Белтов, Эдуард
Эдуард Белтов (Эди Бааль) — израильский журналист.
Родился в городе Самара в семье Песи Вайнштейн.
Награждён дипломом и медалью Валленберга[1] за многолетнюю исследовательскую работу по установлению имен десятков тысяч евреев, пострадавших от репрессий в СССР. Это темой Эди Бааль занимается более четверти века. Фрагменты его исследований публиковались в журналах и газетах бывшего СССР. Репатриировавшись в Израиль в 1990 году, Эди Бааль привез с собой архив, который пополнился тысячами имён благодаря радиопрограмме «Вторая Катастрофа», которая выходит в эфир дважды в месяц на волнах радио РЭКА. Диплом, подписанный председателем Общества Рауля Валленберга, писателем, доктором философии Леоном Никулиным, министром правительства Дании, писателем, президентом Международного комитета имени Андрея Сахарова Хансом Христианом Неерсков и вице-председателем общества, писателем Джеффри Кейном, передан Эди Баалю при содействии министерства иностранных дел Израиля и посольства России в Дании. Вместе с Эди Баалем награды удостоены ещё двое израильтян: Эдуард Кузнецов и Ида Нудель, в прошлом узники Сиона. Среди 25 награждённых из разных стран двое россиян: правозащитники Галина Старовойтова (посмертно) и Сергей Ковалёв. Награждение было приурочено к 50-й годовщине Декларации прав человека, принятой Организацией Объединённых Наций.
Публикации
- Второй фронт Иосифа Сталина.
- Вторая катастрофа, в 2-х томах. Издательство «Иврус», 2007.[2]
Напишите отзыв о статье "Белтов, Эдуард"
Примечания
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Белтов, Эдуард
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
