Беннигсен, Адам Павлович

Адам Павлович Беннигсен
Дата рождения:	27 июня 1882(1882-06-27)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	16 ноября 1946(1946-11-16) (64 года)
Место смерти:	Мулен (департамент Алье, Франция)
Гражданство:	Российская империя Российская империя Франция Франция
Род деятельности:	офицер, писатель
Язык произведений:	русский
Дебют:	«Несколько данных о современной Монголии»

Граф Адам Павлович Беннигсен (27 июня 1882, Москва — 16 ноября 1946, Мулен, Франция) — русский офицер.

Биография

Православный. Сын титулярного советника графа Павла Александровича Беннигсена и Александры Карловны фон Мекк.

Окончил Пажеский корпус (1901), откуда был выпущен корнетом в лейб-гвардии Конный полк.

В 1908—1910 годах состоял гласным Веневского уездного земского собрания.

В Первую мировую войну — офицер лейб-гвардии Конного полка, участник боя 6 августа 1914 года у деревни Каушен в Восточной Пруссии.

После революции эмигрировал. Служил при американском Красном Кресте в Галлиполи. Затем жил во Франции.

Один из основателей, казначей (1932), а затем товарищ председателя приходского совета (с 1933 г.) православного прихода храма Христа Спасителя в Аньере близ Парижа.

Благотворитель храма (кроме икон для иконостаса, написал и пожертвовал выносную икону Божьей Матери и икону св. Иннокентия). Один из основателей Русской православной культурной ассоциации в Аньере (1932). Вице-президент Общества русской православной культуры в Париже.

В 1945—1946 гг. жил в Мулене. Умер после продолжительной болезни. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Личный архив А. П. Беннигсена хранится в Гуверовском Институте.

Масонство

Посвящён 25 февраля 1924 года в достопочтенной ложе «Северное Сияние» работавшей в составе Великой ложи Франции под № 523. Возведен во 2-ю степень — 17 июля 1924 года, в 3-ю степень — 21 февраля 1925 года. секретарь в 1926 году. 1-й страж в 1927—1928 годах. Досточтимый мастер в 1928—1931 годах. оратор в 1937 году. Член ложи до кончины.

Член ложи усовершенствования «Друзья любомудрия» Верховного совета Франции. Возведен в 14-ю степень — 2 июля 1927 года, 2-й страж в 1929 и 1932 годах. 1-й страж в 1930—1931 годах. Вышел в отставку из ложи 11 ноября 1936 года.

Семья

Был женат на Феофании Владимировне Хвольсон (1887—1969), дочери юриста Владимира Даниловича Хвольсона (1862—1931) и детской писательницы Анны Борисовны Хвольсон, внучке востоковеда Даниила Авраамовича Хвольсона, племяннице физика О. Д. Хвольсона.

Сын — Александр Адамович Беннигсен, востоковед и советолог.

Сочинения

• Несколько данных о современной Монголии. СПб., 1912.

Источники

• Пажеский корпус за сто лет / Сост. Д. М. Левшин. Том второй. Санкт-Петербург, 1902. С. 376.

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:699305 Беннигсен, Адам Павлович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [www.veneva.ru/gurevo1.html Усадьба в Гурьево]
• [www.oac.cdlib.org/findaid/ark:/13030/kt6z09s05h Сведения об архиве А. П. Беннигсена в Гуверовском институте]

Отрывок, характеризующий Беннигсен, Адам Павлович

– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.