Белуджистан

Белуджистан

Регионы расселения белуджи
Флаг Белуджистана
Расположение	На территории Афганистана (Нимроз, Гильменд, Кандагар), Ирана (Систан и Белуджистан) и Пакистана (Белуджистан)
Площадь	690,000 км²
Население	Более 20 миллионов
Религия	ислам (Ханафитский мазхаб)

Белуджиста́н (перс. بلوچستان‎, Белучестан; урду بلوچستان, Балучистан; англ. Balochistān) — историческая область на северном побережье Индийского океана, расположенная на стыке регионов Ближний Восток и Индостан. Административно разделён на провинции, входящие в состав сопредельных государств: Афганистана (Гильменд, Кандагар), Ирана (Систан и Белуджистан) и Пакистана (Белуджистан). Господствующая религия: ислам (Ханафитский мазхаб).

География

Белуджистан расположен на юго-востоке Иранского плато. Территория представляет собой редкозаселённую пустыню. Протяжённость побережья Аравийского моря в пределах исторического Белуджистана составляет не менее 1.500 километров. Площадь этнической территории белуджей составляет около 500 тыс. км². Она разделена между тремя государствами — Пакистаном, Ираном и Афганистаном. Пакистанская часть объединена в провинцию Белуджистан, её площадь составляет 347 тыс. км². Численность белуджей во всём мире составляет около 10 млн человек. В Пакистане на территории Белуджистана сосредоточены большие запасы газа, угля, меди, хрома, свинца и других полезных ископаемых. В настоящее время здесь добывается 2/3 пакистанского угля, 80 % хромитов, 85 % природного газа, добываемого в стране.

В последние десятилетия на белуджских и на соседних пуштунских территориях производится огромное количество наркотиков, которые разными путями доставляются в другие государства — прежде всего в Россию и страны Западной Европы. Здесь сконцентрировались интересы мировой наркомафии, обладающей колоссальными средствами и возможностями влияния на политику и ситуацию в регионе.

История

В античную эпоху Белуджистан был известен как Гедросия, которая упоминается в связи с походами Александра Македонского и плаванием Неарха.

В XVII веке совместными усилиями брагуйских и белуджских племён, в результате борьбы против Великих Моголов было создано Келатское ханство. Этот исторический период мало изучен и ныне трудно сказать, какие племена именно играли главную роль в создании этого ханства — белуджи или брагуи. Тем не менее, период Келатского ханства рассматривается как часть истории Белуджистана. Правители Келата в течение многих лет боролись то с калхурами Синда, то с гильзаями Афганистана, и границы ханства непрерывно менялись. Сами главари всегда находились под влиянием то правителей Ирана (Надир-шаха, например), то афганцев Кандагара вплоть до периода правления Мир Насир Хана — самого авторитетного главы Келата. Мир Насир Хан смог собрать вместе всех локальных сардаров под свою юрисдикцию и расширить территории ханства примерно до границ современной пакистанской провинции Белуджистан. С появлением голландцев, а потом и англичан в Персидском заливе значение Келатского ханства и белуджских территорий стало постепенно возрастать. Англичане рассматривали Белуджистан как плацдарм для экспансии в направлении Индии, Ирана, а также Афганистана. В 1839 году было заключено соглашение между британской миссией и Келатом. Оно обязывало белуджей гарантировать безопасность британских сил и транспортировок к афганской границе в обмен на сохранение суверенитета и границ белуджских территорий. С этого времени Белуджистан стал постепенно терять своё влияние в регионе. Когда влияние Великобритании распространилось ещё дальше на запад, о своих жизненных интересах вспомнила и Персия. С целью защиты своих интересов персы начали интенсивную работу в Белуджистане. Во время правления Насереддин-шаха и Реза-шаха велась активная борьба за подчинение белуджских племён центральному правительству Ирана. Большая часть Белуджистана до 1947 года считалась территорией Британской империи. Следует отметить, что разделение белуджских территорий произошло в конце XIX века, когда между Ираном, Афганистаном и Великобританией была достигнута договорённость об этом. В результате появились Иранский, или Западный, Белуджистан и Британский (индо-пакистанский), или Восточный, Белуджистан. В основе всех политических процессов, в ходе которых исчезали или появлялись белуджские независимые образования, суверенные территории и т. д., лежат явления, непосредственно связанные с племенной структурой этого народа и внутриплеменными отношениями. Дело в том, что белуджские племена уже далеко не эндогамные единицы, и вместо кровных уз чаще всего их объединяют социально-экономические и территориальные связи. Примером этому служит тот факт, что белуджские племена в борьбе против англичан, персов или же других инородных масс предпочитали военные союзы не со своими соплеменниками, а с теми формированиями, союз с которыми на данном этапе в наибольшей степени соответствовал их интересам. Келатское ханство, как уже отмечено выше, было результатом совместных усилий брагуев и белуджей, в то время как многие белуджские племена не входили в этот альянс. Однако этноним белудж объединяет все те этнические элементы, которые на заре формирования белуджского народа, а также впоследствии слились с основным ядром этого этнического образования.

После 1928 года, когда белуджские племена были подчинены иранским правительством, белуджи подняли несколько восстаний, которые из-за неорганизованности и предательств некоторых племён были жестоко подавлены. Яркими фигурами антишахских восстаний были сардары племён баракзаев и сардарзаев. Они тайно поддерживали связи с иракским правительством. По некоторым данным, в период ирано-иракской войны иракское правительство потратило несколько десятков миллионов долларов на провоцирование белуджского движения в Иране. Усилия Саддама в этом направлении, однако, не привели к каким-либо результатам: белуджи остались лояльны исламской республике. Во время правления Пехлевийской династии было сделано всё, чтобы не допустить национальной консолидации белуджей. В настоящее время в иранской провинции Систан и Белуджистан компактно проживают около одного миллиона белуджей, Захеданское государственное радио имеет программы и на белуджском языке. Экономически провинция Систан и Белуджистан в целом не очень развита и основная часть населения занимается скотоводством и земледелием. Но в последние годы в этой провинции ведутся большие работы по обновлению коммуникационных систем, созданию промышленных объектов и т. д. В частности, планируется строительство железной дороги Керман-Захедан-Чахбахар. Она будет важным звеном в огромной железнодорожной сети от Передней Азии до Китая и Индийского океана. Её строительство несомненно повысит стратегическое значение Белуджистана. Иранское правительство полностью контролирует территорию белуджей и не допускает возникновения нежелательных явлений. Вообще, следует отметить, что исламское правительство, в отличие от шахского, ведёт более целенаправленную и конструктивную национальную политику. Оно больше делает упор на решение экономических вопросов, имеющихся в национальных провинциях, создание социальных инфраструктур, широкой образовательной сети (в том числе вузов). Это приводит к вовлечению меньшинств в общенациональные процессы, способствует их интеграции с иранским обществом. При этом отсутствует тенденция искусственной унификации этно-демографической картины страны. Наоборот, ведётся большая работа по пропаганде локальных культур, подчёркивается их роль в формировании общеиранской культуры. После создания государства Пакистан в 1947 году Келат провозгласил свою независимость, но спустя год в ходе переговоров основателю Пакистана Мохаммаду Али Джиннаху удалось включить Белуджистан в состав своего государства. Однако этническое самосознание белуджей было на довольно высоком уровне. В составе Пакистана в 1952-55 гг. был создан Союз белуджских провинций. Как бы то ни было, выступления белуджей против правительства Пакистана продолжались и в 70-х годах; они достигли своего пика в 1974 году. Тогда в восстании принимали участие более 55 тысяч белуджей, а число пакистанских войск, воюющих против белуджей, достигало 77 тысяч. Даже шах Ирана, будучи обеспокоенным сепаратизмом белуджей, выслал в Пакистан несколько вертолётов. Хотя восстание было подавлено, после этого белуджскому языку был дан официальный статус. Были созданы даже академии для исследования языка и культуры белуджей и брагуев.

Идеи национализма и сепаратистские тенденции ярче проявляются в Восточном Белуджистане. Белуджские общественно-политические организации за рубежом, в частности на Западе, основаны главным образом выходцами из пакистанской части. Сегодня они пытаются провоцировать недовольства на этнической почве также в иранском Белуджистане. Идея создания Великого Белуджистана занимает центральное место в планах белуджских националистов. Карта Великого Белуджистана охватывает огромнейшие территории, включая все белуджоязычные регионы. Западная его граница достигает почти что центральной части Ирана, на востоке вообще не существует Пакистана. Восточная граница, поднимаясь вверх, включает юго-западную часть Афганистана и на севере достигает Марыйской области Туркмении.

Белуджи в Афганистане (около полумиллиона человек) появились ещё в XIV—XV веках; сегодня они компактно проживают в основном в провинциях Нимруз и Гильменд на юго-западе Афганистана. Несколько тысяч белуджей расселены и в других местах Афганистана, среди пуштунов, таджиков, хазара, нуристанцев и других этнических групп. Белуджи в Афганистане никогда не удостаивались значительного внимания со стороны правительства. Их национальная активность выразилась только в связи с Гильмендским проектом и провозглашением афганским правительством доктрины «Пуштунистана», согласно которой Келат — исконно белуджская территория — должен был войти под юрисдикцию афганского правительства. До ввода советских войск в Афганистан белуджи были тесно связаны со своими соплеменниками в Иране и Пакистане. Белуджи оказали ожесточённое сопротивление афганскому прокоммунистическому правительству, в результате чего многие из них вынуждены были переселиться в Иран и Пакистан. Примечателен тот факт, что в 1978-79 годах белуджский язык наряду с узбекским, туркменским и нуристанским был включён в список официальных языков Афганистана. До этого официальными языками в этой стране были пушту и дари. В Афганистане имеются также радиостанции, вещающие на белуджском языке. У афганских белуджей сильно развито чувство национальной принадлежности.

Население

Этнический состав: белуджи, брагуи и пуштуны. Из меньшинств выделяются также джаты, которые живут на севере центральной части провинции, и ласси, сосредоточенные на юге. Племенному населению горных и прибрежных районов Макрана свойственны негроидные черты, и некоторые антропологи полагают, что это потомки рабов-африканцев. Белуджи составляют около четверти всех жителей провинции. Известно более дюжины крупных племён; их диалекты близки к фарси. На востоке обитают семь белуджских племён (самые крупные — марри, ринды и бугти), на западе — девять (наибольшие по численности — ринды и рахшани).

Скотоводство остаётся основой традиционного кочевого хозяйства, но часть белуджей стала землепашцами, служит солдатами, мелкими чиновниками и полицейскими. Мужчины издавна считаются смелыми воинами. Примерно четверть населения провинции составляют брагуи. Их язык родствен дравидийским языкам Южной Индии. Брагуи, подобно белуджам, занимаются прежде всего пастбищным скотоводством, а также земледелием. В тёплый сезон брагуи обрабатывают посевы, а зимой перемещаются на север, где продают скот и ремесленные изделия и нанимаются сезонными рабочими. Многие брагуи осели в орошаемых сельскохозяйственных районах Синда и в Карачи.

Преимущественно на севере Белуджистана обитают пуштуны (примерно пятая часть населения Белуджистана). Главные местные племена — какары, пани и тарины. Большинство жителей Макрана неграмотны, значительную их часть составляют рыбаки, погонщики ослиных упряжек, скотоводы (разводят молочный скот) и неквалифицированные рабочие.

Белуджи отнюдь не отказались от идеи создания собственного независимого государства. С белуджами Пакистана солидарны и белуджи Ирана и Афганистана, а также пуштуны, численность которых на территории провинции Белуджистан составляет более 4 млн человек. В некоторых районах провинции партизаны продолжают свою деятельность и, случается, вступают в бои даже с регулярными войсками. Напряжённой остаётся обстановка и в иранской части Белуджистана, афганская же часть белуджских земель совсем не контролируется афганскими властями.

См. также

• Мекран, Гедрозия
• Регионы мира
• Историко-культурные области

Литература

• Белуджистан // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. В. Сытина, 1911—1915.</span>
• Белуджистан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Белуджистан

Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.