Бельчиков, Николай Фёдорович
Поделись знанием:
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
| Николай Фёдорович Бельчиков | |
 | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
МИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского, МГПИ им. В. И. Ленина, ИРЛИ АН СССР, ИМЛИ им. А. М. Горького АН СССР |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Награды и премии: |
|
Никола́й Фёдорович Бе́льчиков (4 (16) ноября 1890, Мстёра Вязниковского уезда Владимирской губернии — 8 января 1979, Москва) — советский литературовед, специалист по истории русской революционно-демократической литературы и общественной мысли XIX века, археограф, текстолог. Заслуженный деятель науки РСФСР (1947). Член-корреспондент АН СССР c 23 октября 1953 года по Отделению литературы и языка (русская литература).
Содержание
Биография
Окончил Владимирскую духовную семинарию (1910) и Московскую духовную академию (1914). Начал печататься в 1910 году, некоторое время преподавал в частных учебных заведениях. После Октябрьской революции принял активное участие в организации Московского пролетарского (Первого рабочего) университета, сотрудничал в журналах «Красный архив» и «Печать и революция». В январе 1928 года защитил в РАНИОН кандидатскую диссертацию «Методология изучения источников по истории русской литературы XIX века». Один из организаторов журнала «Литература и марксизм» (1928—1931). С 1930 года работал в Пушкинской комиссии АН СССР, читал лекции в Институте красной профессуры и МГПИ им. В. И. Ленина. Доктор филологических наук (1938), профессор МИФЛИ им. Н. Г. Чернышевского (1938—1941), заведующий кафедрой русской литературы МГПИ (1939—1945). В 1946—1948 годах — учёный секретарь Отделения литературы и языка АН СССР, в 1949—1955 годах — директор ИРЛИ. Член ВКП(б) (1948). С 1955 года — сотрудник ИМЛИ им. А. М. Горького.
Основные работы
Монографии
- «Теория литературной критики» (1929)
- «Теория археографии» (1929)
- «Народничество в литературе и критике» (1934)
- «Достоевский в процессе петрашевцев» (1936; 2-е изд. 1971)
- «Тарас Шевченко: критико-биографический очерк» (1939; 2-е изд. 1961)
- «Н. Г. Чернышевский: критико-биографический очерк» (1946)
- «Великий русский критик и революционный демократ В. Г. Белинский» (1948)
- «В. Г. Белинский: популярный очерк» (1948)
- «Тарас Шевченко: жизнь и творчество» (1956)
- «Г. В. Плеханов — литературный критик» (1958)
- «Справочник-указатель печатных описаний славяно-русских рукописей» (1963, совм. с Ю. К. Бегуновым и Н. П. Рождественским)
- «Пути и навыки литературоведческого труда» (1965; 2-е изд. 1975)
- «Зарубежные издания А. И. Герцена (1850—1869)» (1973)
- «Современные проблемы литературоведения и языкознания» (1974, редактор)
- «Литературное источниковедение» (1983; посм.)
- «Статьи о русской литературе» (1990; посм.)
Статьи
- «Пушкин и Гнедич» // «Пушкин» (1925)
- «Достоевский и Тургенев» // «Литература и марксизм», 1928, № 1
- «Как писал романы Достоевский (неизданный вариант из „Неточки Незвановой“)» // «Печать и революция», 1928, кн. 2
- «Чернышевский и Достоевский: из истории пародии» // «Печать и революция», 1928, кн. 5
- «Революционно-демократическая беллетристика 1860-х гг.» // «Литературное наследство. Т. 25—26» (1936)
- [feb-web.ru/feb/izvest/1941/01/411-022.htm «Д. И. Писарев-критик и его эстетические взгляды»] // «Известия ОЛЯ АН СССР», 1941, № 1
- «Пламенный демократ» // «Славяне», 1948, № 5
- «Белинский и русская литература» // «Вестник АН СССР», 1948, № 6
- «Наш Белинский» // «Смена», 1948, № 10
- «Об издании произведений классической литературы» // «Советская книга», 1952, № 7
- [feb-web.ru/feb/izvest/1941/01/411-022.htm «Советская текстология и её задачи»] // «Вестник АН СССР», 1954, № 9
- [feb-web.ru/feb/izvest/1963/02/632-089.htm «Источниковедение как научно-вспомогательная дисциплина литературоведения»] // «Известия ОЛЯ АН СССР» 1963, т. XXII, вып. 2
Составитель «Летописи жизни В. Г. Белинского» (1924; совм. с П. Е. Будковым и Ю. Г. Оксманом, под ред. Н. Г. Пиксанова), редактор «Некрасовского сборника» (совм. с В. Е. Евгеньевым-Максимовым). Опубликовал ряд ценных архивных материалов о Ф. М. Достоевском, в частности в книгах «Письма Ф. М. Достоевского к жене» (1926, совм. с В. Ф. Переверзевым) и «Из архива Ф. М. Достоевского („Идиот“: неизданные материалы)» (1931, совм. с П. Н. Сакулиным).
В 1920—1930-е годы участвовал в подготовке изданий сочинений А. И. Полежаева, Н. В. Гоголя, В. Г. Белинского, М. Ю. Лермонтова, П. В. Шумахера, Д. И. Писарева, Г. И. Успенского, Г. В. Плеханова, А. В. Луначарского. Главный редактор «Истории русской литературы» (тт. 1—10, 1941—1956). Член редколлегий серии «Литературное наследство» (1950—1954) и Полного собрания сочинений А. П. Чехова (1974—1979).
Награды
Был награждён орденом Ленина и медалями. В 1951 году в составе авторского коллектива редакции «Литературного наследства» удостоен академической премии им. В. Г. Белинского за подготовку трехтомного издания, посвящённого В. Г. Белинскому (т. 55—57)[1].
Напишите отзыв о статье "Бельчиков, Николай Фёдорович"
Примечания
- ↑ Борис Александрович Гиленсон [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke5/ke5-9623.htm Премии литературные] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
Литература
- Бельчиков Николай Федорович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke1/ke1-5341.htm Бельчиков, Николай Фёдорович] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1962—1978.
- Николай Фёдорович Бельчиков. М.: Наука, 1965 (Материалы к биобиблиографии учёных СССР. Серия литературы и языка, вып. 6)
- Страницы истории русской литературы: к 80-летию Н. Ф. Бельчикова / отв. ред. Д. Ф. Марков. М.: Наука, 1971.
- Українська радянська енциклопедія: [у 12-ти т.] / гол. ред. М. П. Бажан. — 2-ге вид. — К.: Голов. ред. УРЕ, 1974—1985.
- Шевченківський словник: У двох томах / Інститут літератури імені Т. Г. Шевченка АН УРСР; ред. Є. П. Кирилюк. — К.: Головна редакція УРЕ, 1978.
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49529.ln-ru Профиль Николая Фёдоровича Бельчикова] на официальном сайте РАН
- [isaran.ru/?q=ru/person&guid=797BAD8B-C7BD-E303-0683-3F543767FC95 Историческая справка] на сайте Архива РАН
- Огрызко В. В. [web.archive.org/web/20121021055444/www.litrossia.ru/2012/04/06775.html Заступник или гонитель] (статья в «Литературной России»)
Отрывок, характеризующий Бельчиков, Николай Фёдорович
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.
Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.
Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся во Владимирской губернии
- Доктора филологических наук
- Члены-корреспонденты АН СССР
- Кавалеры ордена Ленина
- Учёные по алфавиту
- Заслуженные деятели науки РСФСР
- Литературоведы СССР
- Археографы СССР
- Текстологи
- Выпускники Московской духовной академии
- Преподаватели МИФЛИ
- Преподаватели МПГУ
- Сотрудники Пушкинского Дома
- Сотрудники ИМЛИ
- Члены КПСС
- Лауреаты премии В. Г. Белинского
- Шевченковеды
- Преподаватели Института красной профессуры
