Бельведер (гостиница, Выборг)

Достопримечательность
Бельведер (гостиница, Выборг)
Жилой дом в начале 21 века
Страна	Россия
Дата постройки	1879 год
Статус	Объект культурного наследия РФ № 4700231000

«Бельведер» — гостиница в Выборге, построенная в 1879 году по проекту архитектора Фредерика Оденвалла (1843—1890) и вошедшая в историю революционных событий в Российской империи в начале 20 века. Здание гостиницы сильно пострадало во время советско-финских войн, и в послевоенные годы было приспособлено под жилой дом.

История

В 1863 году начались работы по засыпке части бухты Салакка-Лахти материалами от разбираемых куртин Рогатой крепости. На отвоёванной у залива территории были проложены Александровский проспект (ныне Ленинградский) и улица Салакка-Лахти (ныне набережная имени 40-летия Комсомола). Угловой участок на перекрёстке новых улиц заняло эклектическое трёхэтажное здание гостиницы, принадлежавшее К. Ф. Эренбургу, который представлялся гостям как одноклассник О.Бисмарка. Ему принадлежало и построенное ранее деревянное здание ресторана и гостиницы «Бельведер», возведённое в разбитом на месте снесённых городских укреплений парке в 1868 году по проекту Ф. Оденвалла. Но оно сгорело в 1887 году; на его месте появился ресторан «Эспланад-павильон». А строительством каменной гостиницы под старым названием занимался тот же архитектор. В новом здании гостиницы, помимо 37 номеров, имелись актовый и читальный залы. Гостиница считалась лучшей в Выборге.

В июле 1906 года актовый зал гостиницы был использован группой депутатов Государственной Думы I созыва, собравшихся в Выборге через 2 дня после её роспуска указом Императора Николая II, для обсуждения и подписания Выборгского воззвания, содержавшего призывы к пассивному сопротивлению властям.

А в августе того же года в гостинице жили В. И. Ленин и Н. К. Крупская, организовавшие издание в Выборге подпольной политической литературы, о чём свидетельствует установленная в советское время памятная доска: «Здесь, в бывшей гостинице „Бельведер“, в августе 1906 года останавливались В. И. Ленин и Н. К. Крупская в связи с изданием большевистской газеты «Пролетарий»».

Среди других известных постояльцев — поэт О. Э. Мандельштам, приезжавший в Выборг перед поступлением в университет для перехода в христианство в методистской общине.

В ходе Гражданской войны в Финляндии, в апреле 1918 года в «Бельведере» некоторое время размещались штаб финских красногвардейцев и рабочее правительство Финляндии, эвакуировавшееся из Гельсингфорса в Выборг.

После Великой Отечественной войны выгоревшее здание гостиницы было отремонтировано и переоборудовано под жилой дом. Оно лишилось архитектурных элементов в обработке угла и возвышавшихся над кровлей деталей, и уже не производит того впечатления, которое осталось в воспоминаниях современников. Не сохранилось и посвящённое Выборгскому воззванию живописное панно, изготовленное по заказу владельца гостиницы. В настоящее время на первом этаже здания размещаются магазины и организации, второй и третий этажи — жилые.

Литература

• Кепп Е.Е. Выборг. Художественные достопримечательности / Ред. О.В. Казаков. — Выборг: «Фантакт», 1992. — 200 с.
• Неувонен П., Пёюхья Т., Мустонен Т. Выборг. Архитектурный путеводитель / Пер. Л. Кудрявцевой. — 2-е изд. — Выборг: «СН», 2008. — 160 с. — ISBN 5-900096-06-8.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Бельведер (гостиница, Выборг)

Отрывок, характеризующий Бельведер (гостиница, Выборг)

Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.