Бельгард, Карл Александрович
Карл Александрович Бельгард | ||||||||||||
генерал Карл Александрович Бельгард | ||||||||||||
Дата рождения | ||||||||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Дата смерти | ||||||||||||
Место смерти | ||||||||||||
Принадлежность | ||||||||||||
Род войск |
пехота | |||||||||||
Годы службы |
1844—1890 | |||||||||||
Звание |
генерал-лейтенант | |||||||||||
Командовал |
1-я бриг. 10-й пех. див., 6-я пех. див., 24-я пех. див., 4-я пех. див. | |||||||||||
Сражения/войны |
Русско-турецкая война (1828—1829), Покорение Кавказа, Крымская война, Польская кампания 1863 года | |||||||||||
Награды и премии |
</td></tr> </table> Карл Александрович Бельгард (1807 — 1868) — российский генерал, участник Кавказских походов и Крымской войны. СодержаниеБиографияРодился в 1807 году. Происходил из дворян: сын Александра Александровича Бельгарда[1]. По окончании курса в Пажеском корпусе, в 1826 году, Бельгард вступил на службу прапорщиком в Лейб-гвардии Финляндский полк и, два года спустя, во время турецкой войны, находился при осаде крепости Варны. В 1841 году в чине подполковника был переведён на Кавказ в Лейб-Эриванский гренадёрский полк, а в 1842 году назначен командиром сводного учебного батальона в Тифлисе. Оставаясь на Кавказе, полковник Бельгард принял участие в ряде экспедиций против горцев, в том числе: в 1844 году при подавлении мятежа в Илису; в 1845 году в экспедиции против Анцухских аварцев, где оказал особенное отличие при взятии завалов Гек-Пердивани, и в экспедиции 1847—1848 годов против бывшего илисуйского Даниель-султана. За отличие в этой войне 21 сентября 1844 года он был награждён орденом Св. Георгия IV класса, а 6 февраля 1848 года произведён в генерал-майоры. Назначенный в 1850 году исправляющим должность начальника Джаро-Белоканской области и всей Лезгинской кордонной линии и начальником Лезгинского отряда, Бельгард выступил с последним в новую экспедицию против горцев, которые и рассеял после многих жарких схваток 21 декабря 1850 (или 1852?) года был назначен командиром 1-й бригады 10-й пехотной дивизии. С началом Крымской войны, он получил в командование Маловалахский отряд, действовавший в Дунайских княжествах. Под начальством князя Горчакова и генерала Липранди, был в делах под Поенами, Калафатом. В сражении при Четати Бельгард, своим своевременным появлением и отважным наступлением, выручил из большой опасности Тобольский пехотный полк полковника А. К. Баумгартена, храбро отбивавшийся от несравненно сильнейшего неприятеля; за этот бой он был награждён Золотой шпагой с бриллиантами, а 17 февраля 1854 года был произведён в генерал-лейтенанты При дальнейшем развитии Крымской кампании, с 5 мая по 10 июня 1854 года он командовал осадными войсками под Силистрией, постоянно находясь под сильным огнём, как при производстве работ, так и при отражении неприятельских вылазок. Затем был назначен начальником 6-й пехотной дивизии. В 1855 году Бельгард участвовал в битве на Чёрной речке и в разное время находился в Севастополе. Назначенный в 1858 году начальником 2-й гвардейской пехотной дивизии, Бельгард два года спустя был уволен, по прошению, в отставку. В конце 1863 года Бельгард снова поступил на службу — начальником 24-й пехотной дивизии. Затем приняв начальство над 4-й пехотной дивизией, был направлен в Польшу, где принял участие в боях с инсургентами, после чего состоял начальником Калишского военного отдела и занимался обустройством польских крестьян. Имел, как и его брат Валериан, майоратное имение в Царстве Польском: 1900 десятин в Меховском уезде Келецкой губернии. Умер в 1868 году в Коло, при переезде из Варшавы в Калиш[2]. Похоронен на католическом кладбище в Калише; надгробие утрачено в годы Второй Мировой войны[1]. Награды
СемьяБыл дважды женат[1]. 1-я жена: Софья Лукинична Жемчужникова (1824—1855), дочь Луки Ильича Жемчужникова и Прасковьи Францевны Морелли. Она родила четырёх детей:
2-я жена: Екатерина Николаевна Домбре (? — 22.11.1908), подданная Австрии. По семейной легенде она была чуть ли не цирковой наездницей. От неё родились ещё четверо детей (все были крещены в католическую веру и присоединены к православию 17 апреля 1869 года):
Напишите отзыв о статье "Бельгард, Карл Александрович"Примечания
Источники
Отрывок, характеризующий Бельгард, Карл АлександровичПьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер. – Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя. Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих. Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».) – Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это. Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал. Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном. Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю. – Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем… Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый. – А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего. – Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел. Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!» – Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству? Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него. – Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров! – Ваше сиятельство, я полагал… – Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты. Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п. Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул. – Др… или дура!… – проговорил он. «И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой. – А княгиня где? – спросил он. – Прячется?… – Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении. – Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол. Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить. – Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга. Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его. – Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она. – Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь. – Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал. – Нет, mon pere. [батюшка.] Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился. После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора. Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу. – Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует. – Не нужно ли чего? – Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.] – Ну, хорошо, хорошо. Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской. – Закидана дорога? – Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости. Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом. – Ну, хорошо, хорошо. Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет. Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге. Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты. Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль. Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!» Категории:
|