Белослудцев, Александр Яковлевич
Поделись знанием:
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Александр Яковлевич Белослудцев (21 апреля 1961, Сухуми — 23 октября 2004) — российский художник, фотограф и дизайнер.
Содержание
Биография
Саша был настоящим дизайнером, потому что он знал меру вещей. Не только на пространстве журнальной полосы или книжной страницы — он её знал во всем: во вкусах, пристрастиях, взглядах, и — главное — в человеческих отношениях.</div>— вспоминала о Белослудцеве киновед Любовь Аркус [1].
Окончил Московский полиграфический институт (1984). Как художник книги сотрудничал с издательствами «Радуга», «Детская литература», «Художественная литература», «Вся Москва», был главным художником издательства «ИМА-ПРЕСС». В Издательском доме «КоммерсантЪ» работал как арт-директор журнала «Автопилот» (1994—1996). Арт-директор журнала "Мир Петербурга" издательства "Артек" (1996-1997). В 1999 г. создал дизайн русской версии журнала «Vogue», с 2001 г. и до конца жизни арт-директор журнала «GQ». Автор оформления собрания сочинений Анны Ахматовой (1989, шесть томов), альбомов и каталогов таких художников, как Тимур Новиков, Дмитрий Краснопевцев, Анатолий Зверев.
Представлен в международном ежегодном каталоге ведущих дизайнеров мира “Graphis Designe 1993”, альбоме «New Russian Designe» (Нью-Йорк, 1994), альбоме «Лучшие знаки и логотипы 1990-95гг.». Публикации в журналах «Реклама», «КаК», «На посту», «Афиша» и др.
Жил в Толстовском доме [2].
Издательские проекты (выборочно)
- Собрание сочинений Анны Ахматовой в 6 томах, Москва, изд-во МПИ,1989г.
- Сборник повестей Василия Димова "Профиль в склеенном зеркале", Москва, изд-во Арена, 1991г.
- Каталог Тимура Новикова, Москва, галерея «1.0», 1992г.
- Альбом «Барокко конца века. Круг Рубенса – «круг» Гринуэя.» СПб., 1993г.
- Альбом-каталог «Passiones Luci». («Золотой осел»). СПб., Центр современного искусства Сороса, 1995г.
- Антология «Новые художники». СПб., Центр современного искусства Сороса, 1996г.
- Альбом-каталог «Ожившие мосты. Обитаемый мост: прошлое, настоящее и будущее.» Проект Британского Совета в России. Москва, 1997г.
- Альбом-каталог «Сокровища Тауэра в Кремле. Королевский Арсенал. Национальный Британский музей оружия и доспехов.» Проект Британского Совета в России. Москва, 1997-98гг.
- Альбом-каталог выставки Анатолия Зверева в Государственной Третьковской галерее, Москва, 1999г.
- Альбом-каталог Дмитрия Краснопевцева, Москва, 1999г.
- Киноэнциклопедия «Новейшая история отечественного кино» в 7 томах, «Сеанс Пресс», СПб., 2001-2004г.
- Буклеты для Мариинского театра («Сказание о граде Китеже» Римского Корсакова, 2001г., реж. Д.Черняков) и Большого театра («Похождения повесы» Стравинского, 2003г., реж.Д.Черняков).
Работа в графическом дизайне (выборочно)
- Фирменный стиль и логотип «Внешэкономбанка», «Альфа-банка»
- Фирменный стиль (элементы) для компании ЮКОС
- Фирменный стиль (элементы) для гостиницы «Националь»
- Фирменный стиль «Carlo Pazolini»
Выставки
- 2007 – Посмертная персональная выставка графики, каллиграфии и фотографии «Красное и черное», С-Петербург, Голландская церковь (галерея «ФотоДепартамент»). Выставка была подготовленна Аркадием Ипполитовым и Еленой Фанайловой
- 2005 – персональная выставка графики и фотографии «Птица. Рыба. Александр», Музей архитектуры, Москва
- 1992, 1994, 1996 – Международной биеннале плакатов «Golden Bee Award» в Москве
- 1991 – персональная выставка каллиграфии и графики в Музее В. И. Ленина, Москва
- 1990 – «Type Into Image», каллиграфия, совместно с американским дизайнером книги Jeffrey W.Morin, ЦДХ, Москва
- 1990 - Soviet-American dialog in graphic design
Источники
Напишите отзыв о статье "Белослудцев, Александр Яковлевич"
Ссылки
- [seance.ru/category/names/belosludtsev-aleksandr/ Мемориальные материалы в журнале «Сеанс»]
- [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=519168 Некролог в газете «КоммерсантЪ»]
- [www.foto-video.ru/art/events/exhibition/22255.html?event1=rss О мемориальной выставке Александра Белослудцева]
Отрывок, характеризующий Белослудцев, Александр Яковлевич
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
