Бенсон, Стивен Аллен

Стивен Аллен Бенсон

Стивен Аллен Бенсон (англ. Stephen Allen Benson; 21 мая 1816, Мэриленд, США, — 24 января 1865, Гранд-Баса, Либерия) — второй президент Либерии с 1856 по 1864 год.

До президентства

Бенсон родился в 1816 году в Мэриленде, США. В 1822 году его семья иммигрировала в поисках лучшей жизни в новообразовавшуюся Либерию. Через некоторое время колония была захвачена африканскими аборигенами, и Бенсоны несколько месяцев провели в плену.

Стивен показал себя успешным деятелем. В 1835 году он устроился работать в милицию, а уже в 1842 году он становится уполномоченным колониальным консулом. В 1847 году, после провозглашения независимости Либерии, он становится судьей.

Президентство

В 1853 году Бенсон становится вице-президентом при Джозефе Дженкинсе Робертсе, а в 1856 году принимает от него пост президента. В 1857 году он аннексировал соседнюю Республику Мэриленд.

В 1862 году Либерия была признана США, и в этом же году Стивен Аллен Бенсон посетил с визитом Европу. В отличие от своих предшественников, Бенсон знал языки туземных племён и сумел наладить с ними сотрудничество.

После завершения срока президентства он вернулся на свою плантацию в округе Гранд-Баса, где год спустя скончался.

Отрывок, характеризующий Бенсон, Стивен Аллен

Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.