Белый пудель (рассказ)

Белый пудель — рассказ Александра Куприна о старом шарманщике, двенадцатилетнем мальчике Сереже и их верном друге пуделе Арто. Впервые издан в 1904 году.

Сюжет

Этот день был не особо удачным для бродячих циркачей — дедушки Мартына Лодыжкина (на плече — старая «нездоровая» шарманка), мальчика Сергея (взят дедушкой «напрокат» у забулдыги, который вскоре умер) и пуделя Арто: со многих мисхорских дач их выгоняли, лишь одна барыня дала гривенник, и тот дырявый… На последней даче «Дружба» они стали невольными свидетелями семейной сцены: капризного мальчишку Трилли умоляли принять лекарства. Выступление бродячих артистов настолько впечатлило Трилли, что он пожелал себе Арто. Старик отказался продавать четвероногого друга за любые деньги. Циркачей выгнали взашей.

Позже дворник нашел труппу у моря и повторил предложение, и снова получил отказ — «не все продается, что покупается». Ночью, пока старик и мальчик спали, дворник украл Арто, приманив собаку колбасой. Мартын не мог пойти в полицию, ведь на руках у него был только чужой паспорт, купленный, после кражи его собственного, за 25 рублей у какого-то грека. Следующей ночью, оставив старика спать в кофейне, Сергей пробрался на дачу и освободил Арто.

Экранизации

• «Белый пудель» — советский художественный фильм 1956 года, созданный на Одесской киностудии.

Отрывок, характеризующий Белый пудель (рассказ)

Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его: