Бельский, Александр Андреевич

Александр Андреевич Бельский
Научная сфера:	филология, литературоведение, англистика
Место работы:	ПГНИУ
Альма-матер:	Днепропетровский университет
Научный руководитель:	Р. М. Самарин
Известные ученики:	Б. М. Проскурнин
Известен как:	создатель и первый декан филологического факультета Пермского университета
Награды и премии:
Сайт:	[www.psu.ru/fakultety/fakultet-sovremennykh-inostrannykh-yazykov-i-literatur/kafedry/kafedra-mirovoj-literatury-i-kultury/alexandr-belskiy Александр Андреевич Бельский // ПГНИУ]

Алексáндр Андрéевич Бéльский (18 января 1921 — 7 августа 1977) — советский литературовед, англист, чья исследовательская деятельность связана с историей развития реализма в английской литературе конца XVIII–XIX веков. Основатель Пермской школы исследований в сфере зарубежной филологии. Один из основателей и декан филологического факультета Пермского университета (1960–1963, 1971–1977), основатель и заведующий кафедрой зарубежной литературы Пермского университета (1964–1977). Внучатый племянник литературоведа, поэта Л. П. Бельского.

Биография

Родился в старинной дворянской семье. В семье в нескольких поколениях были научно-преподавательские традиции. Отец, Андрей Павлович Бельский, — дипломатический работник до революции, умер в 1931 году. После смерти отца воспитывался в семье дяди-полковника РККА Алексея Павловича Бельского, преподавателя тактики в Казанском танковом училище.

В 1940 году с отличием окончил школу в городе Казани. Член ВКПб с 1940 года. В том же 1940 году был мобилизован в ряды Красной Армии и до июня 1946 года служил в должности командира отделения телеграфистов. Имел воинские награды.

После демобилизации поступил на философский факультет МГУ, но его пришлось поменять на филологический факультет Днепропетровского университета и в 1951 году окончил его с отличием по специальности «английский язык и литература». Затем он поступает в аспирантуру Московского государственного университета, досрочно защищает кандидатскую диссертацию по творчеству Ч. Диккенса. Его научными наставниками были такие авторитетные ученые как Р. М. Самарин и А. Ф. Иващенко.

Будучи молодым специалистом, он покинул Москву и оказался в Челябинском университете, затем переехал в Мичуринск. начал работать в пединституте. В тот момент в крупных городах страны вследствие образовательных реформ произошло активное сокращение научных кадров. Мичуринский педагогический институт неожиданно был накрыт волной первоклассных специалистов, главным образом из столичных вузов. Это были такие интересные исследователи как филолог-литературовед Азалия Земляковская, историки Исаак Лернер и Алексей Ермилов.

С 1958 года работал в Пермском университете.

С 29 августа 1960 по 18 сентября 1963 года А. А. Бельский — первый декан филологического факультета Пермского университета.

В 1969 году А. А. Бельский защищает докторскую диссертацию «Пути развития реализма в английском романе первой трети XIX века». История романа рассматривалась А. А. Бельским и его учениками как по линии развития жанрового многообразия, так и в индивидуальных проявлениях эстетических систем английских романистов, в их отношении к предшествующим литературным направлениям и в процессе движения к новым формам.

Такой подход открыл возможности изучения авторов, имена которых прежде не привлекали широкого внимания в отечественном литературоведении. Воссоздавалась панорамная полнота литературного процесса (М. Эджворт, Д. Остин, Т. Л. Пикок, Ч. Мэтьюрин, М. Шелли). А. А. Бельский утверждает: «Потому можно говорить, что существует своего рода непрерывная линия в развитии английского реалистического романа… Подобной "непрерывной линии" нет в других западноевропейских литературах» (А. А. Бельский Английский роман 1820-х годов. Пермь, 1975, с.192). По мнению профессора Н. Я. Дьяконовой («Вопросы литературы», 1977, №4), А. А. Бельскому удалось по-новому раскрыть эволюцию английского романа на протяжении тридцати бурных лет, показать, что в эпоху господства романтизма реалистическая традиция не умирала.

С июня 1971 по июль 1977 года А. А. Бельский — вновь декан филологического факультета ПермГУ.

В 1960–1970-х годах А. А. Бельский по праву заслужил известность как один из крупнейших англистов.

Исследование последующих десятилетий развития английского романа было продолжено учениками А. А. Бельского: в 1970-х годах начинается становление Пермской школы литературоведения, прочно ассоциирующейся с её основателем. Поздние работы А. А. Бельского были посвящены развитию неоромантизма в конце XIX века.

В настоящее время кафедру, а также новый факультет Пермского университета СИЯиЛ возглавляет ученик А. А. Бельского профессор Б. М. Проскурнин.

Продолжателем дел и идей А. А. Бельского являлись также его жена, Р. Ф. Яшенькина, а также другие преподаватели кафедры — А. Ф. Любимова, Г. С. Руцкая, М. В. Фоменко, и др. При кафедре был создан Оксфордский центр, инициаторами которого стали д. филол. н., проф., декан факультета СИЯиЛ ПГНИУ Б. М. Проскурнин и главный координатор академических обменов Института славянских исследований и преподаватель английской литературы Келлог-колледжа Оксфордского университета, К. Хьюит.

Роль в развитии филологического факультета ПГУ

Первоначально в университете был лишь историко-филологический факультет. В его рамках весь потенциал филологической науки вряд ли мог быть реализован. Будучи заместителем декана факультета, Бельский подготовил филологическое отделение к самостоятельному существованию. Это был тот самый случай, когда разделение в итоге дало не две разорванные половины, а два полноценных динамично развивающихся факультета.

По инициативе А. А. Бельского в 1960 году в Пермском университете в качестве самостоятельного создается филологический факультет; он становится первым его деканом. Преподаватели отделения, а затем и факультета, прибывшие к тому времени в Пермь, создали ту творческую атмосферу, которая до сих пор является визитной карточкой уже двух факультетов. Тогда это были молодые кандидаты наук, окончившие аспирантуры МГУ — помимо А. А. Бельского остались в Перми З. В. Станкеева, Р. В. Комина, В. В. Самойлов. Глубина и новизна научных исследований в лингвистике была связана с приездом в Пермь Л. В. Сахарного и Л. Н. Мурзина. На новом факультете создаётся развитая система специализации. На основе кафедры романно-германских языков были открыты специализированные кафедры — английской, немецкой романской филологии с глубоким изучением не только языка, но и литературы. В организации языковых кафедр романо-германского отделения большую роль сыграла доцент К. В. Веселухина. Открытие новых направлений в специализации студентов этого отделения связана с доцентом, впоследствии профессором, Ю. А. Левицким, человеком очень талантливым, уважаемым и любимым студентами.

Должность декана А. А. Бельскиий занимал в течение двух периодов: с 1960 по 1963 годы (его преемником стал М. Ф. Власов), и с 1971 по 1977 годы (после его смерти этот пост на факультете заняла Р. В. Комина). Факультет в то время быстро обрел большую популярность: численность обучающихся на дневном отделении составляла 625 человек.

С 1964 года А. А. Бельский возглавил созданную им кафедру зарубежной литературы, которой он заведовал до конца своих дней.

Избранные работы

• А. А. Бельский — автор более 50 научных работ, в число которых вошли фундаментальные монографические исследования, статьи в журналах и энциклопедиях.
• Бельский А. А. О некоторых особенностях реализма В. М. Теккерея в "Ярмарке тщеславия" (в связи со становлением социального романа на Западе) // Уч. зап. Мичур. пед. ин-та. 1958. Вып. 3. С. 227–258.
• Бельский А. А. Вальтер Скотт: очерк творчества. М., 1958. М.: Знание, 1958. 25000 экз. 40 с. [books.google.ru/books?id=oBM4AAAAIAAJ&q=inauthor:%22%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80+%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87+%D0%91%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%22&dq=inauthor:%22%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80+%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87+%D0%91%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%22&hl=ru&sa=X&ei=3YJSU6SHHKGK4ATD7oEY&ved=0CDMQ6AEwAQ], [catalog.unatlib.org.ru/cgi-bin/1/cgiirbis_64.exe?LNG=&Z21ID=&I21DBN=IKNBU&P21DBN=IKNBU&S21STN=1&S21REF=5&S21FMT=fullwebr&C21COM=S&S21CNR=10&S21P01=0&S21P02=1&S21P03=A=&S21STR=%D0%91%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,%20%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%20%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87].
• Бельский А. А. Английский роман 1800–1810-х годов. Пермь:Перм. ун-т, 1968. 336 с.[books.google.ru/books?id=F8n9GwAACAAJ&dq=inauthor:%22%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80+%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87+%D0%91%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%22&hl=ru&sa=X&ei=3YJSU6SHHKGK4ATD7oEY&ved=0CEAQ6AEwBA], [knigi.tor1.ws/index.php?id=4188557].
• Бельский А. А. Скотт, Вальтер // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энцикл., 1962–1978. Т. 6: Присказка - Советская Россия. 1971. С. 895–901.[az.lib.ru/editors/s/skott_w/text_0020.shtml][ruslib.3dn.ru/publ/skott_valter_belskij_a_a_valter_skott/1-1-0-100]
• Скотт Вальтер — статья из Большой советской энциклопедии.
• Рид Томас Майн — статья из Большой советской энциклопедии. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke6/ke6-2831.htm]
• Бельский А. А. РИД (Reid), Томас Майн // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. М.: Сов. Энцикл., 1962–1978. Т. 6. С. 283–284.
• Бельский А. А. Современное прочтение прошлого // Вопросы литературы, 1975, № 10. С. 288–291.
• Бельский А. А. Английский роман 1820-х годов. Пермь, 1975. 205 с. [padabum.com/d.php?id=45040], [padaread.com/?book=45040].
• Проблемы типологии и истории русской литературы: сборник статей // Перм. гос. ун-т им. А. М. Горького. Учен. записки: № 304. / Ред. коллегия: А. А. Бельский (гл. ред.) и др. . Пермь: Перм. ун-т, 1976. 234 с.[books.google.ru/books?id=dfsLnQEACAAJ&dq=inauthor:%22%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80+%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87+%D0%91%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%22&hl=ru&sa=X&ei=3YJSU6SHHKGK4ATD7oEY&ved=0CDsQ6AEwAw]
• Бельский А. А. Литературно-эстетические взгляды Роберта Луиса Стивенсона // Филологические науки, 1979, №1. С. 23–33.
• Бельский А. А. Неоромантизм в новеллистике Э. Сетона-Томпсона // Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. 1980.

Военные награды

• Медаль «За победу над Японией»
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Юбилейный нагрудный знак «25 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
• Благодарность Верховного Главнокомандующего за участие в освобождении Кореи

Источники и ссылки

1. Alexander Belskiy // Wikipedia. The Free Encyclopedia.
2. [www.psu.ru/fakultety/fakultet-sovremennykh-inostrannykh-yazykov-i-literatur/kafedry/kafedra-mirovoj-literatury-i-kultury/alexandr-belskiy Александр Андреевич Бельский] // Пермский государственный национальный исследовательский университет.
3. [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/pustov_philoldeans.pdf#7 Александр Андреевич Бельский] // Пустовалов А. В. Деканы филологического факультета Пермского университета (1960–2015) / А. В. Пустовалов; предисл. Б. В. Кондакова; Перм. гос. нац. исслед. ун-т. Пермь, 2015. 64 с. ISBN 978-5-7944-2555-0. С. 7.
4. Бельский Александр Андреевич // [www.psu.ru/files/docs/ob-universitete/smi/knigi-ob-universitete/prof_psu.pdf Профессора Пермского государственного университета (1916–2001)] / Гл. ред.: В. В. Маланин. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 2001. 419 с.  С. 21–22.

Отрывок, характеризующий Бельский, Александр Андреевич

После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.


Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.