Семён Иванович Бельский

Бельские (Гедиминовичи)

Владимир Ольгердович, князь Киевский Иван Владимирович, князь Карельский и Бельский Иван Иванович Бельский "Большой" Иван Иванович Бельский "Меньшой" Фёдор Иванович Бельский Дмитрий Фёдорович Бельский Иван Дмитриевич Бельский Василий Иванович Бельский Иван Иванович Бельский Фёдор Иванович Бельский Анна Ивановна Бельская Анастасия Ивановна Бельская Анастасия Дмитриевна Захарьина-Юрьева(Бельская) Евдокия Дмитриевна Морозова (Бельская) Семён Фёдорович Бельский Яков Семёнович Бельский Богдан Яковлевич Бельский Григорий Фёдорович Бельский Дмитрий Григорьевич Бельский "Аксак" Иван Фёдорович Бельский Иван Иванович Бельский Гавриил Иванович Бельский Семён Иванович Бельский

Семён Иванович Бельский — литовский удельный князь, третий сын Ивана Владимировича Бельского. Младший брат московского боярина Фёдора Ивановича Бельского. Родственник и подручник великого князя литовского Александра Казимировича (1492-1506). В 1499 году Семен Фёдорович Бельский перешел на службу к Великому князю Московскому Ивану III Васильевичу.

В 1499 году Семён Бельский «бил челом» великому князю московскому Ивану III Васильевичу, с просьбой принять на службу со своей вотчиной — городом Белый на Смоленщине. Великий князь московский Иван III охотно принял его, хотя это и нарушало условия договора с Великим князем Литовским Александром. Иван известил о переходе Александра, мотивировалось явное нарушение договора давлением, которые испытывали православные со стороны римско-католической церкви. Сам князь Семён Иванович Бельский также отправил великому князю литовскому Александру послание с отказом от присяги. Примеру князя Бельского последовал его тезка Семён Иванович, князь Стародубский и Василий Иванович Шемячич, князь Новгород-Северский. Таким образом на сторону Москвы перешел обширный район юго-западной России и левобережной Украины (в современных терминах). Эти переходы пограничных удельных князей вызвали новую русско-литовскую войну. В результате трехлетней войны в марте 1503 года в Москве было подписано перемирие, по условиям которого все перешедшие на русскую сторону территории и их владельцы оставались за Москвой, хотя Литва и не признала законность этого перехода. (Поэтому договор был не о мире, а о перемирии). Князь Семен Фёдорович Бельский скончался, не оставив после себя потомства.

Примечание

В [rulex.ru/xPol/ Русском биографическом словаре А. А. Половцева] допущена явная ошибка: в статье о князе С. И. Бельском ему приписаны владения его тезки, князя Стародубского Семёна Ивановича, из рода Можайских.

Предки

Семён Иванович Бельский — предки

Гедимин Литовский               Ольгерд Литовский                       Евна               Владимир Ольгердович Киевский                             Ярослав Васильевич Витебский               Мария Витебская                       Иван Владимирович Бельский                                   Семен Иванович Бельский                                         Ольгимунд Гольшанский               Иван Ольгимундович Гольшанский                       Андрей Иванович Гольшанский                             Святослав Иванович Смоленский               Агриппина Святославна Смоленская                       Василиса Андреевна Гольшанская                                   Дмитрий Семёнович Друцкий (или Дмитрий Ольгердович)                       Александра Дмитриевна Друцкая                           </center>

Источники

• [annals.xlegio.ru/rus/zimin/zimin.htm#02 А. А. Зимин. Россия на рубеже XV—XVI столетий (Очерки социально-политической истории)].

Литература

• Рудаков В. Е., . Бельские, князья // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Бельский, Семен Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1908. — Т. 3: Бетанкур — Бякстер. — С. 671-672.

Отрывок, характеризующий Семён Иванович Бельский

Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.