Бельково (Гродненская область)
Хутор
Показать/скрыть карты
|
Бе́льково (белор. Бе́лькава, польск. Bielkowo) — хутор в Сморгонском районе Гродненской области Белоруссии.
Входит в состав Войстомского сельсовета[3].
Расположен в восточной части района на правом берегу Вилии, западнее Лысой горы (высота 155,4 м). Расстояние до районного центра Сморгонь по автодороге — около 21 км, до центра сельсовета агрогородка Войстом по прямой — чуть менее 16,5 км. Ближайшие населённые пункты — Засковичи, Оленец, Студенец[4]. Площадь занимаемой территории составляет 0,0466 км², протяжённость границ 1260 м[5].
Содержание
Название
Название происходит от антропонима Белько, Бялько (белор. Белька, Бялько), аффикс -ово указывает на индивидуальную принадлежность[6].
История
Хутор отмечен на карте Шуберта (середина XIX века) как застенок Белков в составе Беницкой волости Ошмянского уезда Виленской губернии.[7].
После Советско-польской войны, завершившейся Рижским договором, в 1921 году Западная Белоруссия отошла к Польской Республике и Бельково было включено в состав новообразованной сельской гмины Войстом Свенцянского повета Виленского воеводства. 1 января 1926 года гмина Войстом была переведена в состав Вилейского повета.[8]
В 1938 году Бельково насчитывало 2 дыма (двора) и 22 души[9].
В 1939 году, согласно секретному протоколу, заключённому между СССР и Германией, Западная Белоруссия оказалась в сфере интересов советского государства и её территорию заняли войска Красной армии. Хутор вошёл в состав новообразованного Сморгонского района Вилейской области БССР. После реорганизации административного-территориального деления БССР хутор был включён в состав новой Молодечненской области в 1944 году. В 1960 году, ввиду новой организации административно-территориального деления и упразднения Молодечненской области, Бельково вошло в состав Гродненской области.
Население
Согласно переписи население хутора в 1999 году насчитывало 3 человека[10].
Напишите отзыв о статье "Бельково (Гродненская область)"
Примечания
- ↑ [www.fallingrain.com/world/index.html Высота над уровнем моря]
- ↑ [zip.belpost.by/street/belkovo-grodn-smorgonskiy-voystomskiy Почтовый индекс хутора Бельково]
- ↑ Справочник населённых пунктов Беларуси (СОАТО)
- ↑ Лист карты N-35-54 Вилейка. Масштаб: 1 : 100 000. Издание 1979 г.
- ↑ [www.pravo.by/pdf/2012-65/2012_65_9_50416.pdf Решение Сморгонского районного Совета депутатов 15 мая 2012 года № 104]
- ↑ Лемцюгова В. П. Тапонiмы распавядаюць. «Лiтаратура i Мастацтва», Мiнск, 2008 С. 67. ISBN 978-985-6720-54-6 (белор.)
- ↑ [www.etomesto.ru/shubert-map/14-5/ Трёхверстовка Шуберта]
- ↑ [isap.sejm.gov.pl/Download;jsessionid=537D46E3B8FF95B77F084464DE2B2068?id=WDU19250670472&type=2 Распоряжение Совета Министров от 20 июня 1925 года „Об изменении границ поветов на территории Виленского административного округа“ (польск.)]
- ↑ Перечень населённых пунктов Республики Польской. Том I. Виленское воеводство. «Главное управление статистики», Варшава, 1938 С. 62. (польск.)
- ↑ По результатам переписи населения 1999 года. Источник данных — «Демографическая ГИС сельского населения Республики Беларусь».
Ссылки
- [smorgon.gov.by/ Сморгонский райисполком]
|
Это заготовка статьи по географии Гродненской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Бельково (Гродненская область)
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
