — полиэтнического и многоконфессионального государства. Результатом сложного и длительного пути развития антропонимии в различных регионах стала разнородность белорусских фамилий. Основной корпус белорусских фамилий появился в XVII—XVIII веках, однако они не были устойчивыми, обязательными. Строго наследственными и юридически закреплёнными они стали только в 1930-х годах.

История происхождения

Белорусская фамильная система в полной мере отражает сложную и богатую политическую жизнь страны, и несёт в себе следы многочисленных культурных влияний. По этой причине в основах белорусских фамилий могут быть слова связанные с литовским, польским, русским, татарским языком. Из соседних народов лишь латыши не оставили сколь либо заметного отпечатка в белорусском фамильном фонде.

Первые устойчивые фамильные наименования принимались магнатскими родами Великого княжества Литовского (ВКЛ) со второй половины XV века. Эти древние родовые имена: Сапега", Тышкевич", Пац, Ходкевич, Глебович, Немиро, Иодко, Ильинич, Горностай, Громыко — широко распространены среди белорусов и сегодня.

Однако основная масса представителей шляхетского сословия в первой половине XVI века продолжали пользоваться скользящими наименованиями по отцу, типа Гневош Твориянович или Бартош Олехнович, впрочем как и крестьяне. К концу XVI века большинство шляхетских родов уже обзавелись постоянными родовыми именами. Хотя примеры смены родового наименования встречались часто, например род Довойно стал носить прозвание Сологубы и т. д.

Фамилии шляхты могли возникнуть из отчества или дедичества (на -ович/-евич) — Войнилович, , от названия имения или вотчины (на -ский/-цкий) — , , или от прозвания прародителя — , . Сложившаяся в этот период фамильная номенклатура, в основных своих чертах продолжает существовать в Центральной и Западной Белоруссии по сей день. Почти 60—70 % исконных белорусских фамилий из этого ареала встречаются в польских гербовниках и их носители являются однофамильцами, а зачастую потомками славных дворянских родов, имеющих богатую историю, уходящую корнями к самым истокам ВКЛ.

Фамилии крестьян закреплялись в западной и центральной частях Белоруссии на протяжении XVIII века. Основы для крестьянских фамилий зачастую черпались из того же фонда шляхетских фамилий, или могли брать начало от чисто крестьянских прозваний — Бурак, Когут. Длительное время фамилия крестьянского рода была неустойчивой. Часто одна крестьянская семья носила два или даже три параллельно существующих прозвания, например, Максим Нос, он же Максим Богданович. Однако на основе инвентарей имений конца XVII, начала XVIII веков можно утверждать, что основная часть крестьянских фамилий продолжает существовать непрерывно в ареалах своей фиксации с XVII—XVIII веков до нынешнего дня.

На землях Восточной Белоруссии, отошедших к России в результате первого раздела Речи Посполитой в 1772 году, фамилии образовались, как минимум на сотню лет позднее. На этой территории фамильные суффиксы -ов/-ев, -ин, свойственные для русской антропонимики, существовали издревле, но под властью Российской империи именно этот тип фамилий стал доминирующим на восток от Днепра и на север от Западной Двины. В силу своего более позднего возникновения фамильные гнезда здесь меньше, чем в западной части страны, а количество фамилий, отмечаемых в одном населенном пункте, как правило, выше. Такие фамилии, как , , повторяются от района к району, то есть мест возникновения неродственных фамильных гнёзд много, и, соответственно, число носителей высоко. Это хорошо видно в списке самых частых белорусских фамилий, в котором универсальные восточные фамилии на -ов/-ев доминируют, хотя число носителей фамилий на -ов/-ев среди всей белорусской популяции не превышает 30 %.

В отличие от России, фамилии на -ов/-ев в Восточной Белоруссии не полностью монопольны, а охватывают около 70 % населения. Интересным является то, что исконные белорусские фамилии на -ёнок, здесь не оформлялись суффиксом -ов, а украинизировались. Например: Гончарёнок — не Гончаренков, а , Курилёнок — не Куриленков, а . Хотя для Смоленской области фамилии на -енков являются наиболее характерными. В общей сложности, фамилии на -енко носит от 15 до 20 % населения Восточной Белоруссии.

В белорусской антропонимии в качестве фамилий используются многочисленные нарицательные существительные без добавления специальных суффиксов (Жук, Мороз, ). Распространены подобные фамилии (часто с теми же основами) и в украинской антропонимии.

Окончательно белорусская фамильная система оформилась ко второй половине XIX века.

Формы белорусских фамилий

Фамилии на -ов/-ев

Существует устойчивое мнение^[чьё?], что фамилии данного типа не являются исконно белорусскими, а их присутствие в Белоруссии обусловлено исключительно процессами русского культурного и ассимиляционного влияния. Это верно лишь отчасти. Фамилии на -ов/-ев были вытеснены из шляхетского фамильного фонда, но продолжали активно использоваться среди крестьянства на восточной периферии ВКЛ (Полоцкое и Мстиславское воеводства). С другой стороны, с присоединением белорусских территорий к Российской империи распространенность этой морфологической формы на Востоке стала доминирующей, и сегодня на северо-востоке Витебской области, а также в восточных частях Могилёвской и Гомельской областей фамилии на -ов/-ев охватывают большинство населения. В то же время, в остальной части страны данный тип фамилий не является исконным, а их носители являются выходцами из восточной части страны или этническими русскими (такие фамилии как и не свойственны для белорусов, но в то же время представлены в списке 100 самых частых фамилий), либо потомками людей фамилии (обычно вследствие неблагозвучности) в советское время.

Иногда причины поздней русификации вообще не поддаются объяснению. Мотивы некоторых примеров русификации ясны: Херовец — Хоров (Борисовский район), и повсеместно  — , Козел — , Кот — и т. д.

Большинство фамилий на -ов/-ев в русскоязычной записи полностью идентичны русским: (белор. Iваноў), (Казлоў), (Баранаў), (Аляксееў), (Раманаў).

Некоторые фамилии свидетельствуют о белорусском происхождении присутствием в основе белорусских фонетических признаков: Астапов (вместо Остапов), Кананков (вместо Кононков), Рабков (вместо Рябков), Алейников (вместо Олейников) и т. д.

Многие фамилии образованы от белорусских слов: , , Пранузов, Ягомостев, Езовитов, Масянзов.

Иные от личных имён, неизвестных в русской антропонимике: Самусев, Костусев, Войцехов, Казимиров.

Фамилии на -ин

Вариант фамильного суффикса -ов/-ев используется в русском языке при создании фамилий, чьи основы заканчивается на -а/-я. Поэтому всё, что написано про фамильные наименования на -ов/-ев, полностью относится к фамилиям на -ин. Особенностью данного суффикса у белорусов, является его значительно более низкая распространённость в сравнении с русскими. В русских популяциях усреднённое соотношение фамилий на -ов/-ев к фамилиям на -ин можно определить как 70 % к 30 %. Местами в России, особенно в Поволжье, фамилии на -ин охватывают более 50 % населения. У белорусов соотношение суффиксов -ов/-ев и -ин абсолютно другое, 90 % к 10 %. Это обусловлено тем, что основа фамилий воспринималась не в исконно русской уменьшительной форме имён на -ка, а с белорусской формой на -ко (Ивашков, Федьков, Гераськов — от соответственно Ивашко, Федько, Герасько, вместо , Федькин, Гераськин).

Большинство фамилий на -ин идентичны русским: , . Некоторые имеют ярко выраженный белорусский характер: Яночкин.

Есть фамилии, которые оформлены тем же суффиксом -ин, но имеют иное происхождение от этнонимов и других слов белорусского языка: Земянин, Полянин, , Турчин. Фамилии данного происхождения не должны давать женской формы Земянина, Литвина и т. д. Хотя зачастую это правило нарушается. Фамилия Земянин часто подвергается ещё большей русификации и встречается в форме Зимянин (от русского «зима»), хотя исконное значение «земянин» — владелец земли, дворянин.

Фамилии на -ович/-евич

К самым характерным белорусским фамилиям относятся фамилии на -ович/-евич. Такие фамилии охватывают до 17 % (ок. 1 700 000 человек) белорусской популяции, и по распространённости наименований на -ович/-евич среди славян белорусы уступают только хорватам и сербам (у последних суффикс -ич почти монополен, до 90 %).

Суффикс -ович/-евич ввиду его широкого использования в личных именованиях шляхты ВКЛ, наряду с суффиксом -ский/-цкий, стал рассматриваться как дворянский и, являясь белорусским по происхождению, прочно вошёл в польскую антропонимическую традицию, полностью вытеснив в Польше из обихода исконный польскоязычный аналог -овиц/-евиц (польск. -owic/-ewic) (ср. польск. Grzegorzewic → Grzegorzewicz). В свою очередь данный тип фамилий, под влиянием польского языка, сменил древнерусское ударение, как в русских отчествах, на предпоследний слог (ср. Макси́мович и Максимо́вич). Многие фамилии на -ович/-евич, деятелей польской культуры, являются безусловно белорусскими по происхождению, так как образованы от православных имён: Генрик Сенкевич (от имени Сенька (← Семён), при католическом аналоге Шимкевич «Шимко»), Ярослав Ивашкевич (от уменьшительного имени Ивашка (← Иван), при католической форме Янушкевич), Адам Мицкевич (Митька — уменьшительное от Дмитрий, в католической традиции такого имени нет).

Поскольку изначально фамилии на -ович/-евич являлись по сути отчествами, большинство их основ (до 80 %) ведёт начало от крестильных имён в полной либо уменьшительной формах. Только фонд этих имён несколько более архаичен, по сравнению с фамилиями прочих типов, что свидетельствует об их более древнем происхождении.

Среди 100 самых частых белорусских фамилий на -ович/-евич от крестильных имён православных и католических, берёт начало 88 фамилий: Климович, Макаревич, Карпович, Станкевич (от Станислав), Осипович,Тарасевич, Лукашевич, Богданович (языческое имя вошедшее в христианскую традицию), Борисевич, Юшкевич (ум. от Юрий), Павлович, Пашкевич, Петрович, Мацкевич (ум. от Матвей), Гуринович, Адамович, Дашкевич (ум. от Данила), Матусевич (ум. от Матвей), Сакович (ум. от Исаак), Герасимович, Игнатович, Вашкевич (ум. от Василий), Ярошевич (ум. от Ярослав), Романович, Нестерович, Прокопович, Юркович, Василевич, Касперович, Федорович, Давидович, Мицкевич, Демидович, Костюкович (ум. от Константин), Гринкевич (ум. от Григорий), Шинкевич (иск. от Шимко «Семён»), Урбанович, Яскевич (Ясь ум. форма от Яков), Якимович, Радкевич (от Родион), Леонович, Синкевич (искаженное Сенька ← Семён), Гриневич (от Григорий), Мартинович, Максимович, Михалевич, Александрович, Янушкевич, Антонович, Филипович, Якубович, Левкович, Ермакович, Яцкевич (от Яков), Тихонович, Кононович, Стасевич (от Станислав), Кондратович, Михневич (от Михаил), Тишкевич (от Тимофей), Ивашкевич, Захаревич, Наумович, Стефанович, Ермолович, Лавринович, Грицкевич (от Григорий), Юревич, Алешкевич, Пархимович (от Парфён), Петкевич (от Пётр), Янович, Курлович (от Кирилл), Протасевич, Синькевич (от Семён), Зинкевич (от Зиновий), Радевич (от Родион), Григорович, Гришкевич, Лашкевич (от Галактион), Данилович, Денисевич, Данилевич, Манкевич (от Эммануил), Филиппович.

И лишь 12 идут от иных основ: Жданович (Ждан — языческое имя), Короткевич (от прозвища Короткий), Ковалевич (коваль — кузнец), Кунцевич (Кунец — языческое имя), Казакевич, Гулевич (гуля — белорусское «шар», возможно прозвище полного человека), Воронович, Хацкевич (от Хотько — «хотеть, желать»), Некрашевич (Некраш «некрасивый» — языческое имя-оберег), Войтович (войт — деревенский староста), Каранкевич (от прозвища Коренько), Скуратович (скурат — белор. выпетраўшы бы скурат «вылинявший словно кусок кожи», возможно прозвище невзрачного человека).

Фамилии на -ович/-евич распространены по территории Белоруссии неравномерно. Основной их ареал охватывает Минскую и Гродненскую область, северо-восток Брестской, юго-запад Витебской, область вокруг Осипович в Могилёвской, и территорию на запад от Мозыря в Гомельской. Здесь к фамилиям это типа принадлежит до 40 % населения, с максимальной концентрацией носителей на стыке Минской, Брестской и Гродненской областей.

Фамилии на -ич/-иц, -инич

К основам, оканчивающимся на гласный звук, патронимический суффикс -ович/-евич зачастую добавляется в сокращённой форме на -ич. Наиболее распространённые фамилии этого типа: Акулич, Кузьмич, , Савич, , Микулич, Бородич, Ананич, Веренич, Минич.

Данный суффикс иногда встречается в архаичной развёрнутой форме на -инич: Савинич, Ильинич, Кузьминич, Бабинич, Петринич. Развернутую архаичную форму фамилий, легко спутать с усечённой добавленной к женским именам на -ина: Аринич, Кулинич, Маринич, Катеринич.

Иногда, особенно если основа фамилии оканчивается на -ка, суффикс -ич в белорусской традиции заменяется на -иц. Примеры: Кончиц, Казючиц, Савчиц, Водчиц, Мамчиц, Стешиц, Аксючиц, Камчиц, Акинчиц, Головчиц.

Белорусов с фамилиями на -ич около 145 000 человек, суффикс -иц значительно более редок и охватывает всего около 30 000 носителей.

Фамилии на -ский/-цкий

Этот тип фамилий охватывает до 10 % белорусов и распространён по всей территории страны, с наибольшей концентрацией в Гродненской области (до 25 %) с постепенным убыванием на восток. Но в минимальном количестве 5—7 % жителей, такие фамилии представлены в Белоруссии в любом населённом пункте.

Фамилии этого типа являются исконными для обширного культурного ареала, они типичны для украинского, белорусского и польского языков. Суффикс -ск- (-ский/-цкий) является общеславянским по происхождению. Однако такие фамилии изначально были у польской аристократии, и образовывались как правило от названия имений. Такое происхождение придавало фамилиям социальную престижность, в результате чего данный суффикс распространился в других социальных слоях, утвердившись в итоге как преимущественно польский суффикс. В результате сначала в Польше, затем на Украине, в Белоруссии и Литве, которые входили в состав Речи Посполитой, суффикс -ский/-цкий распространялся также в низших социальных слоях и разных этнических группах. . Престиж фамилий на -ский/-цкий, которые считались польскими и шляхетными, был столь высок, что данный словообразовательный тип распространился и на патронимические фамилии. Например, некто Милко становился Милковским, Кернога — Керножицким, а Скорубо — Скорубским. В Белоруссии и на Украине у магнатов Вишневецких, Потоцких часть их бывших крестьян получила фамилии своих владетелей — Вишневецкий, Потоцкий. Значительная часть фамилий на -ский/-цкий в Белоруссии не имеет топонимической основы, этими суффиксами зачастую оформлялись заурядные крестьянские имена.

Однако невооруженным глазом видно, что основы фамилий на -ский/-цкий иные, чем у фамилий остальных типов. Так из 100 самых частых фамилий на -ский/-цкий крестильные имена лежат в основе 13-ти; в основе 36-ти объекты флоры и фауны; в основе 25-ти особенности рельефа.

Самые частые белорусские фамилии на -ский/-цкий: Козловский, Савицкий, Василевский, Барановский, Жуковский, Новицкий, Соколовский, Ковалевский, Петровский, Чернявский, Романовский, Малиновский, Садовский, Павловский, Дубровский, Высоцкий, Красовский, Бельский, Лисовский, Кучинский, Шпаковский, Каминский, Янковский, Белявский, Соболевский, Лапицкий, Русецкий, Островский, Михайловский, Вишневский, Вербицкий, Журавский, Якубовский, Шидловский, Врублевский, Завадский, Шумский (так в ВКЛ исказилась фамилия бояр Шуйских), Сосновский, Орловский, Дубовский, Липский, Гурский, Калиновский, Смольский, Ивановский, Пашковский, Масловский, Лазовский, Барковский, Дробышевский, Боровский, Метельский, Зарецкий, Шиманский, Цыбульский, Кривицкий, Жилинский, Куницкий, Витковский, Липницкий, Марковский, Чайковский, Бычковский, Селицкий, Синявский, Глинский, Хмелевский, Рудковский, Маковский, Маевский, Кузьмицкий, Добровольский, Закревский, Лещинский, Левицкий, Березовский, Осмоловский, Куликовский, Езерский, Зубрицкий, Горбачевский, Бабицкий, Шпилевский, Яблонский, Колосовский, Камаровский, Грибовский, Рутковский, Загорский, Хмельницкий, Пекарский, Поплавский, Крупский, Рудницкий, Сикорский, Быковский, Шабловский, Альшевский, Полянский, Синицкий.

В отношении шляхетских фамилий на -ский/-цкий, есть такая крестьянская история, полная сарказма:

Откуда пошли паны? Когда Бог задумал сотворить людей, он вылепил их из теста, мужика из ржаного, поэтому он получился черный и невкусный, а пана из пшеничного, поэтому он вышел пышный и душистый. Вылепил, значит бог пана и мужика, и положил их сушится на солнцепеке. В то время пробегала собака, понюхала мужика и отвернула морду, понюхала пана, облизнулась и сожрала. Очень осерчал боженька, схватил собаку за хвост и давай её «пярэсціць аб чым папала» (лупить по чём попало). Бог собаку бьет, а съеденный пан из пасти кусками вылетает и куда извергнутый кусок упадет, такой пан там и вырастает. Упадёт под вербой — станут паны Вербицкие, упадёт под сосной Сосновские, под осиной Осинские. Улетит кусок за реку, вот тебе паны Зарецкие, упадёт на поляне Полянские, под горой Подгорские. «Адтуль і пайшлі паны» (Оттуда и пошли паны).

Почти все фамилии на -ский/-цкий числятся в гербовниках Речи Посполитой. История многих семей берёт начало в глубокой древности, например Бельские ведут род от Гедимина, а Глинские от Мамая и т. д. Остальные семьи хоть и менее знатные и древние, но тоже оставили свой след в истории. Например, было пять шляхетских семейств с фамилией , различного происхождения с гербами Ястребец, Лис, Вежи, Слеповрон и Подкова. Практически то же самое можно сказать о знатности фамилий на -ович/-евич. Например, известны два дворянских рода Климовичей гербов Ясеньчик и Костеша, и два рода Макаревичей гербов Лис и Самсон. Однако ближе к началу XX века фамилии в значительной степени утратили свою сословную окраску.

Стереотипы о происхождении фамилий описаны классиком белорусской литературы Якубом Коласом:

Пан подловчий был родом откуда-то из Гродненщины и происходил, как он сам говорил, из старого дворянского рода. Местное население считало его поляком, сам же пан подловчий с этим не соглашался. «Я — литвин», — с какой-то гордостью заявлял пан подловчий, и свою принадлежность к литвинам доказывал, между прочим, и тем, что его фамилия — Баранкевич — имела окончание на «ич», тогда как чисто польские фамилии оканчиваются на «ский»: Жулавский, Домбровский, Галонский.

Оригинальный текст (белор.)  

Пан падлоўчы быў родам дзесь з Гродзеншчыны і паходзіў, як ён казаў сам, са старога дваранскага роду. Тутэйшае жыхарства лічыла яго палякам, сам жа падлоўчы з гэтым не згаджаўся. «Я — ліцвін», — з нейкай гордасцю зазначаў пан падлоўчы, і сваю належнасць да ліцвінаў даводзіў, паміж іншым, і тым, што яго прозвішча — Баранкевіч — мела канчатак на «іч», тады як чыста польскія прозвішчы канчаюцца на «скі»: Жулаўскі, Дамброўскі, Галонскі.

Фамилии на -енко

Фамилии на -енко (белор. -енка) в первую очередь, справедливо считаются украинскими. Однако значительное число белорусов — 10 %, носят такие фамилии (ок. 1 000 000 человек). В документах XVII—XVIII веков присутствия данного типа фамилий в Белоруссии не отмечалось. Это свидетельствует об их более позднем возникновении.

В Белоруссии есть относительно небольшая территория (Мозырьско-Речицкое Полесье), где фамилии на -енко являются доминирующими и охватывают от 40 до 50 % населения. Эта территория лежит за пределами ареала распространения фамилий на -ов/-ев, и исключительное положение тут фамилий на -енко является несомненным последствием культурного влияния соседней Украины.

Почти все наиболее частые белорусские фамилии на -енко в русифицированной записи абсолютно не отличимы от украинских: Кравченко, Коваленко, Бондаренко, Марченко, Сидоренко, Савченко, Стельмашенко, Шевченко, Борисенко, Макаренко, Гавриленко, Юрченко, Тимошенко, Романенко, Василенко, Прокопенко, Науменко, Кондратенко, Тарасенко, Моисеенко, Ермоленко, Захаренко, Игнатенко, Никитенко, Карпенко, Терещенко, Максименко, Алексеенко, Потапенко, Денисенко, Грищенко, Власенко, Астапенко (на Украине Остапенко), Руденко, Антоненко, Даниленко, Ткаченко, Прохоренко, Давыденко, Степаненко, Назаренко, Герасименко, Федоренко, Нестеренко, Осипенко, Клименко, Пархоменко, Кузьменко, Петренко, Мартыненко, Радченко, Авраменко, Лещенко, Павлюченко, Лысенко, Кухаренко, Демиденко, Артеменко, Исаченко, Ефименко, Костюченко, Николаенко, Афанасенко, Павленко, Анищенко (на Украине Онищенко), Малашенко, Леоненко, Хомченко, Пилипенко, Левченко, Матвеенко, Сергеенко, Мищенко, Филипенко, Гончаренко, Евсеенко, Свириденко (исключительно белорусская фамилия), Семченко, Иваненко, Янченко (тоже белорусская), Лазаренко, Гапоненко, Тищенко, Лукьяненко, Солдатенко, Яковенко, Казаченко, Кириленко, Ларченко, Ященко, Антипенко, Исаенко, Дорошенко, Федосенко, Якименко, Мельниченко, Атрощенко, Демченко, Савенко, Москаленко, Азаренко.

Как видно из списка, основами для подавляющей массы фамилий на -енко, послужили крестильные имена и прозвания от профессий.

Фамилии на -ёнок/-онок

Данная форма фамилий распространена не только среди белорусов, но и среди русских.

Самые частые фамилии на -ёнок/-онок: Ковалёнок, Борисёнок, Савенок/Савёнок, Казачёнок, Клименок/Климёнок, Клещёнок, Руденок/Рудёнок, Лаптёнок, Кузьменок, Лобанок, Королёнок, Василёнок, Асташонок, Асташёнок, Голенок, Лученок, Герасимёнок, Зуёнок, Михалёнок, Кухаронок, Кухарёнок ("русифицированный" Кухаронок), Крученок, Курилёнок, Павленок, Кравчёнок, Гончарёнок, Фоменок, Хоменок, Зубченок, Храменок, Заборонок, Стрельчёнок, Терешонок. В частности, такие фамилии как Клименок, Терешонок, Михалёнок, Герасимёнок, Голенок, Казачёнок, Асташёнок среди русских встречаются также часто, как и среди белорусов.

Фамилии на -ко

Такие фамилии встречаются повсюду в Белоруссии, с наибольшей концентрацией в Гродненской области. Общее число носителей фамилий данного типа около 800 000 человек. По сути, суффикс -ко — это полонизированный вариант древнерусского общераспространённого уменьшительного суффикса -ка. Данный суффикс может добавляться фактически к любой основе, имени [Василь — Василько (белор. Васілька)], особенности человека (Глухой — Глушко), профессии (Коваль — Ковалько), названию животных и предметов (волк — Волчко, дежа — Дежко), от прилагательного «зелёный» — Зеленко (белор. Зеленка), от глагола «приходить» — (белор. Прыходзька) и т. д.

Наиболее распространённые фамилии на -ко: Мурашко, Бойко, Громыко, Приходько, Мелешко, Лойко, Сенько, Сушко, Величко, Володько, Дудко, Семашко, Дайнеко, Цвирко, Терешко, Савко, Манько, Ломако, Шишко, Будько, Санько, Сороко, Бобко, Бутько, Ладутько, Горошко, Зеленко, Белько, Зенько, Рудько, Головко, Божко, Цалко, Можейко, Лапко, Ивашко, Наливайко, Сечко, Химко, Шарко, Хотько, Змушко, Гринько, Борейко, Попко, Дорошко, Астрейко, Скрипко, Алешко, Зайко, Воронько, Сытько, Буйко, Детко, Ромашко, Чайко, Цыбулько, Редько, Васько, Сасько, Шейко, Малявко, Гунько, Минько, Шешко, Шибко, Зубко, Молочко, Бусько, Клочко, Кучко, Климко, Шимко, Рожко, Шевко, Лепешко, Занько, Жилко, Бурко, Шамко, Малышко, Куделко, Толочко, Галушко, Щурко, Черепко, Крутько, Снитко, Сливко, Булавко, Турко, Нарейко, Серко, Юшко, Ширко, Орешко, Латушко, Чуйко, Гришко, Шкурко, Владыко, Шибеко.

Некоторые фамилии этого типа сами по себе представляют отдельные слова — Мурашко («муравей»), Цвирко («сверчок»), Сороко и т. д.

Часть фамилий, оканчивающихся на -ейко (лит. -eika), являются литовскими по происхождению: Можейко (лит. Mažeika ← mãžas «малый, маленький»), Нарейко (лит. Nareikà ← norėti, nóras «хотеть, желать»), Борейко (лит. Bareikà ← barejas «упрекать, ругать») и т. д.

Суффикс -ко — находится под ударением в многосложных фамилиях; в остальных случаях он безударный и в белорусской орфографии пишется тогда как -ка. Многие фамилии на -ко в русифицированной записи невозможно отличить от украинских фамилий с таким же суффиксом.

Фамилии на -ок

Ещё один характерный тип фамилий, встречается как среди белорусов, так и среди русских и украинцев. Самые частые фамилии на -ок: Волчок, Попок, Божок, Шашок, Цыганок, Зубок, Жолток, Бабок/Бобок, Титок, Петушок, Снопок, Турок, Жданок, Шрубок, Пожиток.

Фамилии на -еня

Фамилии на -еня свойственны только белорусам (хотя этот суффикс встречается в украинском, но типичен он именно для белорусских фамилий). Фамилии этого типа не часты, хотя в центре своего распространения (юго-запад Минской области) охватывают до 10 % жителей. Интересно, что на север и восток от своего ареала фамилии на -еня не распространялись, но на севере Брестской и в Гродненской областях данные фамилии отмечаются в единичных случаях. Всего в Белоруссии 381 фамилия данного типа с общим числом носителей 68 984 человек.

Встречаются случаи трансформации фамилий на -еня, с заменой суффикса -еня на -енко: Денисеня — Денисенко, Максименя — Максименко и т. д.

Самые распространённые фамилии на -еня: Горощеня, Протасеня, Руденя, Кравченя, Серченя, Кондратеня, Ясюченя, Сергиеня, Михаленя, Стрельченя, Сущеня, Герасименя, Киеня, Дещеня, Прокопеня, Щербаченя, Коваленя, Варвашеня, Филипеня, Юреня, Ярошеня, Николаеня, Кругленя, Арцименя, Амельченя, Ханеня.

Фамилии на -ук/-юк, -чук

Самый продуктивный западно-украинский (волынский) фамильный суффикс. В Белоруссии охватывает около 600 000 человек. В западной части Брестской области фамилии на -ук/-юк, -чук являются доминирующими, и эта территория несомненно является органическим продолжением украинского (волынского) ареала.

Кроме того, -укас/-юкас (лит. -ùkas) — самый продуктивный уменьшительный суффикс в литовском языке, контакты с которым привели к появлению в белорусском фонде широкого перечня уменьшительных личных имён на -ук/-юк. Примеры: Янук (Ян), Костюк (Константин), Петрук (Пётр), Павлюк (Павел), Ясюк (Яков), Стасюк (Станислав), Мацук (Матвей), Васюк (Василий), Мисюк (Михаил), Радюк (Родион), Масюк (Матвей), Ильюк (Илья), Валюк (Валентин), Сацук (Исаак), Пасюк (Павел), Пацук (Ипатий), Пашук (Павел), Авсюк (Евсей), Матюк (Матвей), Балтрук (Варфоломей), Арцук (Артемий), Валентюк (Валентин). Ср. Янук и лит. Jonùkas, Петрук и лит. Petrùkas, Балтрук и лит. Baltrùkas. Эти уменьшительные имена вовсю используются как самостоятельные фамилии, и именно такие фамилии в основном представлены за пределами юго-запада Брестской области. Их отличительным признаком является возможность дальнейшего оформления суффиксом -ович/-евич: Янукович/Янукевич, Стасюкевич, Сацукевич, Арцукевич и т. д.

Некоторые фамилии на -ук/-юк происходят непосредственно из литовского языка, например: Бернюк (лит. berniukas «парень»), Пирштук (лит. pirštas «пёрст, палец»), Гирдюк (лит. girdi «слышать»).

Всего в Белоруссии отмечено 3406 фамилий данного типа. Наиболее распространённые фамилии на -ук/-юк, -чук: Ковальчук, Пинчук, Гайдук, Полещук, Шевчук, Романюк, Савчук, Костюк, Кравчук, Радюк, Радчук, Романчук, Панасюк, Семенюк, Марчук, Тарасюк, Ткачук, Левчук, Кондратюк, Карпук, Грицук, Бондарчук, Кучук, Дмитрук, Семенчук, Литвинчук, Данилюк, Севрук, Василюк, Демчук, Масюк, Борисюк, Лашук, Близнюк, Полищук, Климук, Гончарук, Гаврилюк, Денисюк, Мельничук, Степанюк, Михальчук, Мартынюк, Матюк, Абрамчук, Иванюк, Гринюк, Сидорчук, Васюк, Яцук, Нестерук, Стасюк, Федорук, Игнатюк, Мисюк, Макарчук, Ярошук, Михнюк, Борсук, Захарчук, Антонюк, Кухарчук, Сахарчук, Климчук, Прокопчук, Бирюк, Пасюк, Янчук, Герасимчук, Грищук, Павлюк, Назарчук, Кирилюк, Боярчук, Камлюк, Михадюк, Сидорук, Барсук, Баранчук, Сачук, Дашук, Андреюк, Пашук, Михалюк, Тихончук, Кохнюк, Валюк, Пилипчук, Ничипорук, Никитюк, Остапчук, Лозюк, Сердюк, Конончук, Корнейчук, Адамчук, Майсюк, Волосюк, Сенчук, Власюк, Онищук.

Фамилии на -ик, -чик

Суффикс -чик взаимозаменяем с суффиксом -чук. Многие фамилии существуют в параллельных формах:  — Матвейчик, Адамчук — и т. д. Этим суффиксом широко пользуется только белорусская и польская антропонимическая традиция, поэтому фамилии на -чик, выглядят более белорусскими, чем фамилии на -чук. Однако фамилии на -ик продуктивны также среди украинцев. Фамилиями с окончаниями на -ик, -чик, в Белоруссии пользуется около 540 000 человек.

Самые частые фамилии на -ик, -чик: Новик, Дубовик, Кулик, Боровик, Прокопчик, Гончарик, Иванейчик, Мирончик, Шевчик, Бобрик, Влащик, Каленик, Чижик, Толстик, Веремейчик, Царик, Круглик, Герасимчик, Наумчик, Мазаник, Филипчик, Горелик, Кухарчик, Мандрик, Сергейчик, Делендик, Юрчик, Леончик, Силивончик, Нехайчик, Савчик, Данильчик, Альховик, Алексейчик, Лущик, Гордейчик, Ефимчик, Цедрик, Романчик, Гаврильчик, Вергейчик, Курильчик, Овсяник, Демидчик, Харитончик, Войтик, Бондарик, Агейчик, Долбик, Пищик, Прохорчик, Лукьянчик, Лосик, Лукашик, Кирильчик, Емельянчик, Абрамчик, Купрейчик, Пивоварчик, Осипчик, Максимчик, Макейчик, Бондарчик, Борисик, Аврамчик, Марчик, Симончик, Бибик, Козик, Астапчик, Ахремчик, Сахончик, Корнейчик, Голик, Ольховик, Писарик, Лазарчик, Иванчик, Булойчик, Аврамчик, Андрейчик, Антончик, Якубчик, Самуйлик, Рослик, Филончик, Якимчик, Артемчик, Дубик, Тарасик, Денищик, Кирик, Селивончик, Вакульчик, Левчик, Баранчик, Матвейчик, Сидорик, Чепик, Андрончик, Куприянчик,Курашик.

Фамилии на -ец, -инец, -овец

Фамилии с уменьшительным суффиксом -ец встречаются довольно редко. Примеры: Ярец, Малец, Базылец, Карпец, Иванец, Степанец. Часто они образуются от названий жителей каких-либо мест: Павловец (← ), Михновец (← Михново), Борисовец (← Борисов), Брагинец (← Брагин), Быховец (← Быхов), Корневец (← ) и т. д. Суффикс -ец имеет такой же характер в украинской антропонимии.

Фамилии балтийского происхождения

Среди фамилий современного белорусского ареала выделяется пласт балтизмов, кото­рый обусловлен глубокими и длительными контактами белорусов с балтийскими народами, прежде всего литовским. Балтийские по происхождению отпрозвищные фамилии отмечены в основ­ном на территории балто-славянского пограничья, однако фиксируются и далеко за её пределами, в частности, в центральной и восточной частях Белоруссии.

Примеры: Довнар (лит. Daũ-nor-as ← Daũg-nor-as), Довнарович, Эйсмонт (лит. Eĩs-mantas), Эйсмонтович, Нарбут (лит. Nár-butas), Нарбутович, Корбут (лит. Kãr-i-butas, Kõr-butas), Сурвило (лит. Sùrvilas; ср. др.-прусск. Sur-wille), Рымша (лит. Rìmšas ← Rìm-vydas), Скирмонт и т. д. Фамилии от этнонимов: Латыш, Латышович, Латышкевич и др.

Частотность

Самые частые фамилии среди жителей Белоруссии в 2007 году:

п/п	Беларусь	Число	Брестская	Витебская	Гомельская	Гродненская	Минская	Могилёвская	Минск
1	Иванов	57 200	Ковальчук	Иванов	Ковалёв	Жук	Новик	Ковалёв	Иванов
2	Ковалёв	44 900	Жук	Козлов	Козлов	Иванов	Иванов	Иванов	Козлов
3	Козлов	40 500	Савчук	Волков	Новиков	Урбанович	Жук	Новиков	Ковалёв
4	Новиков	35 200	Панасюк	Новиков	Мельников	Козловский	Мороз	Козлов	Новиков
5	Зайцев	27 000	Иванов	Ковалёв	Иванов	Жуковский	Козловский	Зайцев	Козловский
6	Жук	25 400	Новик	Зайцев	Бондаренко	Борисевич	Петрович	Мельников	Жук
7	Морозов	23 100	Козел	Морозов	Кравченко	Карпович	Барановский	Волков	Василевский
8	Новик	22 800	Ковалевич	Соловьёв	Зайцев	Мороз	Гуринович	Гончаров	Зайцев
9	Мельников	22 500	Хомич	Васильев	Морозов	Лукашевич	Протасеня	Морозов	Кузнецов
10	Козловский	22 000	Кравчук	Петров	Гончаров	Савицкий	Бойко	Воробьёв	Новик
11	Мороз	20 500	Романюк	Лебедев	Коваленко	Кисель	Козлов	Семенов	Смирнов
12	Кузнецов	20 300	Семенюк	Богданов	Баранов	Новик	Карпович	Старовойтов	Жуковский
13	Волков	20 300	Левчук	Коваленко	Громыко	Маркевич	Делендик	Баранов	Морозов
14	Баранов	19 500	Карпович	Соколов	Шевцов	Барановский	Ковалёв	Кравченко	Климович
15	Васильев	19 500	Кузьмич	Баранов	Тимошенко	Новицкий	Хацкевич	Сидоренко	Макаревич
16	Кравченко	19 100	Марчук	Голубев	Жуков	Вашкевич	Тарасевич	Киселёв	Савицкий
17	Савицкий	19 000	Грицук	Михайлов	Лапицкий	Якимович	Прокопович	Васильев	Васильев
18	Гончаров	18 700	Тарасюк	Гончаров	Пинчук	Ковальчук	Ермакович	Савицкий	Тарасевич
19	Смирнов	18 400	Макаревич	Кузнецов	Дробышевский	Козел	Костюкевич	Дроздов	Волков
20	Коваленко	18 200	Козак	Воробьёв	Воробьёв	Заневский	Хамицевич	Марченко	Баранов
21	Воробьёв	17 800	Шпаковский	Смирнов	Марченко	Макаревич	Новицкий	Казаков	Мороз
22	Петров	17 300	Дрозд	Павлов	Кузнецов	Павловский	Кузнецов	Кравцов	Мурашко
23	Василевский	16 800	Мороз	Федоров	Гавриленко	Романчук	Станкевич	Михолап	Дубовик
24	Климович	16 700	Шевчук	Степанов	Медведев	Козлов	Соколовский	Титов	Попов
25	Макаревич	16 100	Кондратюк	Орлов	Кравцов	Кучинский	Казак	Соколов	Петров
26	Киселёв	15 700	Василюк	Королёв	Борисенко	Смирнов	Василевский	Шевцов	Новицкий
27	Соловьёв	15 600	Карпук	Семенов	Гулевич	Юшкевич	Козел	Романов	Карпович
28	Семёнов	15 600	Колесникович	Яковлев	Короткевич	Кузнецов	Бабицкий	Никитин	Мельников
29	Бондаренко	15 200	Бойко	Никитин	Шевченко	Станкевич	Ладик	Жуков	Кравченко
30	Соколов	15 200	Козлов	Киселёв	Бондарев	Савко	Климкович	Коваленко	Коваленко
31	Павлов	15 100	Дмитрук	Савченко	Приходько	Климович	Дубовский	Федоров	Гончаров
32	Барановский	14 900	Лемешевский	Медведев	Смирнов	Лисовский	Дубовик	Петров	Соколовский
33	Карпович	14 900	Литвинчук	Григорьев	Волков	Петров	Русак	Кузнецов	Соколов
34	Попов	14 700	Борисюк	Ковалевский	Новик	Семашко	Смирнов	Степанов	Воробьёв
35	Жуков	14 100	Данилюк	Савицкий	Старовойтов	Василевский	Гайдук	Поляков	Борисевич
36	Ковальчук	14 100	Демчук	Жуков	Науменко	Павлюкевич	Клишевич	Павлов	Павлов
37	Жуковский	13 800	Козловский	Андреев	Сидоренко	Жилинский	Кисель	Соловьёв	Гуринович
38	Новицкий	13 700	Климук	Титов	Ермаков	Соколовский	Игнатович	Бондарев	Киселёв
39	Кравцов	13 700	Климович	Алексеев	Васильев	Сенкевич	Новиков	Короткевич	Лукашевич
40	Михайлов	13 600	Лукашевич	Дроздов	Киселёв	Герасимчик	Савицкий	Королёв	Матусевич
41	Тарасевич	13 600	Веренич	Козловский	Савченко	Васильев	Божко	Гайшун	Семёнов
42	Станкевич	13 600	Кисель	Матвеев	Горбачёв	Обуховский	Морозов	Козловский	Барановский
43	Лебедев	13 200	Полховский	Романов	Климович	Казак	Заяц	Алексеев	Станкевич
44	Федоров	13 100	Тарасевич	Кравченко	Соловьёв	Ковалёв	Павловец	Юшкевич	Соловьёв
45	Романов	13 000	Андреюк	Попов	Белый	Новиков	Жуковский	Андреев	Лебедев
46	Никитин	12 700	Игнатюк	Марченко	Макаренко	Игнатович	Васильев	Мороз	Ковалевский
47	Марченко	12 500	Шоломицкий	Прудников	Прокопенко	Ярошевич	Макаревич	Яковлев	Романовский
48	Лукашевич	12 400	Войтович	Виноградов	Поляков	Сакович	Попов	Ткачёв	Михайлов
49	Андреев	12 400	Денисюк	Кузьмин	Коновалов	Зданович	Самусевич	Попов	Петрович
50	Пинчук	12 200	Лицкевич	Пашкевич	Журавлёв	Ковалевский	Михновец	Юрченко	Федоров
51	Старовойтов	12 200	Ковалёв	Зуев	Ковальчук	Кот	Чернухо	Лебедев	Никитин
52	Медведев	12 200	Колб	Мороз	Романов	Богдан	Петров	Пинчук	Герасимович
53	Поляков	12 100	Король	Николаев	Савицкий	Василевич	Кот	Кулешов	Петровский
54	Королёв	12 000	Смирнов	Селезнёв	Павлов	Тарасевич	Сушко	Барановский	Антонович
55	Богданович	11 900	Боричевский	Чернявский	Фролов	Гончарук	Хомич	Бобков	Адамович
56	Ковалевский	11 800	Романович	Щербаков	Астапенко	Сорока	Романовский	Гавриленко	Жуков
57	Степанов	11 700	Бобко	Старовойтов	Дроздов	Кузьмицкий	Абрамович	Григорьев	Довнар
58	Дроздов	11 700	Линкевич	Захаров	Мороз	Кулеш	Белько	Смирнов	Позняк
59	Соколовский	11 700	Пашкевич	Фролов	Королёв	Попов	Василевич	Тарасов	Павлович
60	Сидоренко	11 500	Степанюк	Рыбаков	Михайлов	Мицкевич	Метельский	Макаренко	Дрозд
61	Титов	11 400	Новиков	Воронов	Никитенко	Колесник	Соловьёв	Максимов	Красовский
62	Шевцов	11 400	Ребковец	Поляков	Ермоленко	Горбач	Зайцев	Малахов	Чернявский
63	Савченко	11 200	Петров	Сорокин	Петров	Черняк	Микулич	Котов	Корзун
64	Фролов	11 200	Кузнецов	Казаков	Ткачёв	Волков	Лукашевич	Кузьменков	Вашкевич
65	Козел	11 200	Мартынюк	Василевский	Пархоменко	Мацкевич	Кучинский	Станкевич	Жданович
66	Орлов	11 200	Федорук	Макаров	Соколов	Михайлов	Ржеутский	Миронов	Казак
67	Пашкевич	11 100	Петровский	Егоров	Щербаков	Радевич	Пашкевич	Борисенко	Бондаренко
68	Борисевич	11 000	Ярошук	Антонов	Карпенко	Федорович	Коледа	Михайлов	Малиновский
69	Шевченко	11 000	Васильев	Барановский	Попов	Малышко	Быков	Капустин	Андреев
70	Петровский	10 800	Мацкевич	Тихонов	Семенов	Богдевич	Волков	Прудников	Королёв
71	Яковлев	10 800	Сидорук	Журавлёв	Гапоненко	Федоров	Цыбулько	Медведев	Медведев
72	Чернявский	10 800	Завадский	Литвинов	Шаповалов	Шишко	Шилович	Макаров	Сергеев
73	Романовский	10 800	Горегляд	Шевченко	Титов	Зайцев	Вашкевич	Голубёв	Поляков
74	Мурашко	10 600	Кулик	Кравцов	Литвинов	Романович	Мелешко	Лукьянов	Романов
75	Малиновский	10 600	Невар	Юрченко	Колесников	Салей	Ковалевский	Марков	Волчек
76	Алексеев	10 500	Русак	Бондаренко	Мартинович	Эйсмонт	Кулеш	Фролов	Павловский
77	Казак	10 400	Диковицкий	Мацкевич	Никитин	Король	Гончар	Борисов	Гринкевич
78	Макаров	10 400	Булыга	Романовский	Юрченко	Антонович	Мельник	Голуб	Ярошевич
79	Дрозд	10 300	Полещук	Ткачёв	Лебедев	Матусевич	Мельников	Бычков	Макаров
80	Казаков	10 200	Петручик	Осипов	Кузьменко	Русак	Мурашко	Солонович	Юркевич
81	Борисенко	10 100	Шепелевич	Беляев	Терещенко	Гурский	Павлович	Стрельцов	Орлов
82	Юшкевич	10 000	Юрчик	Быков	Василенко	Зайко	Шишло	Орлов	Бельский
83	Бондарев	10 000	Мельник	Котов	Кондратенко	Барташевич	Бурак	Кондратьев	Акулич
84	Заяц	9900	Савицкий	Сергеев	Бобр	Ерш	Коваленко	Моисеенко	Шевченко
85	Ткачёв	9900	Середич	Бобров	Давыденко	Синкевич	Сенько	Кузьмин	Юшкевич
86	Богданов	9800	Иванюк	Герасимов	Ярец	Воробьев	Вербицкий	Прокопенко	Садовский
87	Григорьев	9800	Кирилюк	Мельников	Максименко	Будько	Осипович	Прокопчик	Мацкевич
88	Павлович	9800	Попов	Тарасов	Грищенко	Сидорович	Сороко	Ковалевский	Давидович
89	Дубовик	9700	Гаврилюк	Овчинников	Денисенко	Павлов	Чернявский	Бондаренко	Русак
90	Журавлёв	9700	Кривецкий	Дмитриев	Захаренко	Семёнов	Бондарь	Сидоров	Шелег
91	Белый	9600	Богданович	Данилов	Кушнеров	Радюк	Голуб	Рыбаков	Король
92	Бойко	9600	Нестерук	Петровский	Дубровский	Романовский	Павлов	Осипов	Яковлев
93	Мельник	9600	Борисевич	Петухов	Заяц	Макаров	Романович	Романенко	Заяц
94	Сорокин	9600	Василевич	Миронов	Кузьменков	Семенчук	Соловей	Рябцев	Крук
95	Садовский	9500	Полюхович	Сидоренко	Сычёв	Сытый	Герасимович	Богданов	Ковальчук
96	Павловский	9500	Сахарчук	Гаврилов	Толкачёв	Борисик	Лещенко	Тарасенко	Степанов
97	Петрович	9500	Потоцкий	Александров	Антоненко	Соловьёв	Алешко	Горбачёв	Кудин
98	Сергеев	9400	Демидюк	Емельянов	Бондарь	Стасюкевич	Поляков	Климов	Григорьев
99	Котов	9400	Гузаревич	Леонов	Герасименко	Малец	Скалабан	Колесников	Фролов
100	Кисель	9300	Лозюк	Пугачёв	Орлов	Садовский	Сечко	Широкий	Нестерович

См. также

• Русские фамилии
• Украинское имя
• Литовские имена
• Польское имя

Литература

На белорусском языке

• Бiрыла М. В. Беларуская антрапанiмiя. Уласныя iмёны, iмёны-мянушкi, iмёны па бацьку, прозвiшчы. — Мiнск: Навука i тэхнiка, 1966. — 328 с. — 1000 экз.
• Бiрыла М. В. Беларуская антрапанiмiя. 2: Прозвiшчы, утвораные ад апелятыўнай лексiкi. — Мiнск: Навука i тэхнiка, 1969. — 508 с. — 1000 экз.
• Бiрыла М. В. Беларуская антрапанiмiя. 3: Структура ўласных мужчынскiх iмен. — Мiнск: Навука i тэхнiка, 1982. — 320 с. — 900 экз.
• Бірыла М. В. Тыпалогія і геаграфія славянскіх прозвішчаў / Даклады Х Міжнароднага з’езду славістаў. — Мінск: Акад. навук БССР, 1988. — 110 с.
• Усціновіч Г. К. Антрапанімія Гродзеншчыны і Брэстчыны (ХІV—ХVІІІ стст.). — Мінск: Навука і тэхніка, 1975. — 175 с.
• Шур В. В. Беларускiя ўласныя iмёны: Беларуская антрапанiмiка i тапанiмiка. — Мiнск: Мастацкая літаратура, 1998. — 239 с. — ISBN 985-02-0164-9
• Станкевіч Я. Збор твораў у двух тамах. Т. 1. — Менск: Энцыклапедыкс, 2002. — 552 с. — ISBN 985-6599-45-8

На русском языке

• Бирилло Н. В. Белорусская антропонимия: Автореф. дис. … докт. филол. наук. — Мн., 1969. — 48 с.
• Гурская Ю. А. Древние фамилии современного белорусского ареала на славянском и балтийском фоне. — Мн.: Бел. гос. пед. ун-т, 2007. — 360 с. — 100 экз. — ISBN 978-985-501-524-7
• Рогалёв А. Ф. Историческая антропонимия Гомеля и окрестностей. — Гомель: Барк, 2009. — 166 с. — 150 экз.— ISBN 978-985-6763-49-9
• Унбегаун Б. Г. Русские фамилии / Пер. с англ. Общ. ред. Б. А. Успенского. — М.: Прогресс, 1989. — 443 с.

На украинском языке

• Медвідь-Пахомова С. М. Еволюція антропонімних формул у слов’янських мовах. — Ужгород: УДУ, 1999. — 244 с. — ISBN 966-7400-05-5

Ссылки

• [kdkv.narod.ru/VKL-43/VKL-43-Spisok.html Алфавитный указатель фамилий. Метрика Великого Княжества Литовского. Книга 43 (1523—1560)]. Проверено 5 апреля 2012. [www.webcitation.org/67ghQAZun Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• [kutok.cz/?p=125 Белорусские фамилии. История происхождения.]. Проверено 5 апреля 2012. [www.webcitation.org/67ghQq3yI Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• [pda.sb.by/?area=authorslist&author=5065&start=8 Лемтюгова В. П. Статьи о происхождении белорусских фамилий]. Проверено 5 апреля 2012. [www.webcitation.org/67ghRVA7Z Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• [mowaznaustwa.ru/2009/05/01/i-kramko-z-gistoryi-belaruskaga-imenavannya-asoby Крамко И. Из истории белорусского именования] (белор.). Проверено 5 апреля 2012. [www.webcitation.org/67xjtlAWi Архивировано из первоисточника 27 мая 2012].
• [arche.by/by/page/science/12993 Фёдорова О. О белорусских прозвищах] (белор.). Проверено 24 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CoZ5AkiX Архивировано из первоисточника 10 декабря 2012].
• [www.obzor.lt/news/n5122.html Фамилии Литвы. Интервью с З. Зинкявичюсом]. Проверено 24 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CYkTRRrG Архивировано из первоисточника 30 ноября 2012].

Видеоматериалы

• [belsat.eu/be/nasze_programy/episode/m,519,bielaruskiia-prozvishchy-stereatypy-i-realnasts.html Белорусские фамилии — стереотипы и реальность]  (белор.). Лингвистическая программа «Моўнік» на телеканале БелСат  (Проверено 24 ноября 2012)
• [belsat.eu/be/nasze_programy/episode/m,358,prozvishchy-na-o-tsi-iany-ukrainskiia.html Фамилии на -о. Разве они украинские?]  (белор.). Лингвистическая программа «Моўнік» на телеканале БелСат  (Проверено 24 ноября 2012)
• [belsat.eu/be/nasze_programy/episode/m,1379,fauna-u-nashykh-prozvishchakh.html Фауна в белорусских фамилиях]  (белор.). Лингвистическая программа «Моўнік» на телеканале БелСат  (Проверено 24 ноября 2012)

Белоруссия   История   Лингвистика

Отрывок, характеризующий Белорусские фамилии

– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.


Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.


Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.


В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.