Бембо, Джованни
| Джованни Бембо итал. Giovanni Bembo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 2 декабря 1615 — 16 марта 1618 | ||
| Предшественник: | Маркантонио Меммо | |
| Преемник: | Николо Донато | |
| Вероисповедание: | католик | |
| Рождение: | 21 августа 1543 Венеция | |
| Смерть: | 16 марта 1618 (74 года) Венеция | |
| Род: | Бембо | |
| Отец: | Агостино Бембо | |
| Мать: | Кьяра дель Бассо | |
Джованни Бембо (итал. Giovanni Bembo; 1543—1618, Венеция, Венецианская республика) — 92-й дож Венеции (с 1615 года до смерти).
Содержание
Биография
Ранняя жизнь
Джованни был вторым сыном Агостино Бембо и Кьяры дель Бассо и принадлежал к одному из самых влиятельных родов венецианской знати. Экономическое положение Бембо к тому времени было в упадке, но благодаря браку с Кьярой Агостино смог возродить могущество семьи за счёт связей жены с бергамским родом Бонадио.
Первоначально Джованни избрал для себя военную карьеру и за 12 лет службы на флоте участвовал в битве при Лепанто и нескольких более мелких сражениях, отличался смелостью, несмотря на неоднократные ранения. После ухода со службы он занялся адвокатской деятельностью и ради карьеры даже отказался от женитьбы.
Дож
После смерти Маркантонио Меммо начались бурные споры о том, кто должен занять место дожа. «Старые дома» — более древняя знать — отказывалась идти на компромисс с «новой знатью». После серии скандалов только угроза распустить конклав заставила 41 члена коллегии выборщиков согласиться с кандидатурой Бембо, выдвиженца «старых домов».
В 1615 году, после очередного налёта ускокских пиратов и конфликта с герцогом Австрии было принято решение начать войну против них (так называемую Ускокскую войну). Был собран флот, который уничтожил пиратов. Репрессии против них были настолько сильны, что ускоки исчезли со страниц истории, и немногим выжившим пришлось искать убежища в Австрии.
В 1618 году дож организовал разгром испанского заговора Бедмара.
Уже к этому времени состояние здоровья дожа стремительно ухудшалось. 16 марта 1618 года Бембо умер, на фоне слухов о предстоящем государственном перевороте.
Напишите отзыв о статье "Бембо, Джованни"
Литература
- Andrea da Mosto: I dogi di Venezia. Florenz 2003, ISBN 88-09-02881-3
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Бембо, Джованни
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
