Бентли, Уилсон

Уилсон Бентли
англ. Wilson Bentley
Род деятельности:	фотограф
Дата рождения:	10 февраля 1865(1865-02-10)
Место рождения:	Иерихон, Вермонт
Гражданство:	США США
Дата смерти:	23 декабря 1931(1931-12-23) (66 лет)

Уилсон Алвин Бентли, прозванный «Снежинка» (англ. Wilson Alwyn «Snowflake» Bentley; 10 февраля 1865 — 23 декабря 1931) — один из первых известных фотографов снежинок; усовершенствовал процесс их ловли на чёрном бархате таким образом, что изображения могли быть получены, прежде чем объект растает или возгонится.

Биография

Бентли родился 10 февраля 1865 года в городе Иерихон в штате Вермонт. Кристаллы снега впервые заинтересовали его, когда он был подростком и работал на ферме. Он пытался зарисовать увиденное через подаренный ему матерью старый микроскоп, но снежинки устроены слишком сложно и быстро исчезают даже при отрицательных температурах. Тогда он решил их фотографировать, что удалось ему после долгих экспериментов 15 января 1885 года. За всю свою жизнь Бентли создал 5000 изображений кристаллов снега.

Работа Бентли привлекла к себе внимание в последние годы XIX века. Гарвардский минералогический музей приобрёл некоторые из его микрофотографий. В сотрудничестве с Джорджем Перкинсом, профессором естественной истории университета штата Вермонт, Бентли опубликовал статью, в которой он утверждал, что нет двух одинаковых снежинок. Эта концепция захватила воображение общественности, и он опубликовал другие статьи в журналах, в том числе «National Geographic», «Nature», «Popular Science» и «Scientific American». Его фотографии были запрошены академическими учреждениями со всего мира. В 1931 году Бентли работал с Уильямом Хамфрисом из Бюро погоды США; результатом этого сотрудничества стала монография «Snow Crystals» с 2500 иллюстрациями. Среди других публикаций его фотографий — иллюстрации к статье «Снег» в 14-м издании «Encyclopædia Britannica».

Бентли также фотографировал другие формы воды, включая облака, туман и капли.

Он умер от пневмонии в своем имении 23 декабря 1931 года, пройдя шесть миль в метель, чтобы сфотографировать снежинки. Его имя увековечено в названии научного центра Джонсоновского государственного колледжа в Джонсоне, штат Вермонт.

См. также

• Андрей Сигсон (1839—1907) — российский пионер фотографирования снежинок.

Публикации

• Thompson, Jean M., Illustrated by Bentley, Wilson A. Water Wonders Every Child Should Know (Garden City: Doubleday, Page & Co. 1913
• Bentley, Wilson A. The Guide to Nature (1922)
• Bentley, Wilson A. 'The Magic Beauty of Snow and Dew', National Geographic (January 1923)
• Bentley, Wilson A.; Humphreys, William J. Snow Crystals (New York: McGraw-Hill, 1931)
• Bentley, Wilson A. «Snow», Encyclopædia Britannica: Vol. 20 (14th ed., 1936; pp. 854-856)
• Knight, N. (1988) «No two alike?» Bulletin of the American Meteorological Society 69(5):496

Литература

• Blanchard, Duncan. The Snowflake Man, A Biography of Wilson A. Bentley, " (Blacksburg, VA: McDonald and Woodward, 1998) ISBN 0-939923-71-8.
• Martin, Jacqueline Briggs. "Snowflake Bentley, " (New York: Houghton Mifflin Co., 1998) ISBN 0-395-86162-4 (a children’s biography of 'Willie' Bentley illustrated with woodcuts hand tinted with watercolors by Mary Azarian. Awarded the Caldecott Medal.)
• Stoddard, Gloria May. «Snowflake Bentley: Man of Science, Man of God.» (Shelburne, VT: New England Press, 1985) ISBN 0-933050-31-3 (Originally published in 1979 by Concordia Publishing House, ISBN 0-570-03620-8).

Ссылки

• [snowflakebentley.com Snowflake Bentley.com]
• [worldcat.org/identities/lccn-n79-26859 Works by or about Wilson Bentley] in libraries (WorldCat catalog)
• [cdi.uvm.edu/findingaids/collection/bentley.ead.xml Inventory of Wilson A. Bentley Photographs, Special Collections, University of Vermont Library]

Отрывок, характеризующий Бентли, Уилсон

На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.