Белояннис, Никос

Никос Белояннис
Νίκος Μπελογιάννης
Дата рождения:	22 декабря 1915(1915-12-22)
Место рождения:	Амалиас, Пелопоннес
Дата смерти:	30 марта 1952(1952-03-30) (36 лет)
Место смерти:	Гуди, Афины
Партия:	Коммунистическая партия Греции

Ни́кос (Николаос) Белоя́ннис (греч. Νίκος Μπελογιάννης, 22 декабря 1915 года — 30 марта 1952 года) — греческий политический деятель, антифашист, член ЦК Коммунистической партии Греции. Получил прозвище «Человек с гвоздикой» по своей самой знаменитой фотографии. Муж Элли Иоанниду.

Биография

Учился в гимназии и затем на юридическом факультете Афинского университета, откуда был исключён за революционную деятельность.

Состоял в Организации коммунистической молодежи Греции (ОКНЭ) и в 1934 г. в Компартии Греции (КПГ).

В конце 1930-х был арестован спецслужбами режима Иоанниса Метаксаса и заключён в тюрьму в Нафплионе, откуда передан нацистским оккупационным властям в 1941 г. Бежал в 1943 г. и присоединился к греческим партизанам.

В 1943—1944 гг. — комиссар дивизии Греческой народно-освободительной армии (ЭЛАС).

Во время Гражданской войны в Греции (1946—1949) Белояннис возглавлял одну из войсковых групп Демократической армии Греции. Одним из последних покинул родину после её поражения.

В июне 1950 г. вернулся в Грецию, чтобы восстановить афинскую организацию КПГ. 20 декабря 1950 г. арестован властями, обвинён в предательстве и шпионаже в пользу СССР.

19 октября 1951 г. был начат суд над ним и его 94 товарищами. Один из трёх судей — Георгиос Пападопулос, будущий глава хунты «чёрных полковников».

Как и Георгий Димитров, Белояннис превратил суд над собой в суд над диктатурой. Становится известен во всём мире как «человек с гвоздикой», чей образ запечатлён на одном из набросков работы Пикассо.

«Если бы я отрёкся, я был бы помилован и возможно с большими почестями… Но моя жизнь связана с историей КПГ и её деятельностью… Десятки раз передо мной возникала дилемма: Жить, предавая свои убеждения, свою идеологию или умереть, оставаясь верным им. Я всегда предпочитал второй путь и сегодня вновь выбираю его», — Эти слова Белоянниса военному трибуналу были сказаны в ноябре 1951 г.

Несмотря на национальные и международные кампании протеста, суд приговорил Белоянниса к смертной казни (только благодаря беременности его жене, Элли Иоанниду, смертная казнь была заменена длительным тюремным заключением). 30 марта 1952 г. он был расстрелян.

В его честь назван венгерский город Белояннис (венг. Beloiannisz), где жили греческие политические эмигранты. Греческий писатель Алексис Парнис посвятил Белоянису «Поэму о Белояннисе» или «Сказание о Белояннисе». Советский поэт Самуил Маршак также написал о Белояннисе, его жене и дочери стихотворение «В афинской тюрьме» Назым Хикмет посвятил Белояннису стихотворение «Человек с гвоздикой»

Литература

• Витин М. Г. Белояннис. М.: Молодая гвардия, 1964. — (ЖЗЛ).
• Алексеев В. А. Улыбка навсегда: Повесть о Никосе Белояннисе. — М.: Политиздат, 1974. — (Пламенные революционеры).

Ссылки

• Белояннис Никос — статья из Большой советской энциклопедии. П. И. Манчха.
• Статья с сайта КПГ от 30 марта 2012 г. [ru.kke.gr/news/news2012/2012-03-30-mpelogiannis Никос Белояннис: Он жив и будет жить в нашем сердце и сознании]

Отрывок, характеризующий Белояннис, Никос

– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.