Бенуа, Алексей Леонтьевич
| Алексей Леонтьевич Бенуа | |
 Алексей Леонтьевич Бенуа | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Важнейшие постройки | |
Алексе́й Лео́нтьевич Бенуа́ — известный российский архитектор, работавший в Туркестане. Племянник известного российского архитектора Николая Леонтьевича Бенуа (1813—1898) — родоначальника российской ветви художников и архитекторов с фамилией Бенуа.
Биография
Алексей Леонтьевич Бенуа родился в семье чиновника Общества Царскосельской железной дороги Леонтия Леонтьевича Бенуа (1801—1885), который являлся старшим братом известного архитектора Николая Леонтьевича Бенуа (1813—1898). Алексей Леонтьевич Бенуа окончил в 1865 году Императорскую академию художеств, получив по её окончанию звание свободного художника «с правом производить строения и вступать в службу, какую пожелает»[1].
C июня 1874 года он поступил на «на службу по военно-народному управлению» в канцелярию Туркестанского генерал-губернатора К. П. фон-Кауфмана. C 8 февраля 1875 года он был назначен членом Сыр-Дарьинской строительно-дорожной комиссии, которая руководила всей застройкой Ташкента.
Алексей Леонтьевич Бенуа был командирован на два года (1875—1877) в распоряжение военного губернатора Семиреченской области в город Верный (Алма-Ата), где он также занимался архитектурно-строительными работами.
В 1878 году А. Л. Бенуа вернулся в Ташкент, когда в Туркестанском крае при областных правлениях стали организовывать строительные отделения, возглавляемые военными инженерами, и А. Л. Бенуа был назначен на должность младшего архитектора Сыр-Дарьинской области.
В апреле 1879 года Алексей Леонтьевич Бенуа оставил государственную службу «по семейным обстоятельствам»[2] и в это же время в силу ряда обстоятельств[3] не смог получить звания классного художника 3 степени.
В течение почти четырёх лет он работал в Ташкенте как частный архитектор. В конце 1882 года А. Л. Бенуа был снова назначен на государственную службу на должность младшего архитектора Заравшанского округа в Самарканде, где он проработал четыре года.
В 1890 году для кустарно-промышленная выставки, открывшейся в городском саду и приуроченной к празднованию 25-летия присоединения Ташкента по проекту А. Л. Бенуа (совместно с инженером Е. П. Дубровиным) были сооружены входные ворота со стороны Константиновского сквера.
Последние годы жизни А. Л. Бенуа служил архитектором Туркестанского таможенного округа в Красноводске.
Наиболее известными зданиями в Ташкенте, выполненными по его проектам или при его участии, являются здание Ташкентской мужской гимназии[4], здание Евангелистско-лютеранской церкви (кирхи) и здание дворца Великого князя Николая Константиновича, которое было построено в 1889—1890 годах под руководством гражданского инженера В. С. Гейнцельмана.
Наиболее крупным архитектурным произведением А. Л. Бенуа в Средней Азии явился по мнению специалистов[1] дворец эмира бухарского Сейид-Абдул-ал-Ахад-Богодур-Хана[5].
Умер А. Л. Бенуа в Красноводске 25 мая (по старому стилю) 1902 года.
Напишите отзыв о статье "Бенуа, Алексей Леонтьевич"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.asm.rusk.ru/09/asm2/asm2_7.htm Э. Г. Жданов «„Туркестанский“ Бенуа»]
- ↑ [www.asm.rusk.ru/09/asm2/asm2_7.htm Э. Г. Жданов «„Туркестанский“ Бенуа»]: В архиве имеется «Дело о неблагонадежности мл. архитектора Бенуа и увольнении его от службы».
- ↑ По ходатайству дяди, профессора Н. Л. Бенуа он был допущен к экзаменам, но нужные бумаги, высланные из Академии художеств, запоздали.
- ↑ Проект военного инженера Янчевского.
- ↑ Правившего Бухарским ханством с 1885 по 1910 год.
Ссылки
- [www.asm.rusk.ru/09/asm2/asm2_7.htm Э. Г. Жданов «Туркестанский» Бенуа]
- [mytashkent.uz/2009/11/21/arhitektor-benua/ Архитектор Бенуа]
Отрывок, характеризующий Бенуа, Алексей Леонтьевич
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
