Белорусский язык

Белорусский язык
Самоназвание:	Беларуская мова
Страны:	Белоруссия, Россия, Польша, Литва, Украина, Канада, США
Регионы:	Восточная Европа
Официальный статус:	Государства: Белоруссия Белоруссия (государств. язык) Польша Польша (вспомогат. язык): Подляское воеводство Город Хайнувка Сельская гмина Хайнувка Сельская гмина Орля Сельская гмина Наревка Сельская гмина Чиже Украина Украина (язык нац. меньшинства) Чехия Чехия (язык нац. меньшинства) Международные организации: Союзное государство (официальн. язык)
Регулирующая организация:	Национальная академия наук Беларуси
Общее число говорящих:	около 6,4 млн чел. (2009)
Рейтинг:	69
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Славянская группа Восточнославянская подгруппа Родственные языки: русский, украинский
Письменность:	кириллический белорусский алфавит
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	бел 090
ISO 639-1:	be
ISO 639-2:	bel
ISO 639-3:	[www.sil.org/iso639-3/documentation.asp?id=bel bel]
См. также: Проект:Лингвистика

Белору́сский язы́к (белор. беларуская мова) — один из восточнославянских языков, национальный язык белорусов, распространён в основном в Белоруссии. Государственный язык Республики Беларусь (наравне с русским). Общее число владеющих — примерно 7 миллионов человек. Имеет два варианта языковой нормы: доминирующая официальная орфография (введена с 1933 года) и тарашкевица (также именуемая «классическое правописание», официально применялась с 1918 по 1933 год; ныне используется ограниченно и неофициально).

Лингвогеография

Социолингвистические сведения

По данным переписи населения Белоруссии 2009 года, родным белорусский язык указали 4 841 319 человек, назвавших себя белорусами, а также 217 015 представителей других национальностей (из них 171 287 поляков), что в сумме составляет 53,22 % населения республики. Кроме того, 1 009 935 назвавших себя белорусами указали белорусский как второй язык, которым они свободно владеют, 271 778 человек других национальностей также указали белорусский как второй язык (в их числе 181 091 русских), что в сумме составляет 13,49 % населения республики. Таким образом, в Белоруссии в 2009 году белорусский язык родным назвали 5 058 334 человек, кроме того 1 281 713 человек владели белорусским языком как вторым, в сумме это составило 6 340 047 человек, свободно говорящих по-белорусски. Несмотря на то, что 2/3 населения республики заявили о свободном владении белорусским языком, количество жителей страны, утверждающих, что они разговаривают по-белорусски дома, составило 2 073 853 человек, назвавших себя белорусами, и 153 271 других национальностей (в том числе 120 378 поляков), что составляет в сумме 23,43 % всего населения Белоруссии. То есть почти 2/3 населения, владеющих белорусским языком, дома на этом языке не разговаривают. По сравнению с 1999 годом эти цифры отражают тенденцию снижения использования белорусского языка, по результатам предыдущей переписи белорусский язык считали своим родным 73,6 % жителей страны, а в семьях на нём общались 37 %.

По данным Национального статистического комитета Белоруссии, по состоянию на 21 февраля 2013 года, в республике на белорусском языке в школах обучались 151 тыс. учащихся, или 16,4 % всех школьников. В детских садах на белорусском языке обучались 11,4 % детей, на белорусском и русском — 3,8 %. В учреждениях среднего образования обучались на белорусском языке 1,4 тыс. учащихся (0,9 %), на русском и белорусском — 22 тыс. (14,6 %). В вузах на белорусском языке обучались 0,7 тыс. студентов (0,2 %), на русском и белорусском — 160 тыс. (37,4 %).

Некоторые социологические исследования, ставящие целью определение того, каким языком пользуются белорусы, показывают, что 34% белорусов заявляли о свободном владении ими белорусским языком, но лишь около 6% белорусов говорят, что постоянно пользуются белорусским языком, почти 74% постоянно пользуются русским, а 21 % не пользуются белорусским языком вообще.

В конце 1990-х отмечено сокращение тиража белорусских изданий (за 1998—1999 год на 27,8 %). За 2000-13 годы число ежегодно издаваемых книг и брошюр на белорусском языке в абсолютном выражении выросло с 761 до 1153 (в относительном — с 9,9 % до 10,08 %), а их совокупный тираж уменьшился с 5,9 до 3,9 млн экземпляров (в относительном выражении — вырос с 9,58 % до 12,42 %). Число журналов и прочих периодических изданий на белорусском языке за этот же период увеличилось с 111 до 133, сократившись с 31,36 % до 14,44 % от общего их числа. Их годовой тираж сократился с 4,3 до 2,4 млн экземпляров, а их доля в тираже всех журналов сократилась в 8 раз, с 25,75 % до 3,17 %. Число газет, издаваемых на белорусском языке, сократилось за 2000-13 с 202 до 189 (с 33,11 % до 28,9 % от общего числа газет). Их разовый тираж сократился с 1,8 до 1,2 млн экземпляров, а годовой тираж — с 215,6 до 121,3 млн экземпляров (с 33,93 % до 26,66 %). Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко при исполнении обязанностей использует русский язык, иногда включая в речь белорусские диалектизмы, пословицы и поговорки.

Социологическая Лаборатория «Новак» в июне 2014 года по заказу «Союза Белорусских писателей» провела исследование, установив, что 99,4 % респондентов читают художественную литературу на русском языке, предпочитают литературу на русском языке 93,7 % опрошенных и 5 % предпочитают литературу на белорусском языке.

Дорожные указатели и названия населённых пунктов на них написаны преимущественно на белорусском, однако в некоторых районах республики встречаются указатели на русском языке (например, в Верхнедвинском и Глубокском районах Витебской области).

В 2010 году руководство республики объявило о планах расширить употребление белорусского языка. Президент Лукашенко заявил: «Государство, как никто другой, ощущает свою ответственность за развитие белорусского языка и является гарантом сохранения целостности и единства его современных литературных норм. Правительством утвержден план мероприятий по популяризации и расширению сферы использования белорусского языка в жизни общества, разработанный с учетом предложений государственных структур, неправительственных организаций, ученых и деятелей культуры», будет преподаваться специальная лексика на белорусском языке, увеличатся мероприятия, связанные с белорусским языком, в школах и вузах, будут созданы белорусскоязычные журналы и сайты правительственных органов.

В 2011 году по причине низкой востребованности среди потенциальных абитуриентов ряд вузов значительно сократил набор на специальности, связанные с белорусским языком (в частности, в Белорусском государственном педагогическом университете из шести специальностей белорусской филологии были закрыты четыре). Также стало известно, что курс «Белорусский язык: профессиональная лексика» может быть исключён из учебных программ нефилологических специальностей. В начале 2012 года министр культуры Павел Латушко обратил внимание на то, что предложенные меры по популяризации белорусского языка не выполняются в полной мере. В марте 2012 года была опубликована служебная записка, в которой утверждалось, что во исполнение поручений президента председателю Брестского облисполкома надлежит «принять конкретные меры по недопущению проведения руководителями государственных органов, иных организаций политики принудительной белорусификации и искусственного сокращения использования русского языка в их деятельности», а также утверждалось, что автор данной докладной записки подтвердил подлинность документа.

На территории Польши (в том числе на Подляшье) белорусский язык почти не применяется в общественной жизни, а численность белорусов стремительно сокращается. В марте 2009 года белорусский язык стал дополнительным языком в гмине Орля. В апреле 2009 — гмине Наревка. На белорусских говорах с сильным влиянием польского языка говорят, главным образом, люди пожилого возраста в деревнях с большим процентом этнических поляков и католиков в Западной Белоруссии.

Белорусский язык как язык домашнего общения
(по данным переписи населения 2009 года)

Всё население Городское население (в Могилёвском районе нет городского населения) Сельское население

Официальный статус

Белорусский язык является государственным в Белоруссии наряду с русским. В Польше в нескольких гминах Подляского воеводства является региональным языком.

Международное радио- и телевещание на белорусском языке

Белорусский язык в своём радиовещании используют ряд международных государственных радиостанций:

• Радио Ватикана — вещание на белорусском осуществляется с 1950 года, в начале 2013 года это получасовые передачи два раза в сутки.
• Радио «Беларусь» — вещание на белорусском осуществляется с 1962 года, в начале 2013 года производится круглосуточное вещание.
• Польское Радио для заграницы — вещание на белорусском осуществляется с 1992 года, в начале 2013 года выходят передачи два раза в сутки.
• Международное Радио Китая — с 2009 года существует версия на белорусском основных информационных разделов сайта радиостанции, белорусская аудиоверсия не выпускается

Среди общественных и частных международных радиостанций на белорусском языке вещают:

• Радио «Свобода» — в начале 2013 года осуществлялось вещание 8 часов в сутки.
• Европейское радио для Белоруссии — в начале 2013 года осуществлялось круглосуточное вещание в интернете и регулярное через приграничные радиостанции.
• Радио «Рацыя» — в начале 2013 года осуществлялось круглосуточное вещание в интернете и регулярное через приграничные радиостанции.

Также на белорусском языке производится и международное телевещание. По состоянию на начало 2013 года существуют 2 международных белорусскоязычных канала — оба государственные:

• БелСат — создан 23 апреля 2007 года на основании договора МИД Польши и Польского общественного телевидения. Вещает со спутников Astra 1H/1KR/1L/1M/2C 19.2 гр. E и Astra 4A 4.8 гр. E. около 18 часов в сутки.
• Беларусь-24 — создан 1 января 2013 года в рамках Национальной государственной телерадиокомпании Республики Беларусь. Вещает со спутников Express AM22, HotBird А13 и Galaxy 19, через интернет и ряд кабельных сетей круглосуточно. Также присутствуют передачи на русском языке. Официальный сайт: www.belarus24.by/

Диалекты

Белорусский народно-диалектный язык подразделяется учёными на два основных диалекта: северо-восточный диалект и юго-западный, разделённых переходными среднебелорусскими говорами. Говоры белорусского народно-диалектного языка отличаются друг от друга характером аканья, наличием твёрдого «Р» во всяком положении, или в известных только условиях, или смешением твёрдого «Р» с мягким, наличием или отсутствием дифтонгов, дзеканья и цеканья, смешения «Ч» и «Ц» и т. д., а также представляют смешанные говоры по соседству с украинскими, северо- и южнорусскими.

Огромный вклад в изучение особенностей говоров белорусского языка внёс академик Российской Императорской Академии наук Евфимий Карский. После окончания Второй мировой войны Институтом языкознания Академии наук БССР совместно с Белорусским Государственным Университетом и педагогическими институтами советской республики было организовано подробное и систематическое изучение говоров белорусского языка в государственных границах БССР. На основе собранных материалов был составлен подробный «Диалектический атлас белорусского языка».

Очень распространено явление, называемое «трасянкой» и представляющее собой бытование различных форм языка с преимущественно русской лексикой, но белорусской грамматикой и фонетикой. Трасянка образовалась в результате смешения народно-диалектного белорусского языка с современным русским литературным языком. Отмечается, что из устной речи трасянка проникает и в публицистику. Литературный белорусский используется главным образом городской интеллигенцией; большая часть городского населения пользуется русским литературным языком.

Классификация белорусских диалектов

Для белорусского языка выделяют следующие основные группы диалектов:

• Северо-восточный диалект — Витебская область, северо-восток и центральная часть Могилёвской области
  • Полоцкая группа говоров — западная и центральная части Витебской области и северо-запад Могилёвской области
  • Витебско-могилёвская группа говоров
    • Витебские говоры — восток Витебской области
    • Восточно-могилёвские говоры — восток и часть центра Могилёвской области
• Среднебелорусские говоры — полоса через север Гродненской, центр Минской, юго-запад Могилёвской и северо-восток Гомельской областей
• Юго-западный диалект — Гродненская область, юг Минской области и Гомельской области
  • Гродненско-барановичская группа говоров — Гродненская область и север Брестской области
  • Слуцко-мозырская группа говоров
    • Слуцкие говоры — юг и юго-восток Минской области, Гомельская области
    • Мозырские говоры — юг Гомельской области
• Западнополесская группа говоров — юго-запад Брестской области

Письменность

Для записи белорусского языка используется кириллица (см. белорусский алфавит). Существует также белорусский латинский алфавит (лацінка), использующийся в основном за пределами Белоруссии, а также на некоторых указателях и картах (в частности, Google Maps). Живущие в Белоруссии татары одно время писали по-белорусски с помощью белорусского арабского алфавита.

А а	Б б	В в	Г г	Д д	(Дж дж)	(Дз дз)	Е е
Ё ё	Ж ж	З з	І і	Й й	К к	Л л	М м
Н н	О о	П п	Р р	С с	Т т	У у	Ў ў
Ф ф	Х х	Ц ц	Ч ч	Ш ш	Ы ы	Ь ь	Э э
Ю ю	Я я

В белорусской кириллице также используется знак апострофа (’) (после приставок, которые заканчиваются на согласную, перед «е», «ё», «ю», «я», ударным «i». После б, в, м, п, ф, заднеязычных г, к, х, зубных д, т и дрожащего р перед буквами е, ё, і, ю, я). Также запрещена замена буквы «ё» на «е» в письме. Сочетания букв «дж» и «дз» после последней редакции считаются диграфами. Обозначают двумя буквами один звук. Ранее как «дж», так и «дз» считались одной буквой.

См. также Ў.

Орфография

В белорусской орфографии преобладает фонетический принцип. Основные отличия от русского языка в правописании сводятся к следующему:

• «О» сохраняется только под ударением, при отсутствии же ударения всегда пишется «А» (аканье);
• «Ё» является обязательной буквой. Замена буквы Ё на букву Е недопустима;
• «Е» в первом предударном слоге чередуется с «Я» (это соответствует фонетике — яканье), во втором, третьем и т. д. предударных слогах, а также и в подударном она сохраняется без изменения, причём из правила употребления «Е» в подударных слогах есть ряд исключений;
• вместо буквы «И» используется «I»;
• вместо русских «жи», «ши» всегда пишется «жы», «шы»;
• русскому «ци» соответствует белорусское написание «цы» — но в белорусском языке есть также мягкое «ці», которое соответствует русскому «ти»;
• вместо русского «чи» всегда пишется «чы», что отражает твёрдость Ч в белорусском языке ([t͡ʃ] вместо русского [t͡ɕ]).

В 1933 году была проведена реформа белорусского правописания, которая, по мнению ряда белорусских филологов и историков, искусственно приблизила белорусский язык к русскому. До орфографической реформы 1933 года были также следующие отличия:

• мягкость звуков «З», «С», «Ц», «ДЗ» в положении их перед мягким согласным обозначалась буквой Ь;
• двойные (долгие) согласные, возникшие из сочетаний согласный + ј, разделялись Ь, лишь шипящие не имели этого разделения, и т. д.

Реформа правописания 1933 года не была принята за пределами БССР, в том числе в Западной Белоруссии, что привело к появлению двух вариантов белорусской орфографии, которые продолжают сосуществовать и в настоящее время: один из них основан на орфографических изменениях реформы 1933 года (официальная орфография), второй имеет в своей основе правила орфографии литературной нормы белорусского языка, действовавшие до реформы правописания 1933 года (тарашкевица, классическое правописание).

Оба варианта орфографии в настоящее время кодифицированы и используются. До 1 сентября 2010 года использовались правила орфографии в редакции 1959 года (см. также правила белорусской орфографии и пунктуации (2008)). Новая орфография, в редакции 2010 года, является современным официальным правописанием, а в отношении тарашкевицы в 2005 году была сделана попытка современной нормализации. Тарашкевица используется некоторой частью белорусскоязычной интеллигенции, белорусской диаспорой, белорусскоязычными пользователями в Интернете. Основные отличия между тарашкевицей и официальной орфографией белорусского языка можно свести к различиям в орфографии и фонетической передаче заимствований, но часто сторонники того или иного варианта правописания используют определенную лексику или словообразование, что может послужить отнесению определенной лексики, наиболее часто употребляемой с той или иной орфографией, к особенностям этой орфографии.

История языка

Предыстория:

• праславянский (также: общеславянский) народно-диалектный язык (до VI века н. э.);
• древнерусский (также: общевосточнославянский) народно-диалектный язык (VI в. — XIV в.);
• старославянский (также: церковнославянский, древнерусский извод старославянского языка) литературно-письменный (IX—XXI вв.);

Самостоятельная история:

• белорусский народно-диалектный язык (с древнейших времён до XXI вв.), в основном разговорный язык сельских жителей и фольклора;
• западнорусский (также: старобелорусский) литературно-письменный (XIV—XVIII вв.):
  • официальный письменный язык в Великом княжестве Литовском (XIV—XVII в.);
  • постепенная замена западнорусского литературно-письменного языка польским (вторая половина XVII в. — XVIII в.);
• белорусский литературный язык (XIX—XXI вв.);:
  • формирование литературы, кодификация грамматики (XIX в. — начало XX в.);
  • всестороннее развитие современного литературного языка (XX—XXI вв.).

В славистике общепринято, что разделение разговорных народно-диалектных русского, украинского и белорусского языков произошло приблизительно в XIV веке.

На формирование белорусского языка повлияли говоры древних радимичей, дреговичей, смоленских и полоцких кривичей и, возможно, северян. Определённую субстратную роль сыграли говоры балтов — ятвягов, пруссов и др.

К 14 веку в Великом княжества Литовском, Русском и Жамойтском сформировался западнорусский литературно-письменный язык, который сегодня в белорусской и, частично, в российской лингвистике называют старобелорусским языком. В таком виде он получил значение официального письменного языка Великого княжества Литовского и сохранял свой государственный статус до 1696 года. В нём имеется ряд черт, сближающих его как с белорусскими говорами, так и с украинскими и польскими (степень польских, белорусских и украинских черт зависит от конкретного памятника); в период своего существования он был широко известен как «рус(ь)кий е(я)зык» или «проста мова». В филологической и исторической литературе советского времени и в современной белорусской литературе он известен как «старобелорусский язык».

На западнорусском литературном языке был написан огромный корпус текстов: Вислицкий статут (1423—1438 г.), Статут Казимира Ягайловича (1468 г.), Статут Великого княжества Литовского (его первая (1529 г.), вторая (1566 г.) и третья (1588 г.) редакции), Трибунал Великого княжества Литовского (1581 г.), большинство документов из почти 600-томного государственного архива (Метрики) Великого княжества Литовского, различные юридические документы (завещания, права на собственность, подтверждения шляхетства, описи шляхетских имений и др.) На него переводили св. Писание (Франциск Скорина, Василий Тяпинский, Симон Будный и др.), общеевропейскую художественную литературу (Повесть о Тришчане, Повесть про Трою, Повесть про Баву, Повесть про Скандерберга и т. п.) и многое другое.

Подписание Люблинской унии между Великим княжеством Литовским и Польшей (1569 год) привело к постепенному устранению западнорусского письменного языка из государственного употребления (с заменой польским, который, в свою очередь, после разделов Речи Посполитой уступил место русскому); вместе с тем замирает и литературно-письменное творчество на западнорусском языке. Народно-диалектный разговорный белорусский язык по-прежнему продолжал быть языком сельских народных масс и фольклора, противостоя двум влияниям: великорусскому с востока и польскому с запада. Во второй половине XIX века появляются литературные произведения на современном белорусском литературном языке: «Энеида навыворот» Викентия Равинского, юмористическая стихотворная поэма Константина Вереницына «Тарас на Парнасе», литературные произведения Викентия Дунина-Марцинкевича, Винцента Каратынского, Константина Калиновского, Франциска Богушевича, Ольгерда Обуховича, Янки Лучины, Адама Гуриновича, Александра Ельского и других. Из-за разрыва письменной традиции в конце XVIII — начале XIX веков, современный белорусский литературный язык был создан в XIX веке заново, на основе белорусских устно-разговорных народных диалектов, без непосредственной связи с литературно-письменной традицией западнорусского литературно-письменного языка. В основе современного белорусского литературного языка лежат среднебелорусские говоры, в которых совмещаются отдельные черты, присущие соседним говорам северо-восточного и юго-западного диалектов белорусского народно-диалектного языка.

После революции 1905 года власти Российской империи официально разрешили использовать белорусский язык для издания газет, журналов и книг. В науке, до XX века, белорусские говоры считались частью русского языка, со статусом самостоятельного наречия или нет: «белорусское наречие, на котором говорят белорусы, по фонетике и морфологии является отраслью акающего южновеликорусского говора» (С. К. Булич, Энциклопедия Брокгауза и Ефрона). Официальное признание и употребление в различных сферах жизнедеятельности современный литературный язык получил в основном после 1917 года. Грамматика для единообразного нормированного письма на современном белорусском литературном языке была издана в 1918 году преподавателем древнегреческого и латинского языков Петербургского университета Брониславом Тарашкевичем.

В 1920-е годы наряду с идиш, польским и русским языками белорусский был одним из официальных языков Белорусской Советской Социалистической Республики (некоторое время лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» был начертан на гербе БССР на всех четырёх языках). Затем белорусский язык фактически использовался как один из двух официальных языков БССР наряду с русским. В июле 1924 года в БССР началась политика белорусизации, которая продолжалась до осени 1928 года (до издания постановления ЦК КП (б) Белоруссии об усилении критики буржуазного национализма).

В 1933 году в БССР была проведена реформа белорусского правописания. Дореформенное правописание (тарашкевица), а также латинский алфавит, продолжали использоваться в Западной Белоруссии (до 17 сентября 1939 года) и в эмиграции.

Интерес государства к белорусскому языку восстановился в конце 1980-х во время перестройки под давлением белорусской городской интеллигенции. Проводились социологические и социолингвистические исследования, создавались общественные организации (важнейшая — Общество белорусского языка имени Франциска Скорины, организовано в 1989 году и зарегистрировано в 1991 году). 26 января 1990 года был принят закон «О языках в Белорусской ССР», придавший белорусскому языку статус единственного государственного языка в Белоруссии, началась белорусизация. Закон о языке предполагал полный перевод документооборота на белорусский, за десятилетний переходный период, к 2000 году. Однако белорусизация была остановлена после проведённого в мае 1995 года референдума, на который было вынесено несколько вопросов, в том числе о придании русскому языку статуса государственного наравне с белорусским, что поддержало 83,3 % избирателей. В настоящее время в официальной сфере и в бытовом использовании городских жителей преобладает современный русский литературный язык. Преобладающий бытовой язык сельских жителей — трасянка, но люди самого старшего поколения (от 80 лет и старше) ещё пользуются белорусским народно-диалектным языком.

Белорусский язык по классификации ЮНЕСКО является «уязвимым».

Лингвистическая характеристика

Фонетика

Современный белорусский язык имеет ряд отличий от современного русского в области фонетики:

• яканье (предударное Е переходит в Я): плячо;
• во многих случаях отсутствие перехода Е в О под ударением перед твёрдыми согласными: нясеш, вязеш, мерзнуць (наряду с переходом: мёрз), адзежа;
• звуки Ы и І на месте соответствующих русских О и Е:

в окончаниях имён прилагательных: сляпы, гарадскі;

в корнях слов: пі, бі (взамен русских форм пей, бей), мыю, крыю, шыя, мыйка, брызент, цырымонiя, канцылярыя, дрыжэць;

• чередование буквосочетаний под ударением -ро-, -рэ-, -ло- (на месте русских -ро-, -ре-, -ло-) с безударными -ры-, -лы-: кроў — крывавы, дровы — дрывасек, блохі — блыха;
• употребление Ў на месте:

звука В, стоящего после гласного перед согласным или в конце слова: леў, даўно пайшла ў хату, валоў;

на месте безударного звука У, стоящего в начале, внутри или в конце слова после гласного: на ўзроўні, ці ўкрыў, клоўн;

на месте русского Л в сочетаниях, восходящих к старому сочетанию редуцированного звука (Ъ) с плавным Л, и в формах прошедшего времени глаголов: воўк, доўгі, даў, казаў;

• произношение І неслогового на месте безударного І после гласного: пайменны, яна [й] ён, яна [й]дзе;
• произношение взрывного звука Г только в заимствованных словах (гандаль, ганак, гузік) либо в коренных буквосочетаниях ЗГ, ДЗГ, ДЖГ (мазгі, бразгаць, джгаць), в остальных случаях произносится фрикативный звук «h»;
• твёрдость звуков Ч и Р: чысты, плячы́сты, бяроза (берёза), рабіна (рябина), вечары́на (вечеринка);
• твёрдость губных звуков Б, П, М, Ф в конце слов и перед [й′]: сып, сем, верф, б’ю, п’ю;
• отсутствие мягких Д и Т — при смягчении Д и Т переходят в мягкие аффрикаты ДЗ и Ц (дзеканье и цеканье): глядач — глядзець, білет — білецік, дзіця́ (дитя), цішыня́ (тишина);
• наличие аффрикат ДЖ и ДЗ — сложных звуков, произносимых неделимо: джала, ураджай, дзень, дзівосы, медзь и т. д.;
• употребление звука Ф только в некоторых словах, заимствованных из иностранных языков; на месте Ф обычно употребляется X, ХВ и П: Хурман, Хведар, Піліп;
• произношение ШЧ на месте русского звука Щ: шчотка, шчупак;
• долгие (двойные) З, С, ДЗ, Ц, Ж, Ч, Ш, Л, Н, произносимые в положении перед гласными как один удлиненный звук, вместо сочетания в русском языке этих согласных с [й′]: рыззё, калоссе, суддзя, смецце, збожжа, ламачча, узвышша, вяселле, уменне;
• чередование заднеязычных звуков Г, К, Х со свистящими звуками ЗЬ, Ц, СЬ соответственно: парог — на парозе, нага — на назе, рака — у рацэ, страха — на страсе;
• спорадическое отвердение согласных перед Е: вуздэчка (анат.), сэрца;
• приставной и вставной согласный В: водгук, воблака, Вольга, Восіп, вуха, навука, павук, увосень, Навум, Лявон;
• приставной согласный Г: гэта, гэй, Ганна;
• приставные А и І: арабіна, аржаны, амшэлы, імша, ільняны, ігруша;
• ассимиляция по мягкости:

свистящих З и С, когда они оказываются в позиции перед мягким звуком (за исключением заднеязычных Г, К, Х): снег произносится [с′н′эх], смешны — [с′м′эшны], беззямельны — [б′эз′ам′эл′ны], з вёскі — [з′в′оск′і];

Д и Т ассимилируются перед звуком В: дзве произносится [дз′в′э], цвёрды — [ц′в′орды];

• произношение сочетания ЧН неизменно как ЧН: [ручн′ік]

и ряд других отличий.

Морфология

Белорусский является синтетическим (флективным, см. словоизменение) языком.

Выделяются части речи:

• Имя существительное (назоўнік)
• Имя прилагательное (прыметнік)
• Имя числительное (лічэбнік)
• Местоимение (займеннік)
• Глагол (дзеяслоў) с двумя особыми формами: причастием (дзеепрыметнік) и деепричастием (дзеепрыслоўе)
• Наречие (прыслоўе)
• Предлог (прыназоўнік)
• Союз (злучнік)
• Частица (часціца)
• Междометие (выклічнік) и звукоподражания (гукаперайманні)

Имена имеют категории падежа (склон), рода и числа (лік); в глаголе выделяются категории времени (час), лица (асоба) и числа, а в особых формах: залога, рода и падежа.

Лексика

В белорусском языке сохранилось множество архаичных древнеславянских слов (вёска, вавёрка, вепрук, жыхар, пярун). Имеются слова, общие с западнославянскими языками (зычыць, пуга, агіда, гузік, карак, шлюб, брама, кахаць, трымаць, качка, паркан, цікавы, суніцы, цнота, тлум и др.), а также пришедшие через польский язык заимствования из латинского (колер, густ, імпэт, аркуш, келіх, кварта, мэта, аматар, папера, адукацыя, лямант, кляштар, алей, кошт, верш, сэнс, цэгла, палац, фэст, воцат) и немецкого языков (фарба, бавоўна, варты, ганак, дах, ланцуг, гатунак, друк, жарт, рахунак, ліхтар, кшталт, нырка, гандаль, шкода, вага, хваля, шпак, грубка).

См. также

• Полесский микроязык
• Трасянка
• Тарашкевица
• Правила белорусской орфографии и пунктуации (2008)
• Белорусская литература
• Белорусский алфавит
• Белорусский латинский алфавит
• Романизация белорусского текста BGN/PCGN
• Белорусский арабский алфавит
• Белорусско-русский словарик

Литература

• [www.philology.ru/linguistics3/zhuravsky-78.htm Журавский А. И. Деловая письменность в системе старобелорусского литературного языка (Восточнославянское и общее языкознание. — М., 1978. — С. 185—191)]
• [mowaznaustwa.ru/2012/07/08/kalita-i-u-trasyanka-yak-moўny-i-kulturny-nigilizm Каліта І. У. Трасянка як моўны і культурны нігілізм.] // Личность — слово — социум: материалы VIII Международной науч.-практ. конф. 28-29 апреля 2008 г., Минск: в 2 ч./отв. ред. Т. А. Фалалеева. — Минск : Паркус-Плюс, 2008, ч. 1., 256 с., ISSN 2076-4588, c. 105—110.
• [kamunikat.org/Kalita_Ina.html Калита И. В. Современная Беларусь: языки и национальная идентичность. Ústí nad Labem, ISBN 978-80-7414-324-3, 2010, 300 s. s. 112—190.]
• [www.philology.ru/linguistics3/kondrashov-86.htm Кондрашов Н. А. Белорусский язык (Кондрашов Н. А. Славянские языки. — М., 1986. — С. 96—106)]
• [tapemark.narod.ru/les/071f.html Судник М. Р. Белорусский язык (Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. — С. 71—72)]
• Станкевіч Ян. Вялікалітоўска-расейскі слоўнік / Белорусско-русский словарь. Издательство: Вялікалітоўская фундацыя імя Льва Сапегі. Год: 1990. Количество страниц: 1308.

Ссылки

В Викисловаре список слов белорусского языка содержится в категории «Белорусский язык»

• [bigenc.ru/text/1856284 Белорусский язык] / М. Р. Судник // «Банкетная кампания» 1904 — Большой Иргиз. — М. : Большая Российская энциклопедия, 2005. — С. 259—260. — (Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов ; 2004—, т. 3). — ISBN 5-85270-331-1.</span>
• [lingvarium.org/ling_geo/belarus/index.shtml Языковая ситуация в Белоруссии и типология языковых ситуаций]
• [tbm.org.by/ Таварыства Беларускай Мовы імя Францішка Скарыны]
• [mova.na.by/ Беларуская мова ў інтэрнэт]
• [kamunikat.org/ Беларуская Інтэрнэт-Бібліятэка]
• [knihi.com/ Беларуская Палічка — беларуская электронная бібліятэка]
• [www.moluch.ru/conf/phil/archive/25/1285/ Лексическая вариантность как лингвистический феномен (на материале современного белорусского языка)]
• [www.belsong.xyz/ Рыфма к словам на беларускай мове]

Учебники

• [languages.miensk.com/tbm/Kryv_padl/content.htm Учебник белорусского языка (самоучитель)]
• [www.goethe-verlag.com/book2/RU/RUBE/RUBE002.HTM Аудиоуроки белорусского языка]
• [old.knihi.com/www/padrucnik/ Говори со мной по-белорусски (учебник, «классическое правописание»)]

Словари

• [belazar.belinter.net/index.php?page=home&lng=ru Белорусско-русский компьютерный переводчик и словарь «Белазар»]
• [translito.com/ Русско-белорусский словарь (129958 слов), белорусско-русский словарь (52224 слова)]
• [slovarium.ru/dict.php?ln=be Русско-белорусский и белорусско-русский словарь (наркомовка и тарашкевица)]
• [www.diktionary.org/ Белорусские словари]
• [nn.by/?c=ar&i=41363 Малы беларуска-беларускі слоўнік сэксуальных паняццяў]
• [www.belsong.xyz/ Белорусский рифмовщик слов]

Серия статей о
Белорусах
Культура
Литература Алфавит Изобразительное искусство Театр Кинематограф Архитектура Интернет Музыка Танец Кухня Костюм Обряды и обычаи
Этнические группы
Полещуки
Диаспора
Россия Украина Латвия Польша Литва Аргентина Казахстан США Чехия
Родственные народы
Русские Украинцы
Языки
белорусский, русский
Религии
Православие Католицизм Протестантизм
Этногенез • История • Национальное движение • Белорусизация  • Вайсрутенизация
Портал «Белоруссия»

Отрывок, характеризующий Белорусский язык

В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…