Белые одежды (роман)

Белые одежды
Обложка книги
Жанр:	Исторический, Классика
Автор:	Дудинцев, Владимир Дмитриевич
Дата первой публикации:	1986 г.

«Белые одежды» — социально-философский роман Владимира Дудинцева о жизни и работе учёных-биологов. Основан на реальном конфликте между «народным академиком» Лысенко, пытавшимся использовать послевоенные трудности государства для достижения личной власти, с помощью репрессий насаждавшим псевдонаучные теории, в будущем получившие название Лысенковщина, и учёными — сторонниками «классической» генетики. Роман издан в 1986 году, спустя тридцать лет с момента своего завершения, и отмечен Государственной премией СССР в 1988 году.

Сюжет

Часть I

Действие романа начинается осенью 1948 года, вскоре после августовской сессии ВАСХНИЛ. Главный герой, Фёдор Иванович Дежкин, приезжает в небольшой город, где находится сельскохозяйственный институт. Вместе со старшим коллегой, Василием Степановичем Цвяхом, он должен проверить, «перестроились» ли сотрудники кафедры генетики и селекции и поддерживают ли новое мичуринское учение. Кроме того, непосредственный начальник Дежкина академик Рядно, располагает информацией, что в городе существует «кубло», где научные сотрудники, аспиранты и студенты подпольно занимаются запрещённой наукой.

Когда-то Дежкин учился в этом институте, поэтому в этом городе у него есть знакомые: его бывший преподаватель академик Посошков, поэт Иннокентий Кондаков, бывшая артистка оперетты Антонина Прокофьевна Туманова, полковник НКВД Михаил Порфирьевич Свешников. С каждым он встречается вскоре после приезда.

На следующий день после приезда Дежкин знакомится с сотрудниками кафедры генетики и селекции: заведующим кафедры профессором Натаном Михайловичем Хейфецем, заведующим лабораторией Иваном Ильичом Стригалёвым, получившим прозвище «Троллейбус», очаровательным научным сотрудником Леночкой Блажко, цитологами Вонлярлярскими. Вечером его приглашает к себе Туманова, у которой собирается компания из сотрудников проблемной лаборатории. Они обсуждают вопрос, что такое добро, и Дежкин заявляет, что «добро есть страдание», потому что желание сделать доброе дело возникает при виде страданий другого человека. Цвях вспоминает любимую цитату своего отца: "Сии, облеченные в белые одежды, — кто они и откуда пришли? Они пришли от великой скорби ".

Во время проверки Дежкин уличает Краснова и Ходерякина, сторонников Рядно, в фальсификации результатов. Успешные работы Стригалёва выглядят, на первый взгляд, соответствующими утверждённой науке, но Дежкин вслух обращает внимание, что они начались вестись за полгода до августовской сессии ВАСХНИЛ.

На собрании института Цвях делает доклад о выводах комиссии. Они содержат лишь мягкую критику не «перестроившегося» профессора Хейфеца и пожелание укрепить кафедру парой «правильных» учёных, которые бы помогли «осознать ошибки». Однако благоприятное решение комиссии не спасает опальных генетиков. Аспирантка Стригалёва Анжела Шамкова, по наущению ректора Варичева и сотрудницы института Анны Богумиловны Побияхо, делает доклад, в котором доносит на своего научного руководителя. Она сообщает, что в лаборатории было два журнала: один фальшивый, соответствующий мичуринской науке, а другой, настоящий, генетический. Стригалёв вынужден признать, что занимается запрещённой наукой, отречься от неё он отказывается. Хейфец, потрясённый царящей подлостью заявляет, что не хочет работать в подобном коллективе.

На следующий день выходит приказ, в котором Дежкин назначается исполняющим обязанностей заведующего кафедрой генетики и селекции и заведующего проблемной лабораторией. Стригалёв и Хейфец уволены из института. На хоздворе сжигают классические учебники по генетике и портреты учёных-генетиков.

Дежкин приходит домой к Стригалёву. Тот рассказывает, как с помощью колхицина получил в своё время новый сорт картофеля «Майский цветок» и отдал авторство Рядно за право спокойно работать. Дежкин поражён фактом знакомства Стригалёва и Рядно, как и тем, что сорт, за который он чтил академика, на самом деле создан другим человеком. Он окончательно переходит на сторону генетиков. Через некоторое время Стригалёв посвящает его в свою тайну: он работает над новым очень перспективным сортом картофеля, который должен быть получен гибридизацией существующего сорта с диким видом картофеля «Солянум Контумакс». Добиться гибридизации естественным путём невозможно, исходное родительское растение Контумакса — полиплоид, полученный при помощи того же колхицина. Дело почти сделано и очень важно, чтобы был человек, который доведёт дело до конца, случись что, и не позволит Рядно завладеть новым сортом.

Параллельно всему происходящему у Дежкина и Леночки завязывается роман. Однако Дежкина тревожит, что Леночка всё время куда-то ходит, не говоря куда.

В институт приезжает академик Рядно и даёт своему «сынку» Дежкину задание: получить из «наследства» Троллейбуса новый сорт.

Часть II

Дежкин и Леночка решают пожениться. ЗАГС в этот день оказывается закрыт, так что Дежкин просто переселяется к Леночке, и они начинают жить вместе. Леночка по-прежнему куда-то ходит, Дежкин однажды в порыве ревности следует за ней и попадает на собрание «кубла», где подпольные генетики смотрят учебный фильм, привезённый из-за границы. Там он обнаруживает в числе прочих Краснова. Дежкин пытается убедить Стригалёва, что Краснов — человек Рядно и его надо срочно убрать из группы подпольщиков, но безуспешно.

Ночью в квартиру к Лене приходят и сообщают, что арестован студент Стригалёва Саша Жуков, который вёз зарубежный фильм в Москву. Леночка в ужасе и не может не заподозрить Дежкина, поскольку арест последовал его появлению на собрании кубла. Она просит «временного развода», и Дежкин уходит к себе в гостиницу. На самом же деле доносчиком был Краснов. Той же ночью НКВД арестовывает всех участников кубла, только Стригалёву удаётся сбежать. Спустя некоторое время он приходит к Дежкину и подробно рассказывает как вырастить новый сорт. Ещё некоторое время Стригалёву удаётся скрываться, но его постепенно «обкладывают». Тогда он собирается бежать куда-нибудь, но сначала хочет показать Дежкину, где у него на участке посажен «Контумакс». Они встречаются ночью, но пройти во двор всё равно не могут — там засада. Стригалёв пытается незаметно покинуть окрестности своего дома, его ловят. Дежкин в это время встречает в кустах Свешникова, который хотел найти Стригалёва прежде своего начальника генерала Ассикритова и спасти от ареста.

Часть III

Дежкин пытается выполнить задачу, данную Стригалёвым. Прячет саженцы сначала у Тумановой, затем у Свешникова. В итоге ему удаётся получить ягоды и полиплоиды. Академик Посошков едет на конференцию в Швецию и докладывает о создании нового сорта, предъявляя фотографии. После возвращения он кончает с собой, чтобы избежать преследований.

Дежкина отчисляют из института за скрытую пропаганду вейсманизма-морганизма. Тем временем датский учёный Мадсен крайне заинтересовался новым сортом и приехал в СССР, чтобы лично встретиться со Стригалёвым. Рядно и Варичев вынуждены предложить Дежкину сделку, чтобы тот выдал себя за Ивана Ильича и сказал иностранцу, что нового сорта нет. В присутствии соглядатаев Дежкин играет перед Мадсеном свою роль, но когда они остаются наедине, признаётся, что он — не Стригалёв и показывает ягоды и полиплоиды. Мадсен рассказывает, что знал это, он познакомился со Стригалёвым во время войны, когда советские войска освобождали датчан из лагеря смерти.

Дежкин понимает, что последний день пребывания датчанина — это последний день, когда он на свободе. Ночью он сбегает на лыжах из города с ягодами и полиплоидами.

Эпилог

Действие эпилога разворачивается после смерти Сталина. Дежкин всё это время скрывался в совхозе, которым руководил Цвях. Тем не менее, его находят и вызывают в КГБ, где сообщают о пересмотре дела. Его больше не преследуют, арестованных генетиков собираются освобождать. Однако Стригалёв уже погиб в лагере.

У здания на Лубянке Дежкин встречает Кондакова. Тот отсидел за шуточное стихотворение о портрете Сталина. Кондаков рассказывает, что растрепал всем в камере, как Свешников сжёг черновик этого стихотворения, пытаясь спасти поэта. Свешникова теперь тоже нет.

Рядно оказался в изоляции, от него все отвернулись. Наука потихоньку восстанавливает свои права.

Дежкин и Леночка воссоединяются. У них двое сыновей, старший из которых, Федя, родился в лагере, после ареста Лены.

Главные герои

В «белых одеждах»

• Дежкин Федор Иванович
• Стригалёв Иван Ильич (Троллейбус), заведующий проблемной лабораторией
• Елена Владимировна Блажко, научный сотрудник
• Посошков Светозар Алексеевич, академик
• Свешников Михаил Порфирьевич, полковник МГБ
• Порай Борис Николаевич (дядик Борик)
• Цвях Василий Степанович, селекционер — садовод
• Хейфец Натан Михайлович, профессор
• Бабич Женя, студентка
• Туманова Антонина Прокофьевна, в прошлом ведущая актриса оперетты

Отрицательные

• Рядно Кассиан Дамианович (Касьян Демьянович) — «народный академик», зам. Президента ВАСХНИЛ
• Краснов Ким Савельевич (альпинист), урождённый Прохор Бревешков, отрекся от отца при раскулачивании
• Ассикритов Николай (Парашютист) — генерал МГБ
• Варичев Петр Леонидович, ректор института
• Побияхо Анна Богумиловна, селекционер — «мичуринец», однако свои сорта пшеницы вывела из облучённых «уродцев»
• Шамкова Анжела Даниловна — аспирантка
• Брузжак Саул Борисович — профессор, «левая» рука академика Рядно

Экранизации

В 1992 году роман был экранизирован Леонидом Белозоровичем.

Дополнительная информация

В 2013 году роман был включён в список «100 книг», рекомендованных школьникам Министерством образования и науки РФ для самостоятельного чтения.

См. также

• Лысенковщина
• Августовская сессия ВАСХНИЛ 1948 года
• Письмо трёхсот
• Презент, Исаак Израилевич

Ссылки

• [www.lib.ru/PROZA/DUDINCEW/odezhdy.txt читать в интернете "Белые Одежды]
• [lib.ru/PROZA/DUDINCEW/d1.txt Три интервью с Владимиром Дудинцевым]
• [festival.1september.ru/articles/590836/ Роман В. Д. Дудинцева «Белые одежды». Симако Юлия Леонидовна]

Отрывок, характеризующий Белые одежды (роман)

«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.