Беневоли, Орацио
| Орацио Беневоли | |
| Страна | |
|---|---|
| Профессии | |
| Жанры | |
Орацио Беневоли (итал. Orazio Benevoli; 19 апреля 1605, Рим — 17 июня 1672, там же) — итальянский композитор эпохи барокко.
Биография
Родился в Риме в семье кондитера французского происхождения[1][2]. В 1617-23 гг. служил в церкви святого Людовика Французского, где изучал грамматику и латынь, а также учился музыке у Винченцо Уголини и Лоренцо Ратти.[2] Был капельмейстером капеллы Санта-Мария в Трастевере[3] (с 1624г), затем в церкви Святого Духа в Сассии (с 1630 г.)[2]. В 1644-46 гг. работал в Вене при дворе эрцгерцога Леопольда[1]. В 1646 г. в Риме руководил капеллой папской базилики Санта-Мария Маджоре[3], в 1646-72 гг. — одной из капелл в соборе св. Петра. [1][3][4]
Орацио Беневоли сочинял преимущественно церковную музыку — мессы, мотеты, псалмы.[5] Уже при жизни стяжал славу достойного последователя Палестрины.[6] Апогеем деятельности Беневоли на поприще церковной музыки стала 48-голосная месса, впервые исполненная в Риме в 1750 году.
От Палестрины и венецианской школы Беневоли унаследовал многохорность[7] (четыре и более хоров, т.наз. «колоссальное барокко»).[1] Влиянию венецианской школы также приписывают использование в его церковной музыке инструментов.[8]
Беневоли долгое время приписывалась грандиозная 53-голосная месса, которая, как полагали ранее, была написана «молодым гением» (Беневоли было бы тогда 23 года) и исполнялась при освящении Зальцбургского собора в 1628 году. Современный исследователь Э.Хинтермайер показал, что в 1628 г. на празднество освящения храма в Зальцбурге исполнялась другая месса, а «Зальцбургская месса» принадлежит не Беневоли, а какому-то неизвестному композитору, возможно, Г.И.Ф. фон Биберу[9].
Беневоли не публиковал свои крупномасштабные произведения.[6] Часть их была издана в XX в. в серии «Monumenta liturgiae polychoralis sanctae ecclesiae Romanae» (Рим, 1950—1963, Триест, 1964—1966)[3], остальные разбросаны по библиотекам в виде рукописей.[6]
Напишите отзыв о статье "Беневоли, Орацио"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.clasmusic.ru/index.php/Oracio-Benevoli.html Орацио Беневоли]
- ↑ 1 2 3 [www.universalis.fr/encyclopedie/orazio-benevoli/ ORAZIO BENEVOLI - Encyclopædia Universalis]
- ↑ 1 2 3 4 Беневоли О. // Музыкальная энциклопедия / под ред. Ю. В. Келдыша. — М.: Советская энциклопедия, Советский композитор, 1973. — Т. 1.
- ↑ [www.treccani.it/enciclopedia/orazio-benevoli/ Orazio Benevoli nell’Enciclopedia Treccani]
- ↑ slovari.yandex.ru/~книги/Музыкальный%20словарь/Беневоли/
- ↑ 1 2 3 [www.naxos.com/person/Orazio_Benevolo/19134.htm Orazio Benevolo- Bio, Albums, Pictures – Naxos Classical Music]
- ↑ nv.mosconsv.ru/wp-content/media/07_ch_burny_haendel.pdf
- ↑ [www.opentextnn.ru/music/epoch%20/braudo/Bd.2.%20XVII-XIX%20century/?id=1533&txt=1 Глава 15]
- ↑ Hintermaier E. The Missa Salisburgensis // Musical Ttimes 116 (1975), pp.965–966.
Отрывок, характеризующий Беневоли, Орацио
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
