Бенедикт Анианский
| Бенедикт Анианский | |
| лат. Benedictus Anianensis | |
 | |
| Имя в миру |
Витица |
|---|---|
| Рождение | |
| Смерть | |
| Монашеское имя |
Бенедикт |
| Почитается | |
| День памяти |
12 февраля |
 Категория на Викискладе | |
Бенедикт Анианский (лат. Benedictus Anianensis; ок. 745/750 — 12 февраля 821) — бенедиктинский монах и франкский государственный деятель, автор орденского устава о реформировании монастырских правил в сторону усиления аскетизма монахов и ограничения их вольностей. Бенедикт боролся против ереси адопционистов, также он способствовал распространению каролингского минускула. Будучи советником Людовика Благочестивого в бытность последнего сначала королём Аквитании, а позже и императором Запада, Бенедикт являлся одним из крупнейших деятелей Каролингского возрождения. Святой католической церкви.
Биография
Бенедикт родился около 745/750 года в Лангедоке, при рождении получив имя Витица. Он происходил из знатного вестготского рода: его отцом был граф Магелона Айгульф.
Витица получил образование при дворе франкского короля Пипина Короткого и поступил на королевскую службу. В 773 году Витица принимал участие в походе короля Карла Великого в Италию.
В 774 году Витица с риском для жизни спас брата, тонувшего в реке, после чего покинул королевский двор, решив посвятить себя религии. Он постригся в монахи в монастыре Святого Секвана, около Дижона, приняв имя Бенедикт. Там он стал сторонником практики аскетизма, расценивая устав святого Бенедикта как лучшую основу для монашеской жизни.
В 779 году умер настоятель монастыря, после чего его пост предложили занять Бенедикту. Однако он отказался, покинул монастырь и вернулся на родину, где в родовых владениях основал монашеское поселение на берегу реки Аниан, в 25 км на запад от Монпелье, вскоре превратившееся в Анианский монастырь, аббатом в котором стал Бенедикт. Этот монастырь стал моделью для проведения во Франкском государстве монашеской реформы.
Бенедикт пользовался доверием Карла Великого и, в особенности, его сына Людовика Благочестивого, который познакомился с его идеями ещё будучи королём Аквитании. После того как в 814 году Людовик был провозглашён императором, Бенедикт стал его советником. Желая, чтобы Бенедикт находился недалеко от него, Людовик назначил его аббатом монастыря Мармутье в Эльзасе, а позже основал для него монастырь Корнелимюнстер, который по названию реки, на которой был расположен, больше известен под названием Инденский.
Под влиянием Бенедикта император решил распространить разработанные Бенедиктом правила на всю территорию Франкского государства. Для этого в 816, 817 и 818—819 годах были проведены три церковных собора, принявшие ряд документов, регламентирующих правила и нормы поведения для монахов и каноников, а также утверждающих для некоторых монастырей, покровителем которых был лично император, право самим избирать себе аббата. Были утверждены меры и против тех, кто отказывался следовать этим правилам. Новые монашеские правила, являвшиеся возобновлением и улучшением устава Бенедикта Нурсийского, на рейхстаге в Ахене в 817 году получили силу закона.
Бенедикт умер в 821 году в Инденском монастыре, тело его было погребено в монастырской церкви. После его смерти строгость монастырских нравов опять ослабела. Однако на его правила ориентировались аббаты Клюни при проведении Клюнийской реформы.
Вскоре после смерти Бенедикта началось его почитание как святого. Было составлено послание монахов аббатства, которое фактически стало его первым жизнеописанием. Местное почитание Бенедикта осуществляется в Корнелимюнстере, Дижоне и Аниане.
Сочинения
- Benedictus Anianensis. Opera omnia // PL. 103. Col. 390—1420; Consuetudines monasticae / Ed. B. Albers. Monte-Cassino, 1907. T. 3
- Epistola Indensium // MGH. Scr. T. 15. Pars 1. P. 219—220; Idem // MGH. Epist. T. 4. P. 561—563;
- Benedicti Anianensis Concordia Regularum // Corpus christianorum. Turnhout, 1999. Vol. 168.
Напишите отзыв о статье "Бенедикт Анианский"
Литература
- Бенедикт Анианский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Kirsch J.P. St. Benedict of Aniane // Catholic Encyclopedia. — 1913. — Т. 2.
- Зайцев Д. В. [www.pravenc.ru/text/78058.html Беннедикт Анианский] // Православная энциклопедия.
Отрывок, характеризующий Бенедикт Анианский
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
