Белоцерковский полк

Для термина «Белоцерковский» см. также другие значения.

Белоцерковский полк
Полковой город:	Белая Церковь
Создан:	1625
Ликвидирован:	1712
Полковники

Белоцерковский полк — административно-территориальная и военная единица Правобережной Украины в XVII—XVIII веках. Полковой центр — город Белая Церковь.

География

Полк занимал значительную территорию Правобережной Украины. На востоке он граничил с Киевским, на юге — с Корсунским, на западе — с Уманским и Винницким полками.

По реестру 1649 года в полку было 23 сотни (полковая из Белой Церкви, а также сотни из Чёрного Камня, Германовки, Каменного Брода, Фастова, Волховца, Боярки, Антонева, Торчици, Пятигорья, Сквиры, Дедовщины, Карабчева, Паволочи, Ходорков, Ивници, Бышева, Водолеи, Вилля, Брусилова, Рожева, Войташевки, Коростышева), в которых насчитывалось 2 990 казаков; в полк входили 22 значительных поселения.

Территория полка не была постоянной. В 1651 году его восточная часть отошла к Паволоцкому полку (Паволоч, Сквира, Антонов, Торчица).

По переписи 1654 года в полку насчитывалось 19 городов и городков (Фастов, Боярка, Ставище, Володарка, Шавулиха, Богуслав, Ракитное и др.), в которых проживало казаков и мещан 6 668. Основную массу населения полка составляло крестьянство. К тому времени в полку было 18 сотен. Сотенными городами были: Белая Церковь, Боярка, Германовка, Каменный Брод, Ковшувата, Лесевичи, Насташка, Ольховец, Синявка, Ставище, Трилисы, Фастов, Чёрный Каменец, Шавулиха.

История

Полк был образован в 1625 году как полк реестровых казаков. Полк участвовал в Константиновской и Батогский битвах и других сражениях национально-освободительной войны украинского народа 1648—1654 годов.

После Андрусовского перемирия 1667 года полк попал под власть Речи Посполитой.

Во времена Руины в конце 1670-х годов, в связи с передачей Правобережной Украины Речи Посполитой и опустошениям, которым подверглась территория Белоцерковского полка, он пришёл в упадок.

В 1702 году полк был восстановлен Семёном Палием как Фастовский, в том же году переименован в Белоцерковский с перенесением полкового центра в Белую Церковь. После смерти С. Палия в 1710 году, белоцерковским полковником был назначен Антон Танский.

По условиям Прутского мирного договора 1711 года Правобережная Украина вновь оказалась под властью Речи Посполитой, а полк в 1712 году был окончательно ликвидирован. Большинство казаков переселилась на Левобережную Украину.

Полковники

Полковниками Белоцерковского полка были:

1. Иван Гиря
2. Михаил Громыко
3. Савва Москаленко (наказной)
4. Яков Клиша
5. Семён Половец
6. Данила Гиря (наказной)
7. А. Положный (наказной)
8. И. Клиша (наказной)
9. Яков Люторенко
10. Иван Гиря с 1648 года
11. Макар Москаленко
12. И. Сулименко (наказной)
13. И. Кравченко
14. Михаил Омельянович (Омельченко) с 1704 года
15. Семен (Гурко) Палий с 1709 года до 1710 года

Литература

• Украинская советская энциклопедия / ред. М. Бажан; 2-е издание. — К., 1974—1985.  (укр.)
• Малый словарь истории Украины / Ответственный редактор Валерий Смолый. — К.: Либідь, 1997.  (укр.)
• Максимович М. А. Собрание сочинений, т. 1. К., 1876; Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, т. 10. СПБ, 1878.
• Реєстр війська запорозького 1649 року. — Київ, 1995. — С.500- 501.
• Gajecky G. The Cossack administration of the Hetmanate. — Cambridge: 1978. — Vol.2. — P.570-578.

Литература

• Заруба В. М. Адміністративно-територіальний устрій та адміністрація Війська Запорозького у 1648-1782 рр. — Дніпропетровськ: Ліра ЛТД, 2007. — ISBN 978-966-383-095-7.

Ссылки

• [www.zsu.zp.ua/euk/articles/2_64.htm Сайт Запорожского государственного университета]

Отрывок, характеризующий Белоцерковский полк

– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.