Бельгийская революция
| Бельгийская революция | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Итог |
Бельгия становится независимым, но непризнанным (до 1839), государством | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Бельгийская революция — конфликт 1830 года, приведший к отделению Южных провинций от Объединённого королевства Нидерландов и возникновению независимого Королевства Бельгия. Преимущественно католическое частично франкоязычное, частично нидерландскоязычное население южных частей Нидерландского королевства выразили протест против доминирующих протестантских Северных провинций. В ходе восстания в августе и сентябре 1830 года фламандская и валлонская части отделились от Нидерландов и образовали Бельгийское королевство. Лишь меньшая часть Люксембурга оставалась до 1890 года в личной унии с Нидерландами.
В XIV—XVI веках Северные и Южные провинции составляли Бургундские Нидерланды, позже Испанские Нидерланды. В ходе религиозного раскола и Восьмидесятилетней войны кальвинистский север освободился от господства Испании и образовал Республику Соединённых провинций. По решению Венского конгресса 1815 года северные и южные провинции были вновь объединены вместе с Льежским епископством и великим герцогством Люксембург в Объединённое королевство Нидерланды. Однако различия в культурном, религиозном и экономическом развитии различных частей нового королевства на протяжении 250 лет привели к крупным разногласиям, которые вскоре вылились в либеральную революцию.
Содержание
Бельгия и Нидерланды до 1815 года
Территории, объединяющие сегодняшние Бельгию, Нидерланды и Люксембург, объединяет общая история. С XIV по XVI век территории за исключением Льежского епископства в составе Бургундских Нидерландов являлись частью Священной Римской империи. При этом ведущую культурную и экономическую роль занимали Фландрия и Брабант. В 1555 году Нидерланды перешли в руки испанского короля Филиппа II (Испанские Нидерланды).
В этот период нидерландоязычные провинции были охвачены идеей кальвинизма, что привело к религиозному расколу и последующией Нидерландской революции, в результате которой была признана независимость Республики Соединённых провинций от Испанской империи в 1581 году. Южные части Нидерландов остались во власти абсолютистской Габсбургской монархии, в то время как северные территории переживали небывалый расцвет за счёт иммиграции многочисленных художников, торговцев и учёных. Испанские Нидерланды были местом проведения многочисленных военных действий и в результате Войны за испанское наследство были отданы австрийской династии Габсбургов в 1714 году (Австрийские Нидерланды).
В ходе восстания в 1790 году южные части Нидерландов образовали независимые Бельгийские соединённые штаты. Государство просуществовало менее года, но явилось истоком «бельгийской нации». По решению Кампо-Формийского мира в 1797 году как австрийские, так и северные части Нидерландов перешли на 20 лет во владения Франции. Несмотря на первоначальные протесты завоеванных территорий, Франция оказала значительное влияние на культуру и язык будущих бельгийцев.
Объединённое королевство Нидерланды, 1815—1830 годы
Венский конгресс 1815 года определил новые границы европейских государств. Северные и южные Нидерланды, Люксембург и Льеж составили унитарное государство Объединённое королевство Нидерланды, однако разногласия между севером и югом привели в скором времени к конфликтам. На протяжении более двух веков эти части развивались автономно друг от друга. Несмотря на малочисленность населения (2 млн) в сравнении с южными провинциями (3,5 млн), север занял доминирующую позицию. Валлоноязычная часть католических южных провинций не захотела перенимать нидерландский язык и чужую религию. В свете революционно настроенной Европы восстание было неизбежно.
Революция 1830 года
Июльская революция во Франции вызвала волнения на территории Объединённого королевства. Отправной точкой революции послужила постановка оперы «Немая из Портичи» в брюссельском Ла Монне 25 августа 1830 года к юбилею Виллема I. Романтично-националистический настрой, переданный постановкой, охватил брюссельцев. Сначала народ захватил Дворец правосудия, затем были совершены нападения на дома министра ван Маанена, отвечавшего за языковую политику Нидерландов, и издателя Либри-Баньяно. Также была сожжена государственная типография. С 27 августа подобные беспорядки произошли и в других городах: Намюр, Льеж, Юи, Лёвен, Монс, Вервье.
Вдохновленная поддержкой бельгийцев, группа брюссельцев потребовала у Виллема I отставки ван Маанена 28 августа. Речи о независимости Бельгии от Нидерландов пока не было. Над Собранием был поднят новый бельгийский флаг. Цвета были взяты с флага Брабантской революции, но в вертикальном расположении подобно французскому триколору. После объявления независимости Бельгии этот флаг стал национальным символом королевства.
Виллем I хоть и оставил попытки внедрить повсеместно нидерландский язык, но не давал свободу слова и был против проведения государственной реформы. Король послал своего сына Виллема II в Брюссель для переговоров, в то время как его другой сын Фридрих остановился с шеститысячным войском в Вилворде, что было негативно воспринято народом. Виллем I не захотел удовлетворять требования о налоговом разделении Бельгии и Нидерландов.
В сентябре беспорядки в Брюсселе приняли угрожающий характер. За короткий промежуток времени возникли фрайкоры. 23 сентября в Брюссель вошла 12-тысячная армия, что вызвало ещё большее недовольство населения, к которому также присоединились добровольцы из других городов и заграничные легионы. После четырёхдневных сражений в ночь 26-27 сентября нидерландская армия была вынуждена начать отступление. Потери обеих сторон составили 1200 убитых и множество раненных. Поскольку нидерландские войска на 2/3 состояли из солдат южных провинций, заразившихся духом революции, армия быстро распалась. К концу октября практически вся территория Бельгии была захвачена фрайкором.
Образование нового государства
Уже во время сражений 23 сентября было создано Собрание, состоявшее из уважаемых жителей Брюсселя. Комитет состоял из девяти человек и перенял роль временного правительства Бельгии. 4 октября комитет объявил независимость бельгийских провинций и через два дня назначил комиссию по созданию конституции, членов суда и органов управления.
3 ноября состоялись выборы в Национальный конгресс. Право голоса получили лишь 46000 налогоплательщиков мужского пола старше 25 лет, что составило 1 % населения. Первое заседание нового Национального конгресса состоялось 10 ноября. На нём была утверждена независимость бельгийских провинций за исключением Люксембурга, находившегося в составе Германского союза. Конгресс просуществовал до первых выборов парламента 8 сентября 1831 года.
Конституция
Важнейшим заданием Национального конгресса было создание Конституции для нового государства. Образцом выступил набросок комиссии под руководством барона Герлаха. Другими членами комиссии были молодые юристы Поль Дево, Жозеф Лебо, Жан-Батист Нотомб и Шарль де Брукер. 7 февраля 1831 года конституция была принята с небольшими изменениями.
Бельгийская конституция объединила в себе идеи французских конституций 1791, 1814 и 1830 годов, нидерландской конституции 1815 года и английского государственного права. Главным принципом бельгийской конституции стало разделение властей между законодательной, исполнительной и судебной ветвями. Фактической главой государства был назван парламент, состоящий из двух палат.
Король и министры назначались исполнительной властью, при этом королевская власть была сильно ограничена: ни один закон, принятый королём, не был действительным без подписи одного из министров. Суды стали независимыми, заседания должны были проходить открытыми для публики. Жителям Бельгии были гарантированы права человека, как равенство перед законом, право на свободу, частную собственность, свободу слова. Однако избирательное право содержало ряд ограничений.
Несмотря на ограничения избирательного права, бельгийская конституция считалась наиболее прогрессивной и либеральной на момент создания. Бельгия стала первым государством с формой правления парламентарная монархия. Конституция Бельгии оказала большое влияние на конституции Нидерландов, Люксембурга и Сардинского королевства 1848 года и прусскую конституцию 1850 года. Испанская конституция 1837 года, греческая 1844—1864 годов, румынская 1866 года представляют собой практически идентичные копии бельгийской. В Бельгии конституция 1831 года действует по сей день.
Суверенитет Бельгии
Лондонская конференция
Так как и для Великобритании, и для Пруссии было невыгодно укрепление позиций Франции, обе державы выступили за независимость Бельгии на Лондонской конференции 1830 года. Против интересов французского дипломата Талейрана выступил британский министр иностранных дел лорд Пальмерстон, напомнив о праве народов на самоопределение. 20 декабря 1830 года европейские державы объявили независимость нового государства и регламентировали выплату долгов. Бельгия должна была заплатить 51,6 % долгов и перенять годовой долг в размере 14 миллионов гульденов. За это Нидерланды были обязаны предоставить Бельгии доступ к порту Антверпена через Шельду и к торговым рынкам нидерландских колоний.
Граница между Бельгией и Нидерландами должна была проходить так, как в 1790 году, что обозначало, что Бельгия должна была отдать часть Лимбурга и Люксембург Нидерландам. Однако Бельгия отказалась подписывать протокол на данных условиях, что привело к пересмотру договора. Так как дипломаты хотели предотвратить войну в Европе любой ценой, Бельгии пошли навстречу. Вопрос о принадлежности Маастрихта и Люксембурга Бельгии остался открытым, размер долга был также пересмотрен.
Бельгийско-нидерландская война
После подписания договора в Нидерландах возникли мятежные настроения. Виллем I воспротивился решению Лондонской конференции и 2 августа 1831 года вошел в Бельгию со своими войсками.
2 августа нидерландская армия перешла границу у Поппеля в Брабанте. 3 августа голландская армия численностью 11000 человек захватили Турнхаут, а на следующий день и Антверпен. До 12 августа бельгийская оборона проигрывала на всех фронтах, нидерландцы подошли к Лёвену. Казалось, новое королевство потеряло приобретенную независимость. Конституция запрещала присутствие чужих армий на территории Бельгии без согласия парламента, но несмотря на это, Леопольд I принял 8 августа решение впустить французскую армию. 50-тысячная армия генерала Жерара отправилась в путь 9 августа.
Однако до сражений французов с нидерландскими войсками дело не дошло. Лондонской конференцией был сделано заявление королю Виллему о желательности прекращения военных действий. Король Виллем I принуждён был согласиться и распорядился о выводе нидерландских войск из Бельгии. Вслед за тем оставила Бельгию и французская армия.
Окончательный договор 1839 года
Во время Десятидневной кампании Бельгия осознала свою слабость, а Нидерланды — политическую изоляцию. Хотя договор был подписан уже в 1831 году, Виллем долгое время отрицал независимость Бельгии. В 1839 году Виллем I неожиданно подписал договор, но теперъ уже Бельгия была против, так как не желала терять часть завоеванных территорий. Лондонская конференция однако заставила бельгийцев принять условия.
С подписанием договора 1839 года Объединенное королевство Нидерландов официально перестало существовать. Провинция Лимбург была поделена между государствами: западная часть осталась во владении Бельгии, восточная, включая Маастрихт, была возвращена Нидерландам. В 1839—1866 годах с политической точки зрения данная территория являлась Герцогством Лимбург в составе Германского союза, находящимся в личной унии с Нидерландским королевством. Великое Герцогство Люксембург, потерявшее 2/3 своих территорий, также управлялось Германским союзом в личной унии с Нидерландами. В 1890 году Люксембург также стал независимым государством. Самая северная часть Фландрии (Зеландская Фландрия) вновь отошла Нидерландам, Южная Фландрия досталась Франции.
Помимо территориального раздела, договор гарантировал свободный доступ Бельгии к порту Антверпена и железнодорожную связь с Рурской областью через Восточный Лимбург. Все жители Бельгии и Нидерландов имели право самостоятельно выбирать гражданство. Также Нидерланды отказались от трети долгов, которые должна была вернуть Бельгия.
Последствия
Экономические последствия для Бельгии
Экономические последствия революции для Бельгии были плачевны: в 1829 году важный индустриальный город Гент перерабатывал 7,5 миллионов кг хлопка, в то время как в 1832 году — только 2 миллиона. Из-за отделения от Нидерландов большинство рабочих потеряли работу, а размер заработной платы для оставшихся рабочих уменьшился на 70 % от зарплаты 1829 года. Судооборот Антверпенского порта составлял в 1829 году 1028 судов и 129 тыс. тонн груза, в два раза больше, чем Роттердам и Амстердам вместе взятые. В 1831 году в порт вошли лишь 398 судов, а торговля с Ост-Индией полностью была прекращена.
В железнодорожном строительстве, напротив, произошёл рост. В 1835 году между Брюсселем и Мехеленом была построена одна из первых железных дорог в Европе. Позже железнодорожное сообщение в Бельгии стало одним из самых развитых в мире.
В целом экономическая ситуация в Бельгии оставалась нестабильной. В июне 1832 года была введена в оборот новая валюта — бельгийский франк. В феврале 1835 года был основан Банк Бельгии.
Языковая политика
В качестве противодействия языковой и школьной политике Виллема I, который поощрял обучение нидерландскому языку, в Бельгии было решено закрыть все государственные школы. Лишь франкоязычные университеты Гента и Льежа способствовали образованию новой франкоговорящей элиты. В результате в 1900 году при отборе в армию количество неграмотных среди бельгийцев составляло 10,1 %, в то время как в Нидерландах всего 2,3 % , а во Франции — 4,7 %.
Языковой конфликт лишь усугублялся со временем. В противовес нидерландскому языку как основному в Нидерландах, в Бельгии стали особо выделять французский язык. Даже во Фландрии на нидерландском преподавали лишь в начальной школе, в более старших классах занятия шли на французском языке.
Напишите отзыв о статье "Бельгийская революция"
Литература
- Намазова, Алла Сергеевна. Бельгийская революция 1830 года. — М., 1979.
- Fishman, J. S. Diplomacy and Revolution: The London Conference of 1830 and the Belgian Revolt. — Amsterdam, 1988.
- Kossmann, E. H. The Low Countries 1780–1940. — 1978.
Отрывок, характеризующий Бельгийская революция
«27 го ноября.«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».
Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
