Бенито Бонито
Бенито Бонито (исп. Benito Bonito) по прозвищу «Кровавый Клинок» ( Bloody sword ) — персонаж известных легенд о пиратах Карибского моря и Тихого океана начала 19 века, в частности, согласно легендам, он зарыл огромные сокровища или на острове Кокос (Коста-Рика), или около городка Квинсклифф (Виктория, Австралия). И хотя многие источники соглашаются с реальностью Бенито Бонито, часто его имя ассоциируется с другими пиратами.
История Мэри Уэлч
Широкую огласку романтические приключения Кровавого Клинка получили в 1853 году, когда в газете Сан-Франциско было опубликовано интервью, взятое у Мэри Уэлч ( Mary Welch или Welsh ). Эта женщина, приехавшая с мужем из Австралии, заявляла, что в 1820 году она была похищена в Панаме капитаном Бенито Бонито - «пиратом, чье имя внушало ужас в сердца всех, кто жил в тех страшных местах». По её словам, под псевдонимом Бенито Бонито скрывался «настоящий английский джентльмен удачи» Александр Грахам ( Alexander Grahame ), британский капитан, который в 1805 году во время Трафальгарской битвы командовал бригом «Девоншир». Однако Горацио Нельсон не наградил его должным образом, и Грахам отвел свой бриг в американские воды с намерением стать пиратом. Большая часть команды поддержала своего капитана, остальных высадили на панамском берегу.
Первым известной его добычей стал галеон «Релампаго», захваченный у Акапулько. После этого нападения пират доставил добычу на необитаемый остров Кокос. На берегу бухты Уэйфер матросы прорыли шахту в подземную пещеру, где и спрятали награбленное. Через шесть месяцев Кровавый Клинок снова вернулся на остров Кокос с добычей, «которая была не менее первой», золото выгрузили на берег и снова укрыли в пещере.
Во время третьего похода Бенито Бонито не повезло: он был настигнут двумя британскими королевскими фрегатами у побережья Коста-Рики, которые загнали его корабль на отмель, и схвачен. Он успел передать Мэри карту с обозначенным на ней местом спрятанных сокровищ. После этого Бенито Бонито и большую часть команды без суда повесили на реях (по другой версии их казнили уже в Англии), а «раскаявшихся» Мэри и нескольких разбойников английские военные моряки увезли в Лондон. Королевский суд приговорил Мэри к каторжным работам на острове Тасмания, там она вышла замуж за Джона Уэлча, с которым после окончания срока наказания переселилась в Калифорнию.
Правдивость рассказа Мэри Уэлч поставлена под сомнение. По её словам, Грахам-Бонито якобы стал пиратом вскоре после Трафальгарской битвы — то есть в 1805 году. А юную красавицу он похитил, когда ей исполнилось восемнадцать лет — в 1820 году, причём это произошло якобы в начале его пиратской «карьеры». В британских архивах историки не смогли разыскать судебное дело по процессу подруги Кровавого Клинка и других пиратов «Девоншира», доставленных в Лондон. Более того, ни в одном документе, относящемся к делу пирата Александра Грахама, имя «Мэри» не упоминается.
Александр Грахам
Вместе с тем, согласно основной версии, пират Бенито Бонито действительно был Александром Грахамом. Точная дата рождения этого человека не установлена. Свою карьеру он начал в английском Королевском флоте, дослужился до капитана брига «Девоншир» и отличился в знаменитом Трафальгарском сражении. В 1818 году «Девоншир» находился в дальнем походе у тихоокеанских берегов Америки, где шла война за независимость испанских колоний. Причина, по которой Александр Грахам решил стать пиратом, точно неизвестна. Согласно некоторым источникам, на решение стать морским разбойником повлияли полученные капитаном «Девоншира» ценные сведения о перевозке испанцами добытого на рудниках Мексики золота и серебра в порт Акапулько.
У берегов Америки капитан Грахам объявил команде, что намерен навсегда забыть о военной присяге, захватить испанское добро и отныне заботиться только о собственном благе.
Согласно этой версии, Грахам, чтобы не подвергать опасности своих оставшихся в Англии родственников, взял себе имя Бенито Бонито. Он совершил несколько удачных пиратских рейдов, причем первым из них был захват каравана с золотом. Золото и серебро испанцы доставляли на лошадях и мулах к морю, где в заранее условленном месте, перед погрузкой на корабль, передавали по описи охранникам в специальной форме. Располагая точными сведениями о маршруте и месте назначения «золотого» каравана, Грахам высадился на берег и напал на ожидавший ценный груз отряд охраны.
Переодев своих матросов в форму убитых охранников, пират дождался прибытия каравана, неожиданно атаковал и перебил сопровождавших его испанских солдат. Погрузив золото и серебро на свой корабль, Кровавый Клинок скрылся. По другим данным, Бонито высадился на сушу, захватил конвой, переодел своих людей в их форму, и на виду у всех погрузил золото на корабль, причем это преступление прошло без кровопролития.
Другие версии
По другим данным, имя Бенито Бонито было не Александр, а Бенетт Грахам (Bennett Grahame), и хотя эта версия легенды соглашается с тем, что он командовал бригом «Девоншир», Грахам решил стать пиратом позже, в 1818 году, когда «Девоншир» был отправлен с миссией исследования побережья Южной Америки. Третьи источники отождествляют Бенито Бонито и Бенетта Грэхема, считая их разными людьми, которые, однако, в течение некоторого периода действовали вместе.
Австралийская версия
По мнению австралийских кладоискателей, Бенито Бонито после ограбления нескольких испанских кораблей с сокровищами не заходил на остров Кокос, а пошел прямо к берегам их континента. Они считали, что пират направлялся в Мельбурн, но когда он входил в залив Порт-Филипп, его неожиданно атаковал английский королевский фрегат. Кровавый Клинок сумел уйти, высадившись на берег у мыса Квинсклифф (Виктория), где и спрятал клад стоимостью 30 миллионов фунтов стерлингов. Клад был спрятан в пещере, вход в которую завалили, взорвав бочку с порохом. Через некоторое время пираты были пойманы и повешены - все, кроме юнги, которому удалось бежать на остров Тасмания. Утверждается, что у этого юнги на левом предплечье была вытатуирована карта, на которой крестиком была обозначена пещера с кладом Бенито Бонито. Финал этой истории традиционный для большинства историй о кладах: множество попыток разыскать клад, перевезенный пиратами в Австралию, закончились безрезультатно .
Напишите отзыв о статье "Бенито Бонито"
Ссылки
- [www.webcitation.org/6HpEPZa92 Виктор Губарев — «Бенито Бонито и его сокровища»]
- [www.treasurenet.com/forum/treasurehunting/archives/19980606/messages/545.shtml «Lure of Pirate Treasure»]
- [www.webcitation.org/6Hg7cwNGQ «Benito Bonito»]
- [www.webcitation.org/6Hg7deC8x «Legends and lore of the Sharks Island»]
Отрывок, характеризующий Бенито Бонито
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.