Белянский, Йован

Йован Белянский
серб. Јован Бељански
Прозвище	Лала
Дата рождения	25 ноября 1901(1901-11-25)
Место рождения	Змаево, Австро-Венгрия
Дата смерти	23 мая 1982(1982-05-23) (80 лет)
Место смерти	Нови-Сад, СР Сербия, СФРЮ
Принадлежность	Югославия Югославия
Род войск	сухопутные (партизанские) войска
Годы службы	1941—1945
Звание	подполковник
Часть	Фрушкогорский партизанский отряд Подунавский партизанский отряд Сремский партизанский отряд Босутский партизанский отряд
Командовал	Сремская военная область
Сражения/войны	Народно-освободительная война Югославии
Награды и премии
В отставке	общественно-политический деятель

Йован «Лала» Белянский (серб. Јован "Лала" Бељански; 25 ноября 1901, Змаево — 23 мая 1982, Нови-Сад) — югославский военный и общественно-политический деятель, участник Народно-освободительной войны, Народный герой Югославии и Герой Социалистического Труда Югославии.

Биография

Родился 25 ноября 1901 в Змаево. Воеводинский серб. В Крушедол-Прняворе окончил начальную школу, работал до войны портным. С 1921 года член Независимых синдикатов Югославии, с 1926 года член КПЮ, с того же года является членом Загребского горкома КПЮ в 4-м районе Загреба. С 19 января 1929 на нелегальном положении.

В 1930 году Йован был арестован полицией и осуждён на 10 лет тюрьмы, наказание отбывал в Сремске-Митровице и Лепоглаве. В 1940 году был освобождён и вернулся в Воеводину, в Крушедол-Прнявор. Войну застал в родном селе, после капитуляции королевской армии ушёл в партизанское подполье. Установил контакт с беглецами из тюрьмы Сремской-Митровицы, с ними организовал Фрушкогорский партизанский отряд. Осенью продолжил политическую работу, устанавливая связь с местными партийными деятелями и агитируя за вступление в партизанское движение.

В начале 1942 года Белянский прибыл в Подунавский партизанский отряд и там был назначен политруком. Участвовал в битве за монастырь Гргетег, в ходе которой спас Подунавский отряд от разгрома. До конца войны был политруком Сремского и Босутского отрядов, состоял в Главном штабе НОАЮ в Воеводине и занимал должность командира Сремской военной области.

После войны Йован избирался в Союзную Скупщину и Скупщину Сербии, состоял в ЦК Союза коммунистов Сербии. Мобилизован в звании подполковника резерва. Скончался 23 мая 1982. В том же году была издана книга «Мемуары» (серб. Сећања) — воспоминания Белянского о войне.

Награждён рядом орденов, среди которых Орден Героя Социалистического Труда и Орден Народного героя (указ от 7 июля 1953).

Литература

• Vojna enciklopedija, 2. izd., 1978, Zvezek 1, str. 551.
• „Народни хероји Југославије“. Љубљана - Београд - Титоград: Партизанска књига - Народна књига - Побједа. 1982.
• Српски биографски речник. „Матица српска“, Нови Сад 2004. година.

Отрывок, характеризующий Белянский, Йован

– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.