Бенгтсон, Герман

Герман Бенгтсон
Hermann Bengtson
Место рождения:	Ратцебург
Научная сфера:	история, антиковедение
Научный руководитель:	Вальтер Отто
Известные ученики:	Х. Хайнен

Герман Бенгтсон (нем. Hermann Bengtson, 2 июля 1909, Ратцебург — 2 ноября 1989, Мюнхен) — немецкий историк, специалист по древней истории, профессор и ректор Вюрцбургского университета.

Биография

С 1930 по 1934 годы учил историю, классическую филологию, египтологию и ассириологию в Гамбурге, Пизе и Мюнхене, где в 1935 году у Вальтера Отто получил ученую степень. В 1933 году вступил в НСДАП. В 1939 году он получал в Мюнхене степень доктора, но доцентуру^[стиль] лишь в 1940 году в Гейдельбергском университете у Фрица Шахермеира.

Служба в армии (в 1939-41 и 1944-45 г.г.) во время Второй мировой войны на его научной карьере не отразилась. Он писал с Восточного фронта письма ректору Мюнхенского университета Вальтеру Вюсту, после чего был приглашен в 1941 году приват-доцентом в Мюнхенский университет, а в 1942 году получил профессуру по истории древнего мира в Йене.

После войны переселился в Мюнхен. Из-за членства в НСДАП лишь в 1949 году получил право преподавания в университете. С 1951 года состоит ассистентом во вновь созданной комиссии по истории древнего мира и эпиграфики. В 1952 году он назначен профессором истории древнего мира в Вюрцбургский университет, ректором которого он становится в 1959-60 годы. Позже Бенгтсон переходит в Тюбинген, а в 1966 году в Мюнхен, где он возглавляет кафедру до ухода на пенсию в 1977 году. После ухода на пенсию Бенгтсон продолжил читать лекции в университете Мюнхена.

Бенгтсон занимался, как и его учитель Вальтер Отто, сначала главным образом греческой историей, в частности, эллинизмом, и историей права. Позже он написал также отдельные исследования по темам римской истории. С 1953 года он был издателем руководства по археологии, причем сам написал тома по греческой и римской истории. Кроме того, с 1955 года он был соиздателем Сообщений о исследованиях папирусов и античной истории права, и с 1952 года двадцать лет соиздателем журнала «История».

В 1962 году Бенгтсон был избран членом Королевского научного общества Лунда (Швеция), в 1965 году — членом Королевской академии наук, литературы и изящных искусств Бельгии, в 1968 году — членом Баварской Академии Наук. В 1970 году он стал действительным членом Немецкого Археологического института.

Труды

• 1937—1952 Die Strategie in der hellenistischen Zeit III
• 1939 Einzelpersönlichkeit und athenischer Staat zur Zeit des Peisistratos und des Miltiades
• 1949 Einführung in die Alte Geschichte (8. Aufl. 1979)
• 1950 Griechische Geschichte von den Anfängen bis in die römische Kaiserzeit. (5. Aufl. 1977, Nachdruck 1996)
• 1960 Über die Zukunft unserer Universitäten
• 1967 Grundriss der römischen Geschichte. Republik und Kaiserzeit bis 284 n. Chr. (3. Aufl. 1982)
• 1970 Zur Geschichte des Brutus
• 1971 Die Olympischen Spiele in der Antike
• 1972 Zu den Proskriptionen der Triumvirn
• 1974 Zum Partherfeldzug des Antonius
• 1974 Kleine Schriften zur Alten Geschichte
• 1975 Herrschergestalten des Hellenismus (на русском языке: Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма. М., Наука, 1982)
• 1977 Markus Antonius
• 1988 Gestalter der Alten Welt
• 1988 Die hellenistische Weltkultur
• 1989 Geschichte der Alten Welt (посмертно)

Отрывок, характеризующий Бенгтсон, Герман

– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.